Ведь люди - в том числе мои самые преданные помощники -
привержены идее фонтана молодости потому, что иначе их удел - терзаться
горькими мыслями о бренности всего сущего. Вы знаете, что для них будет
означать истина, неприкрытая правда?
- Продолжайте.
- Я мирился со смертью лишь потому, что считал ее Великим Демократом,
беспристрастно вершившим свой приговор всем. А теперь вдруг выясняется,
что и у смерти есть свои любимчики. Заккур Барстоу, хоть на миг
попытайтесь понять зависть обычного человека - жестокую зависть, ну,
скажем, пятидесятилетнего при виде одного из вас. Всего пять десятков лет,
из них - двадцать лет взросления, и только к тридцати он становится
приличным специалистом. Каких-либо успехов он добивается, когда ему уже
далеко за сорок, и менее десяти лет живет действительно на всю катушку. -
Форд придвинулся к экрану и заговорил с необыкновенной печалью в голосе: -
И вот тогда, когда он чего-то достиг, приблизился к заветной цели, что он
получает? Глаза начинают подводить его, молодой задор больше не бурлит в
жилах, сердце и легкие уже не те, что раньше. Он еще не стар... но он
чувствует первый холодок в груди. Он знает, что его ждет. Он знает. Знает!
Раньше это было неизбежно, и каждый человек свыкался с мыслью об этой
неизбежности. Вдруг появляетесь вы, - горько продолжал Форд. - Вы - живой
укор его немощи, вы - живая насмешка над ним в глазах его детей. Он не
осмеливается загадывать на будущее, вы же радостно начинаете строить
планы, которые лишь через пятьдесят лет будут реализованы - да что там! -
через сто лет. Неважно, какого совершенства он достиг в жизни: вы
догоните, перегоните, переживете его. И его немощь вызывает у вас жалость.
Так разве удивительно, что он ненавидит вас?
Барстоу устало поднял голову:
- Скажите, вы тоже ненавидите меня, Слэйтон Форд?
- Нет. Нет, я не могу заставить себя ненавидеть кого бы то ни было.
Но я могу сказать чистосердечно, - вдруг добавил Форд, - если бы секрет
существовал на самом деле, я вытянул бы его из вас, пусть для этого мне
пришлось бы резать вас на куски!
- Да, я понимаю. - Барстоу понурился, задумавшись. - Но ведь мы -
Семьи Говарда - почти ничего не можем исправить. Не нами затевался этот
опыт - все было сделано за нас. Правда, кое-что мы можем предложить.
- Да?
Барстоу объяснил.
Форд отрицательно покачал головой:
- Медицинская сторона вашего предложения выглядит вполне
осуществимой, и я ничуть не сомневаюсь, что ваш генетический потенциал,
даже будучи наполовину разбавленным, в состоянии значительно продлить
обычную человеческую жизнь. Но даже если женщины и согласятся на
искусственное оплодотворение, в чем я отнюдь не уверен, для наших мужчин
это будет равносильно психологической смерти. Последует взрыв отчаяния и
ненависти, который расколет человеческую расу и уничтожит ее. Неважно, что
вы движимы благими намерениями: подрыв жизненных устоев человечества
безболезненно не пройдет. Мы не можем разводить людей, как животных. Они
не пойдут на это.
- Вы правы, - согласился Барстоу. - Но это, к сожалению,
единственное, что мы можем предложить.
- Пожалуй, я должен был бы поблагодарить вас, но не хочу и не буду.
Теперь давайте рассуждать с практической точки зрения. По отдельности все
вы - долгожители - весьма почтенные, симпатичные люди. В целом же вы
опасны, как носители чумы. Поэтому вас следует подвергнуть карантину.
Барстоу кивнул:
- Я и мои братья тоже пришли к такому заключению.
Форд, казалось, вздохнул с облегчением:
- Я рад, что вы разумно смотрите на вещи.
- К сожалению, больше ничего не остается. Так каков же выход?
Изолированная колония? Какое-нибудь отдаленное место, которое станет нашей
Окраиной? Мадагаскар? Или мы можем занять Британские острова, застроить их
и оттуда продвигаться в Европу, по мере ослабления радиоактивности?
Форд покачал головой:
- Исключено. В этом случае решение проблемы ляжет на плечи моих
внуков. А к тому времени ваше превосходство возрастет настолько, что вы
сможете одержать над ними верх. Нет, Заккур Барстоу, вы и ваш народ должны
покинуть эту планету!
Барстоу холодно произнес:
- Вот и оправдались мои худшие опасения. И куда же нам отправляться?
- В вашем распоряжении вся Солнечная система. Выбирайте. Куда угодно.
- Но куда? Венера не подарок, да нам вряд ли и разрешат поселиться
там. Ведь венерианцы больше не подчиняются приказам Земли. Решение об этом
было принято еще в 2020 году. Верно, они принимают иногда отдельных
иммигрантов согласно Конвенции Четырех Планет, но пустят ли они сто тысяч
человек, которых Земля считает слишком опасным держать у себя? Сомневаюсь.
- Я тоже. Лучше, видимо, избрать другую планету.
- И какую же? В Солнечной системе больше нет планет, где возможно
было бы существование людей. Чтобы сделать мало-мальски пригодными для
обитания даже самые подходящие из них, пришлось бы затратить колоссальные
суммы денег, приложить сверхчеловеческие усилия и задействовать лучшую
современную технику.
- Попытайтесь. Мы поможем вам не скупясь.
- Нисколько не сомневаюсь. Но, в конце концов, разве это лучшее
решение, чем представление нам резервации на Земле? Или вы всерьез готовы
пойти на прекращение космических сообщений?
Форд вдруг выпрямился в кресле.
- О! Я, кажется, понимаю вас. Я не сразу уловил суть, но давайте-ка
рассмотрим и эту идею. Почему бы и нет? Лучше вовсе прекратить космические
полеты, чем позволить ситуации перерасти в открытую войну. К тому же один
раз подобное имело место.
- Да, когда венерианцы сбросили иго своих инопланетных владык. Однако
потом космические сообщения возобновились, и Луна-Сити был отстроен
заново, а теперь в космосе в десять раз больше кораблей, чем раньше.
Можете вы остановить этот процесс? Можете вы повлиять на него так, чтобы
он уже не вырывался из-под контроля?
Форд обдумал эти слова. Не в его силах было прекратить космические
сообщения, да тут и никакая власть не сумела бы. А что, если наложить
запрет на посещение одной планеты - той, на которой будут жить эти
престарелые? Поможет ли это? Одно поколение, два, три... какая разница?
Древняя Япония пыталась поступить когда-то подобным образом, но иноземные
дьяволы все равно приплыли к ее берегам. Культуры невозможно удерживать в
изоляции друг от друга долгое время. А когда они в конце концов вступают в
соприкосновение, сильный тут же вытесняет слабого. Это естественный закон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
привержены идее фонтана молодости потому, что иначе их удел - терзаться
горькими мыслями о бренности всего сущего. Вы знаете, что для них будет
означать истина, неприкрытая правда?
- Продолжайте.
- Я мирился со смертью лишь потому, что считал ее Великим Демократом,
беспристрастно вершившим свой приговор всем. А теперь вдруг выясняется,
что и у смерти есть свои любимчики. Заккур Барстоу, хоть на миг
попытайтесь понять зависть обычного человека - жестокую зависть, ну,
скажем, пятидесятилетнего при виде одного из вас. Всего пять десятков лет,
из них - двадцать лет взросления, и только к тридцати он становится
приличным специалистом. Каких-либо успехов он добивается, когда ему уже
далеко за сорок, и менее десяти лет живет действительно на всю катушку. -
Форд придвинулся к экрану и заговорил с необыкновенной печалью в голосе: -
И вот тогда, когда он чего-то достиг, приблизился к заветной цели, что он
получает? Глаза начинают подводить его, молодой задор больше не бурлит в
жилах, сердце и легкие уже не те, что раньше. Он еще не стар... но он
чувствует первый холодок в груди. Он знает, что его ждет. Он знает. Знает!
Раньше это было неизбежно, и каждый человек свыкался с мыслью об этой
неизбежности. Вдруг появляетесь вы, - горько продолжал Форд. - Вы - живой
укор его немощи, вы - живая насмешка над ним в глазах его детей. Он не
осмеливается загадывать на будущее, вы же радостно начинаете строить
планы, которые лишь через пятьдесят лет будут реализованы - да что там! -
через сто лет. Неважно, какого совершенства он достиг в жизни: вы
догоните, перегоните, переживете его. И его немощь вызывает у вас жалость.
Так разве удивительно, что он ненавидит вас?
Барстоу устало поднял голову:
- Скажите, вы тоже ненавидите меня, Слэйтон Форд?
- Нет. Нет, я не могу заставить себя ненавидеть кого бы то ни было.
Но я могу сказать чистосердечно, - вдруг добавил Форд, - если бы секрет
существовал на самом деле, я вытянул бы его из вас, пусть для этого мне
пришлось бы резать вас на куски!
- Да, я понимаю. - Барстоу понурился, задумавшись. - Но ведь мы -
Семьи Говарда - почти ничего не можем исправить. Не нами затевался этот
опыт - все было сделано за нас. Правда, кое-что мы можем предложить.
- Да?
Барстоу объяснил.
Форд отрицательно покачал головой:
- Медицинская сторона вашего предложения выглядит вполне
осуществимой, и я ничуть не сомневаюсь, что ваш генетический потенциал,
даже будучи наполовину разбавленным, в состоянии значительно продлить
обычную человеческую жизнь. Но даже если женщины и согласятся на
искусственное оплодотворение, в чем я отнюдь не уверен, для наших мужчин
это будет равносильно психологической смерти. Последует взрыв отчаяния и
ненависти, который расколет человеческую расу и уничтожит ее. Неважно, что
вы движимы благими намерениями: подрыв жизненных устоев человечества
безболезненно не пройдет. Мы не можем разводить людей, как животных. Они
не пойдут на это.
- Вы правы, - согласился Барстоу. - Но это, к сожалению,
единственное, что мы можем предложить.
- Пожалуй, я должен был бы поблагодарить вас, но не хочу и не буду.
Теперь давайте рассуждать с практической точки зрения. По отдельности все
вы - долгожители - весьма почтенные, симпатичные люди. В целом же вы
опасны, как носители чумы. Поэтому вас следует подвергнуть карантину.
Барстоу кивнул:
- Я и мои братья тоже пришли к такому заключению.
Форд, казалось, вздохнул с облегчением:
- Я рад, что вы разумно смотрите на вещи.
- К сожалению, больше ничего не остается. Так каков же выход?
Изолированная колония? Какое-нибудь отдаленное место, которое станет нашей
Окраиной? Мадагаскар? Или мы можем занять Британские острова, застроить их
и оттуда продвигаться в Европу, по мере ослабления радиоактивности?
Форд покачал головой:
- Исключено. В этом случае решение проблемы ляжет на плечи моих
внуков. А к тому времени ваше превосходство возрастет настолько, что вы
сможете одержать над ними верх. Нет, Заккур Барстоу, вы и ваш народ должны
покинуть эту планету!
Барстоу холодно произнес:
- Вот и оправдались мои худшие опасения. И куда же нам отправляться?
- В вашем распоряжении вся Солнечная система. Выбирайте. Куда угодно.
- Но куда? Венера не подарок, да нам вряд ли и разрешат поселиться
там. Ведь венерианцы больше не подчиняются приказам Земли. Решение об этом
было принято еще в 2020 году. Верно, они принимают иногда отдельных
иммигрантов согласно Конвенции Четырех Планет, но пустят ли они сто тысяч
человек, которых Земля считает слишком опасным держать у себя? Сомневаюсь.
- Я тоже. Лучше, видимо, избрать другую планету.
- И какую же? В Солнечной системе больше нет планет, где возможно
было бы существование людей. Чтобы сделать мало-мальски пригодными для
обитания даже самые подходящие из них, пришлось бы затратить колоссальные
суммы денег, приложить сверхчеловеческие усилия и задействовать лучшую
современную технику.
- Попытайтесь. Мы поможем вам не скупясь.
- Нисколько не сомневаюсь. Но, в конце концов, разве это лучшее
решение, чем представление нам резервации на Земле? Или вы всерьез готовы
пойти на прекращение космических сообщений?
Форд вдруг выпрямился в кресле.
- О! Я, кажется, понимаю вас. Я не сразу уловил суть, но давайте-ка
рассмотрим и эту идею. Почему бы и нет? Лучше вовсе прекратить космические
полеты, чем позволить ситуации перерасти в открытую войну. К тому же один
раз подобное имело место.
- Да, когда венерианцы сбросили иго своих инопланетных владык. Однако
потом космические сообщения возобновились, и Луна-Сити был отстроен
заново, а теперь в космосе в десять раз больше кораблей, чем раньше.
Можете вы остановить этот процесс? Можете вы повлиять на него так, чтобы
он уже не вырывался из-под контроля?
Форд обдумал эти слова. Не в его силах было прекратить космические
сообщения, да тут и никакая власть не сумела бы. А что, если наложить
запрет на посещение одной планеты - той, на которой будут жить эти
престарелые? Поможет ли это? Одно поколение, два, три... какая разница?
Древняя Япония пыталась поступить когда-то подобным образом, но иноземные
дьяволы все равно приплыли к ее берегам. Культуры невозможно удерживать в
изоляции друг от друга долгое время. А когда они в конце концов вступают в
соприкосновение, сильный тут же вытесняет слабого. Это естественный закон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65