Ведь она
- в наших генах, а не в утаиваемом чудодейственном эликсире. Мы -
результат благоприятной наследственности.
Но мы принимали желаемое за действительное. Теперь, задним числом,
совершенно ясно, что правильное толкование данных математического анализа
дало бы совершенно другой ответ, выявило бы неуместность использованных
аналогий. Я не пытаюсь оправдываться - крыть нечем. Нас ослепили
собственные надежды и чаяния.
А в действительности случилось вот что: наши недолговечные братья
очутились в положении лисы, которая никогда не сможет добраться до
винограда. Это поставило их перед дилеммой. И они решили ее, отвергнув как
невероятные факты, которые мы разгласили. Они просто не поверили нам. Их
зависть обернулась ненавистью. Подсознательно они были убеждены, что мы
лишаем их законного права на долговечность... насильственно, злонамеренно.
Все усиливающаяся ненависть к нам теперь превратилась в могучий
поток, который сметает на своем пути все: доброжелательность, терпимость и
едва возникшее братство. Эта ненависть опасна не только тем, кто попытался
влиться в общество, но и нам - тем, кто остался законспирированным.
Опасность велика и висит над нами как дамоклов меч. - Он резко сел.
Его слушали спокойно: невозмутимость вошла в привычку. В глубине зала
поднялась женщина.
- Меня зовут Ив Барстоу. Я говорю от имени Семьи Куперов. Ральф
Шульц, мне сто девятнадцать лет, и думаю, что я старше тебя. Я не обладаю
твоими математическими талантами и знанием законов человеческого
поведения. Но я знавала множество людей на своем веку. Человек - существо
доброжелательное, чуткое и доброе. О, разумеется, у него есть маленькие
слабости, но дайте ему хоть каплю надежды на лучшее, и он забудет о них. Я
не верю, что люди могут возненавидеть меня и попытаются убить только
потому, что я дольше их проживу на свете. Что ты на это скажешь? Ведь ты
уже ошибался однажды - не ошибся ли ты и на сей раз?
Шульц спокойно взирал на нее, разглаживая складку на своем килте.
- Ты права, Ив. Нет никаких гарантий того, что я не ошибусь вновь. В
этом вся беда психологии - она настолько сложна, в ней так много скрытых
факторов, человеческие отношения порой так неожиданны, что даже
убедительные на первый взгляд выводы выглядят подчас в свете последующих
событий просто чепухой.
Он снова встал, оглядел зал и заговорил с прежней решительностью:
- На этот раз я не делаю далеко идущих выводов. Я говорю о фактах, а
исходя из них, можно строить предположения с такой же степенью
уверенности, как и предсказывать, что яйцо разобьется уже на полпути к
полу. Но Ив права... не во всем, конечно. Каждый в отдельности взятый
человек добр и терпим... и сам по себе, и в отношениях с остальными
отдельно взятыми людьми. Ив не грозит опасность со стороны ее друзей и
соседей так же, как и мне со стороны моих. Но зато ей могут представлять
угрозу мои соседи, а мне - ее. Массовая психология - не просто результат
суммирования индивидуальных психологий. Таково основное положение
социальной психодинамики. И из этого правила еще не было исключений. Это
закон массового поведения, закон массовой истерии. Он давно известен
военным, политическим и религиозным деятелям, которые активно используют
его, напуская на людей пророков и пропагандистов, вождей, актеров и
главарей банд. Его использовали на практике давным-давно - за многие
поколения до того, как он был выражен в математических символах. Он
действовал всегда. Действует и поныне.
Я и мои коллеги стали подозревать, что накал ненависти в обществе по
отношению к нам усиливается, еще несколько лет назад. Но мы сочли, что
рано бить в набат и выносить наши опасения на собрание, поскольку не
располагали серьезными доказательствами. Вдобавок любое, даже самое
здоровое общество имеет свою червоточину, и агрессивные намерения можно
было списать на счет озлобленности не играющего серьезной роли
меньшинства. Антагонистические тенденции были сначала столь незначительны,
что мы даже сомневались в их существовании. Тем более что отношения в
обществе так запутаны, что напоминают спагетти в кастрюле. Они существуют
в абстрактном топологическом пространстве со многими измерениями (десять
или двенадцать измерений - обычное дело). Поэтому описать их математически
- чрезвычайно трудное дело. Сложность подобной задачи невозможно
преувеличить.
Вот мы и ждали, беспокоились, изучали статистические данные, с
величайшей осторожностью возводя здание нашей статистической Вселенной.
К тому времени, когда уже не оставалось места сомнениям, было слишком
поздно. Социопсихологические тенденции могут зарождаться и исчезать
совершенно неожиданно. Мы все еще уповали на то, что свою роль сыграют
положительные факторы: работы Нельсона в области симбиотики, наши
достижения в геометрии, огромная общественная заинтересованность в
освоении спутников Юпитера для иммиграции. Любое событие, которое
потенциально могло бы дать шансы на продление жизни или хотя бы надежду на
них, положило бы конец всяким проявлениям враждебности по отношению к нам.
Но вместо этого ненависть из огонька превратилась в пламя, в бушующий
неконтролируемый лесной пожар. Насколько нам известно, количество людей,
зараженных агрессивными намерениями, только за последние тридцать семь
дней увеличилось вдвое и неуклонно растет. Я могу лишь гадать, как далеко
зайдет этот процесс и какими темпами будет развиваться. Поэтому мы и
попросили созвать очередное совещание. Беда может грянуть в любой момент.
Он сел; лицо его побледнело от волнения.
Ив оставила попытки продолжать спор. Не возразил и никто из
присутствующих. Не только Ральф Шульц, - признанный авторитет в своей
области - но и все они чувствовали, что тучи сгущаются над их головами.
Но, хотя все понимали, перед лицом какой проблемы они стоят, мнений о том,
что же предпринять, было столько же, сколько людей сидело в зале. И к тому
моменту, когда Лазарус поднял руку, требуя тишины, прения тянулись уже
битых два часа.
- Так мы ни к чему не придем, - заключил он. - И похоже, что даже к
завтрашнему вечеру. Давайте окинем проблему целиком и обмозгуем, что тут
можно сделать. Мы можем, - он начал загибать пальцы, - ничего не делать,
смирнехонько сидеть и выжидать, что из этого получится.
Мы можем полностью отказаться от "маскарада", огласить правду о том,
сколько нас на самом деле, и потребовать политических прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- в наших генах, а не в утаиваемом чудодейственном эликсире. Мы -
результат благоприятной наследственности.
Но мы принимали желаемое за действительное. Теперь, задним числом,
совершенно ясно, что правильное толкование данных математического анализа
дало бы совершенно другой ответ, выявило бы неуместность использованных
аналогий. Я не пытаюсь оправдываться - крыть нечем. Нас ослепили
собственные надежды и чаяния.
А в действительности случилось вот что: наши недолговечные братья
очутились в положении лисы, которая никогда не сможет добраться до
винограда. Это поставило их перед дилеммой. И они решили ее, отвергнув как
невероятные факты, которые мы разгласили. Они просто не поверили нам. Их
зависть обернулась ненавистью. Подсознательно они были убеждены, что мы
лишаем их законного права на долговечность... насильственно, злонамеренно.
Все усиливающаяся ненависть к нам теперь превратилась в могучий
поток, который сметает на своем пути все: доброжелательность, терпимость и
едва возникшее братство. Эта ненависть опасна не только тем, кто попытался
влиться в общество, но и нам - тем, кто остался законспирированным.
Опасность велика и висит над нами как дамоклов меч. - Он резко сел.
Его слушали спокойно: невозмутимость вошла в привычку. В глубине зала
поднялась женщина.
- Меня зовут Ив Барстоу. Я говорю от имени Семьи Куперов. Ральф
Шульц, мне сто девятнадцать лет, и думаю, что я старше тебя. Я не обладаю
твоими математическими талантами и знанием законов человеческого
поведения. Но я знавала множество людей на своем веку. Человек - существо
доброжелательное, чуткое и доброе. О, разумеется, у него есть маленькие
слабости, но дайте ему хоть каплю надежды на лучшее, и он забудет о них. Я
не верю, что люди могут возненавидеть меня и попытаются убить только
потому, что я дольше их проживу на свете. Что ты на это скажешь? Ведь ты
уже ошибался однажды - не ошибся ли ты и на сей раз?
Шульц спокойно взирал на нее, разглаживая складку на своем килте.
- Ты права, Ив. Нет никаких гарантий того, что я не ошибусь вновь. В
этом вся беда психологии - она настолько сложна, в ней так много скрытых
факторов, человеческие отношения порой так неожиданны, что даже
убедительные на первый взгляд выводы выглядят подчас в свете последующих
событий просто чепухой.
Он снова встал, оглядел зал и заговорил с прежней решительностью:
- На этот раз я не делаю далеко идущих выводов. Я говорю о фактах, а
исходя из них, можно строить предположения с такой же степенью
уверенности, как и предсказывать, что яйцо разобьется уже на полпути к
полу. Но Ив права... не во всем, конечно. Каждый в отдельности взятый
человек добр и терпим... и сам по себе, и в отношениях с остальными
отдельно взятыми людьми. Ив не грозит опасность со стороны ее друзей и
соседей так же, как и мне со стороны моих. Но зато ей могут представлять
угрозу мои соседи, а мне - ее. Массовая психология - не просто результат
суммирования индивидуальных психологий. Таково основное положение
социальной психодинамики. И из этого правила еще не было исключений. Это
закон массового поведения, закон массовой истерии. Он давно известен
военным, политическим и религиозным деятелям, которые активно используют
его, напуская на людей пророков и пропагандистов, вождей, актеров и
главарей банд. Его использовали на практике давным-давно - за многие
поколения до того, как он был выражен в математических символах. Он
действовал всегда. Действует и поныне.
Я и мои коллеги стали подозревать, что накал ненависти в обществе по
отношению к нам усиливается, еще несколько лет назад. Но мы сочли, что
рано бить в набат и выносить наши опасения на собрание, поскольку не
располагали серьезными доказательствами. Вдобавок любое, даже самое
здоровое общество имеет свою червоточину, и агрессивные намерения можно
было списать на счет озлобленности не играющего серьезной роли
меньшинства. Антагонистические тенденции были сначала столь незначительны,
что мы даже сомневались в их существовании. Тем более что отношения в
обществе так запутаны, что напоминают спагетти в кастрюле. Они существуют
в абстрактном топологическом пространстве со многими измерениями (десять
или двенадцать измерений - обычное дело). Поэтому описать их математически
- чрезвычайно трудное дело. Сложность подобной задачи невозможно
преувеличить.
Вот мы и ждали, беспокоились, изучали статистические данные, с
величайшей осторожностью возводя здание нашей статистической Вселенной.
К тому времени, когда уже не оставалось места сомнениям, было слишком
поздно. Социопсихологические тенденции могут зарождаться и исчезать
совершенно неожиданно. Мы все еще уповали на то, что свою роль сыграют
положительные факторы: работы Нельсона в области симбиотики, наши
достижения в геометрии, огромная общественная заинтересованность в
освоении спутников Юпитера для иммиграции. Любое событие, которое
потенциально могло бы дать шансы на продление жизни или хотя бы надежду на
них, положило бы конец всяким проявлениям враждебности по отношению к нам.
Но вместо этого ненависть из огонька превратилась в пламя, в бушующий
неконтролируемый лесной пожар. Насколько нам известно, количество людей,
зараженных агрессивными намерениями, только за последние тридцать семь
дней увеличилось вдвое и неуклонно растет. Я могу лишь гадать, как далеко
зайдет этот процесс и какими темпами будет развиваться. Поэтому мы и
попросили созвать очередное совещание. Беда может грянуть в любой момент.
Он сел; лицо его побледнело от волнения.
Ив оставила попытки продолжать спор. Не возразил и никто из
присутствующих. Не только Ральф Шульц, - признанный авторитет в своей
области - но и все они чувствовали, что тучи сгущаются над их головами.
Но, хотя все понимали, перед лицом какой проблемы они стоят, мнений о том,
что же предпринять, было столько же, сколько людей сидело в зале. И к тому
моменту, когда Лазарус поднял руку, требуя тишины, прения тянулись уже
битых два часа.
- Так мы ни к чему не придем, - заключил он. - И похоже, что даже к
завтрашнему вечеру. Давайте окинем проблему целиком и обмозгуем, что тут
можно сделать. Мы можем, - он начал загибать пальцы, - ничего не делать,
смирнехонько сидеть и выжидать, что из этого получится.
Мы можем полностью отказаться от "маскарада", огласить правду о том,
сколько нас на самом деле, и потребовать политических прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65