в гостинице остановился его дядюшка, приехавший из Соединённых Штатов. Не дойдя и до середины холла, он уже знал, что дядюшка его — негр, а дядюшкой стал потому, что женился на его польской тётке. Поскольку кроме тёти Моники других тёток у него не было, мальчик чуть не расхохотался вслух, представив, что бы сказала по этому поводу тётя Моника и её сын Рафал. С каждым шагом по гостиничному ковру легенда обрастала подробностями, и, добравшись до широкой лестницы, ведущей из холла на первый этаж, Павлик уже знал, что скажет, если его остановят: «Ах, это гостиница „Марриот“? Извините, ошибка. Мой приезжий дядюшка проживает в „Метрополе“.
Пан Пурхель не воспользовался лифтом, сразу направился к лестнице, значит, не собирался подниматься на верхние этажи. Следуя за ним на некотором расстоянии, Павлик увидел, как тот свернул в коридор первого этажа и, прибавив шаг, успел заметить, в какой номер он вошёл…
Рафалу повезло. Он заметил, что собирается уезжать машина, припаркованная чуть ли не на самом углу Новогродской, и поспешил занять её место. Машину поставил так же, как и пан Пурхель: два колёса на тротуаре, и выключил двигатель.
— А теперь что? — спросил он.
— Посмотрим, — ответила Яночка, которая все время смотрела в заднее окошечко. — Оба вошли в гостиницу. Сейчас Павлик вернётся, тогда будем думать.
Павлик и в самом деле вернулся через несколько минут. Не стал садиться в машину, только открыл дверцу и сунул внутрь голову.
— Худо дело, — сказал он. — Пурхель попёрся в казино, туда до восемнадцати лет не пускают, придётся, Рафал, тебе туда пойти, посмотришь, что он там делает.
Рафал не высказал энтузиазма: посещение казино ассоциировалось у него с материальными затратами, а с деньгами не густо. По лицу брата Яночка разгадала характер обуревавших его сомнений и быстро произнесла:
— Ничего не поделаешь, непредвиденные расходы, поделим на троих.
— На четверых, — поправил её Бартек. — А меня почему не считаешь?
— Да ладно вам, — пробормотал Рафал, выбираясь из машины. — Хорошо, что мне восемнадцать стукнуло месяц назад. Ну, я пошёл. А вы, если замёрзнете, побегайте по Новогродской, она закрыта для движения.
Не успел Рафал скрыться в вертящейся двери отеля, Яночка спросила брата:
— Но в гостиницу-то пускают и несовершеннолетних?
— В гостиницу пускают, — ответил тот. — Во всяком случае меня никто не остановил. Да и вообще никто не обратил внимания, я там и вовсе младенцев видел.
— А где казино?
— То ли на первом этаже, то ли это уже считается вторым этажом. Сразу, как поднимешься по лестнице, в первый коридор направо. Там есть вывеска, вернее, надпись. «Казино» написано. И «Детям до 18 вход запрещён».
— И только из-за этой надписи ты не мог войти?
— Только. Но разве этого мало?
— Я пойду туда. Во всяком случае, до дверей казино пройду.
— Зачем?
— Пока не знаю. На всякий случай…
— С Хабром пойдёшь?
— А насчёт собак ты никаких надписей не видел?
— Вроде нет.
— Тогда пойду с Хабром. В случае чего отправлю его к вам.
Оба, и Павлик и Бартек, всецело одобрили решение Яночки. На Рафала нельзя было положиться, нет у него ещё опыта в слежке, поэтому Яночке, да ещё с Хабром, очень не мешает находиться поблизости.
Дав проехать по улице машинам, Павлик открыл дверцу «фиата» и выпустил сестру с собакой. Через минуту они скрылись в здании гостиницы «Марриот».
Яночка вошла смело и сразу направилась к лестнице. Хабр вёл себя так, что к нему просто невозможно было придраться. Да и кто бы решился не пропустить эту прекрасную, чистую, сразу видно — превосходно воспитанную собаку? С достоинством, не торопясь, девочка с собакой прошли холл и, уверенно поднявшись по лестнице, свернули в коридор к казино.
Рафал уже успел пройти за заветную дверь. С облегчением узнав, что ничего не надо платить за вход, он расписался под заявлением, что совершеннолетний, сдал куртку в гардероб и прошёл в зал. И тут только сообразил, что, собственно, не знает, как выглядит этот самый Пурхель, за которым ему поручено наблюдать. Правда, он его видел несколько раз — сначала у его дома, потом на улице Асфальтовой и, наконец, здесь, когда тот вышел из машины. Но видел всегда мельком и в сумерках, а главное — сзади. Как же опознать этого типа? Придётся методом исключения. Значит, так: не толстый, не бородатый, не верзила, не хромает, не лысый и не рыжий, очки не носит. Что ещё?
Впрочем, Рафал тут же сориентировался, что выбор у него, собственно, не очень велик. Как минимум половину посетителей казино составляли темпераментные иностранцы из латиноамериканских стран, смуглые и черноволосые, отличить которых ничего не стоило. Правда, столы с рулетками окружали небольшие толпы, но толпы спокойные. Они не суетились, не бегали, а волновались и переживали на одном месте, так что можно было спокойно все головы рассмотреть столик за столиком. Рафал предположил, что, раз Пурхель только что вошёл, он вряд ли сидит, вон, все места заняты, так что должен стоять. Выходит, надо начать со стоящих мужчин.
И сразу увидел его. За одним из столов, пройдя за спинами сидящих, какой-то мужчина наклонился к такому сидящему и что-то ему говорил. Вот так же наклонялся Пурхель, когда садился в свою машину, та же фигура, Рафал не мог ошибиться. На всякий случай постарался рассмотреть его лицо, вернее, профиль. Тогда, у машины, он видел профиль Пурхеля. Похоже, он. Рафал обошёл вокруг стола и посмотрел на предполагаемого Пурхеля анфас. Вроде он.
Чтобы окончательно убедиться в этом, Рафал быстро пробежал глазами по лицам остальных посетителей казино. Никто из них не мог быть Пурхелем. Значит, это он. А раз приехал сюда в поисках Вишневского, выходит, сидящий мужчина и есть прокурор Вишневский.
Выявив объект и немного успокоившись, Рафал позволил себе спокойней осмотреться в этом азартном заведении, куда попал первый раз в жизни. Все-таки интересно! В общем-то, именно так он и представлял себе по книгам и фильмам притон азарта: люди толпятся у столов с рулетками, стоит лёгкий шум голосов, но без крика, вот только крупье говорят почему-то исключительно по-английски, а не по-французски. Впрочем, Рафалу это было без разницы, он все равно не собирался играть, пришёл, можно сказать, по делу. Раз по делу, надо им и заняться. И Рафал, обойдя стол кругом, остановился за спиной Пурхеля, в свою очередь стоявшего за спиной Вишневского.
Вишневский сидел только теоретически, на практике же то и дело срывался со стула и горстями швырял на стол жетоны, которых у него была целая куча. Швырнув, на минуту опускался на стул и снова срывался, и снова швырял. Пурхель, похоже, уже давно пытался что-то сказать на ухо прокурору, но у него это никак не получалось. Вишневский был так поглощён игрой, что все остальное для него просто не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Пан Пурхель не воспользовался лифтом, сразу направился к лестнице, значит, не собирался подниматься на верхние этажи. Следуя за ним на некотором расстоянии, Павлик увидел, как тот свернул в коридор первого этажа и, прибавив шаг, успел заметить, в какой номер он вошёл…
Рафалу повезло. Он заметил, что собирается уезжать машина, припаркованная чуть ли не на самом углу Новогродской, и поспешил занять её место. Машину поставил так же, как и пан Пурхель: два колёса на тротуаре, и выключил двигатель.
— А теперь что? — спросил он.
— Посмотрим, — ответила Яночка, которая все время смотрела в заднее окошечко. — Оба вошли в гостиницу. Сейчас Павлик вернётся, тогда будем думать.
Павлик и в самом деле вернулся через несколько минут. Не стал садиться в машину, только открыл дверцу и сунул внутрь голову.
— Худо дело, — сказал он. — Пурхель попёрся в казино, туда до восемнадцати лет не пускают, придётся, Рафал, тебе туда пойти, посмотришь, что он там делает.
Рафал не высказал энтузиазма: посещение казино ассоциировалось у него с материальными затратами, а с деньгами не густо. По лицу брата Яночка разгадала характер обуревавших его сомнений и быстро произнесла:
— Ничего не поделаешь, непредвиденные расходы, поделим на троих.
— На четверых, — поправил её Бартек. — А меня почему не считаешь?
— Да ладно вам, — пробормотал Рафал, выбираясь из машины. — Хорошо, что мне восемнадцать стукнуло месяц назад. Ну, я пошёл. А вы, если замёрзнете, побегайте по Новогродской, она закрыта для движения.
Не успел Рафал скрыться в вертящейся двери отеля, Яночка спросила брата:
— Но в гостиницу-то пускают и несовершеннолетних?
— В гостиницу пускают, — ответил тот. — Во всяком случае меня никто не остановил. Да и вообще никто не обратил внимания, я там и вовсе младенцев видел.
— А где казино?
— То ли на первом этаже, то ли это уже считается вторым этажом. Сразу, как поднимешься по лестнице, в первый коридор направо. Там есть вывеска, вернее, надпись. «Казино» написано. И «Детям до 18 вход запрещён».
— И только из-за этой надписи ты не мог войти?
— Только. Но разве этого мало?
— Я пойду туда. Во всяком случае, до дверей казино пройду.
— Зачем?
— Пока не знаю. На всякий случай…
— С Хабром пойдёшь?
— А насчёт собак ты никаких надписей не видел?
— Вроде нет.
— Тогда пойду с Хабром. В случае чего отправлю его к вам.
Оба, и Павлик и Бартек, всецело одобрили решение Яночки. На Рафала нельзя было положиться, нет у него ещё опыта в слежке, поэтому Яночке, да ещё с Хабром, очень не мешает находиться поблизости.
Дав проехать по улице машинам, Павлик открыл дверцу «фиата» и выпустил сестру с собакой. Через минуту они скрылись в здании гостиницы «Марриот».
Яночка вошла смело и сразу направилась к лестнице. Хабр вёл себя так, что к нему просто невозможно было придраться. Да и кто бы решился не пропустить эту прекрасную, чистую, сразу видно — превосходно воспитанную собаку? С достоинством, не торопясь, девочка с собакой прошли холл и, уверенно поднявшись по лестнице, свернули в коридор к казино.
Рафал уже успел пройти за заветную дверь. С облегчением узнав, что ничего не надо платить за вход, он расписался под заявлением, что совершеннолетний, сдал куртку в гардероб и прошёл в зал. И тут только сообразил, что, собственно, не знает, как выглядит этот самый Пурхель, за которым ему поручено наблюдать. Правда, он его видел несколько раз — сначала у его дома, потом на улице Асфальтовой и, наконец, здесь, когда тот вышел из машины. Но видел всегда мельком и в сумерках, а главное — сзади. Как же опознать этого типа? Придётся методом исключения. Значит, так: не толстый, не бородатый, не верзила, не хромает, не лысый и не рыжий, очки не носит. Что ещё?
Впрочем, Рафал тут же сориентировался, что выбор у него, собственно, не очень велик. Как минимум половину посетителей казино составляли темпераментные иностранцы из латиноамериканских стран, смуглые и черноволосые, отличить которых ничего не стоило. Правда, столы с рулетками окружали небольшие толпы, но толпы спокойные. Они не суетились, не бегали, а волновались и переживали на одном месте, так что можно было спокойно все головы рассмотреть столик за столиком. Рафал предположил, что, раз Пурхель только что вошёл, он вряд ли сидит, вон, все места заняты, так что должен стоять. Выходит, надо начать со стоящих мужчин.
И сразу увидел его. За одним из столов, пройдя за спинами сидящих, какой-то мужчина наклонился к такому сидящему и что-то ему говорил. Вот так же наклонялся Пурхель, когда садился в свою машину, та же фигура, Рафал не мог ошибиться. На всякий случай постарался рассмотреть его лицо, вернее, профиль. Тогда, у машины, он видел профиль Пурхеля. Похоже, он. Рафал обошёл вокруг стола и посмотрел на предполагаемого Пурхеля анфас. Вроде он.
Чтобы окончательно убедиться в этом, Рафал быстро пробежал глазами по лицам остальных посетителей казино. Никто из них не мог быть Пурхелем. Значит, это он. А раз приехал сюда в поисках Вишневского, выходит, сидящий мужчина и есть прокурор Вишневский.
Выявив объект и немного успокоившись, Рафал позволил себе спокойней осмотреться в этом азартном заведении, куда попал первый раз в жизни. Все-таки интересно! В общем-то, именно так он и представлял себе по книгам и фильмам притон азарта: люди толпятся у столов с рулетками, стоит лёгкий шум голосов, но без крика, вот только крупье говорят почему-то исключительно по-английски, а не по-французски. Впрочем, Рафалу это было без разницы, он все равно не собирался играть, пришёл, можно сказать, по делу. Раз по делу, надо им и заняться. И Рафал, обойдя стол кругом, остановился за спиной Пурхеля, в свою очередь стоявшего за спиной Вишневского.
Вишневский сидел только теоретически, на практике же то и дело срывался со стула и горстями швырял на стол жетоны, которых у него была целая куча. Швырнув, на минуту опускался на стул и снова срывался, и снова швырял. Пурхель, похоже, уже давно пытался что-то сказать на ухо прокурору, но у него это никак не получалось. Вишневский был так поглощён игрой, что все остальное для него просто не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68