Буду давать по частям…
* * *
Тайник обнаружила, разумеется, я, недаром столько лет занималась старинной мебелью. Большой плоский ящичек оказался отлично замаскированным, но я нюхом почуяла его в самом неожиданном месте и сумела отпереть. Он был битком набит газетами, точнее, вырезками, а также отдельными страницами каких-то официальных документов.
Дрожащим от волнения голосом я подозвала сестру.
— Гляди! — сказала я, трясущимися руками выгребая из ящичка кучу бумаг. — Похоже, нет теперь необходимости ехать в Кале с остановкой в Париже. Наша прабабушка — просто жемчужина неоценимая! Думаю, именно вот это и хотел найти паршивый Хьюстон.
Кристина вмиг позабыла о драгоценных лошадиных рецептах.
— Что у тебя? О Езус-Мария! Та самая пресса, которую мы собирались искать в Кале и Париже? Потрясающе!
— И не только! — с торжеством произнесла я. — Сдаётся мне, вот это копии полицейских протоколов. Каким чудом удалось прабабке заполучить их?
Кристина вырвала у меня из рук кипу макулатуры.
— Должно быть, наша бабуля обладала поразительной силой убеждения. Гляди, одна тысяча девятьсот шестой год. Ну, молодой она уже не была, но, должно быть, все ещё отличалась потрясающей красотой.
— Графиней она была, причём с характером, — возразила я. — И наверняка все ещё ослепительной красавицей. И полицейский комиссар, какой-никакой, а все равно мужчина, наверняка не устоял перед ней. Погоди, не рви из рук! Надо все это разложить в хронологическом порядке.
Мы ещё и полкомнаты не застлали газетными вырезками и полицейскими протоколами, когда я извлекла копии бесценных записей полицейского комиссара: его личные комментарии к показаниям свидетелей.
Вот что нам удалось установить в результате внимательного изучения всех этих бумажек.
Прабабке Клементине нанёс визит господин комиссар Симон собственной персоной. Об этом свидетельствовало коротенькое письмо, заботливо сохранённое прабабкой (булавкой прикрепила его к одной из газетных вырезок той поры). В письме полицейский комиссар просил позволения посетить уважаемую мадам графиню в удобное для неё время. Наверняка уважаемая графиня охотно выразила позволение. Итак, комиссар посетил графиню Клементину в замке, а последующие документы явились плодом этого визита.
Сидя на полу, устланном бумагами, с горящими от возбуждения глазами и пылающими щеками читали мы с Кристиной эти драгоценные свидетельства прошлого в хронологическом порядке. Извещённый по телефону о позволении навестить графиню, полицейский комиссар без промедления явился в замок Нуармон и поведал уважаемой графине о ходе расследования, а также поделился своими личными соображениями. Графиня наверняка почувствовала к умному, наблюдательному комиссару симпатию и доверие, ибо в свою очередь поделилась своими.
Вот, оказывается, как все происходило.
Получив сообщение о скоропостижной смерти виконта де Пусака, полицейский комиссар Симон примчался в его особняк со всей возможной скоростью. На месте предполагаемого преступления он обнаружил труп виконта и кошмарный беспорядок в комнате, где труп лежал. Тут же был назван подозреваемый в убийстве, некий Шарль Трепон, помощник ювелира, который незадолго до смерти виконта явился к нему и вдруг таинственно исчез. Месье Симон тщательнейшим образом проверил эту версию. Доказательством пребывания в кабинете молодого помощника ювелира был браслет. Валялся на полу, его как-то никто до комиссара не заметил. Позже ювелир Брумстер заявил, что послал к виконту помощника именно с этим браслетом, на котором он, ювелир, выгравировал надпись по заказу господина виконта. Вот помощник ювелира и явился к заказчику, чтобы вручить тому браслет. По мнению лакея, злополучный браслет помощник ювелира мог принести в небольшом саквояже жёлтого цвета. Он, лакей, помнил, как, подходя к дверям кабинета, этот молодой человек сунул руку в саквояжик, словно что-то вынимая оттуда. А все остальное произошло в кабинете, где виконт оказался с этим молодым человеком один на один, и было покрыто тайной. Но не для комиссара Симона.
По мнению комиссара, дальнейшие события в кабинете развивались следующим образом.
Виконт сидел у окна за маленьким столиком и рассматривал купленную накануне старинную, очень ценную книгу, огромный и тяжёлый фолиант. Раскрыв его, виконт с ужасом обнаружил, что эта несомненно чрезвычайно ценная вещь оказалась внутри совершенно испорченной.
Данное обстоятельство настолько потрясло виконта, что тот не удержался от громкого возгласа, засвидетельствованного находившимся в соседней комнате лакеем.
И тут существенную роль сыграло, казалось бы, второстепенное обстоятельство, а именно тот факт, что виконт пользовался искусственной челюстью. Будучи ещё довольно молодым человеком, виконт старательно скрывал это обстоятельство, и тем не менее все о нем знали. Видимо, в тот момент, когда виконт в волнении издал громкий возглас, челюсть вылетела у него изо рта, и как раз тут в комнату вошёл помощник ювелира. По всей вероятности, виконт не взглянул даже на вошедшего, достаточно было того, что вообще кто-то вошёл в кабинет, вот несчастный виконт и бросился стремительно на пол, желая как можно скорее спрятать компрометирующий его предмет. При этом он нечаянно толкнул неустойчивую подставку со стоящей на ней мраморной скульптурной группой, и та, падая, со всей силой ударила его по голове. И одновременно опрокинулся столик с лежащей на нем злополучной книгой. Она тоже полетела на пол, вернее, на ковёр, застилающий пол в кабинете.
По мнению месье Симона, молодой помощник ювелира при виде всех этих падений инстинктивно бросился на помощь к виконту, выронив браслет, который уже держал в руке. И браслет, и мягкая бумага, в которую тот был завернут, тоже были обнаружены на полу.
— А почему, черт возьми, помощник ювелира принёс драгоценность в бумажке, а не в каком-нибудь футляре? — вдруг возмутилась Кристина. — И почему это ни у кого не вызвало подозрения и вообще не привлекло внимания?
— Понятия не имею, — нервно ответила я. — Но уверена, дотошный комиссар Симон выяснил и это обстоятельство.
И точно. Выяснил. Правда, до этого наблюдательный комиссар отметил ещё тот факт, что столик, на котором лежал фолиант, был восьмигранным, с острыми краями и, падая, в свою очередь нанёс виконту удар острым углом прямо в висок.
— Все шишки на бедного Макара! — меланхолично констатировала Крыська.
А помощник ювелира при виде всех этих ужасов до того перепугался, что не рассуждая подхватился и был таков. Так полагал комиссар Симон.
Далее следовали показания ювелира, тоже в пересказе комиссара. Тот пояснил, что браслет виконт непременно хотел получить завёрнутым лишь в мягкую бумагу, не в футляре, ибо нежная надпись на нем должна явиться сюрпризом для некой дамы, у которой виконт незаметно его похитил и столь же незаметно намеревался подбросить на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
* * *
Тайник обнаружила, разумеется, я, недаром столько лет занималась старинной мебелью. Большой плоский ящичек оказался отлично замаскированным, но я нюхом почуяла его в самом неожиданном месте и сумела отпереть. Он был битком набит газетами, точнее, вырезками, а также отдельными страницами каких-то официальных документов.
Дрожащим от волнения голосом я подозвала сестру.
— Гляди! — сказала я, трясущимися руками выгребая из ящичка кучу бумаг. — Похоже, нет теперь необходимости ехать в Кале с остановкой в Париже. Наша прабабушка — просто жемчужина неоценимая! Думаю, именно вот это и хотел найти паршивый Хьюстон.
Кристина вмиг позабыла о драгоценных лошадиных рецептах.
— Что у тебя? О Езус-Мария! Та самая пресса, которую мы собирались искать в Кале и Париже? Потрясающе!
— И не только! — с торжеством произнесла я. — Сдаётся мне, вот это копии полицейских протоколов. Каким чудом удалось прабабке заполучить их?
Кристина вырвала у меня из рук кипу макулатуры.
— Должно быть, наша бабуля обладала поразительной силой убеждения. Гляди, одна тысяча девятьсот шестой год. Ну, молодой она уже не была, но, должно быть, все ещё отличалась потрясающей красотой.
— Графиней она была, причём с характером, — возразила я. — И наверняка все ещё ослепительной красавицей. И полицейский комиссар, какой-никакой, а все равно мужчина, наверняка не устоял перед ней. Погоди, не рви из рук! Надо все это разложить в хронологическом порядке.
Мы ещё и полкомнаты не застлали газетными вырезками и полицейскими протоколами, когда я извлекла копии бесценных записей полицейского комиссара: его личные комментарии к показаниям свидетелей.
Вот что нам удалось установить в результате внимательного изучения всех этих бумажек.
Прабабке Клементине нанёс визит господин комиссар Симон собственной персоной. Об этом свидетельствовало коротенькое письмо, заботливо сохранённое прабабкой (булавкой прикрепила его к одной из газетных вырезок той поры). В письме полицейский комиссар просил позволения посетить уважаемую мадам графиню в удобное для неё время. Наверняка уважаемая графиня охотно выразила позволение. Итак, комиссар посетил графиню Клементину в замке, а последующие документы явились плодом этого визита.
Сидя на полу, устланном бумагами, с горящими от возбуждения глазами и пылающими щеками читали мы с Кристиной эти драгоценные свидетельства прошлого в хронологическом порядке. Извещённый по телефону о позволении навестить графиню, полицейский комиссар без промедления явился в замок Нуармон и поведал уважаемой графине о ходе расследования, а также поделился своими личными соображениями. Графиня наверняка почувствовала к умному, наблюдательному комиссару симпатию и доверие, ибо в свою очередь поделилась своими.
Вот, оказывается, как все происходило.
Получив сообщение о скоропостижной смерти виконта де Пусака, полицейский комиссар Симон примчался в его особняк со всей возможной скоростью. На месте предполагаемого преступления он обнаружил труп виконта и кошмарный беспорядок в комнате, где труп лежал. Тут же был назван подозреваемый в убийстве, некий Шарль Трепон, помощник ювелира, который незадолго до смерти виконта явился к нему и вдруг таинственно исчез. Месье Симон тщательнейшим образом проверил эту версию. Доказательством пребывания в кабинете молодого помощника ювелира был браслет. Валялся на полу, его как-то никто до комиссара не заметил. Позже ювелир Брумстер заявил, что послал к виконту помощника именно с этим браслетом, на котором он, ювелир, выгравировал надпись по заказу господина виконта. Вот помощник ювелира и явился к заказчику, чтобы вручить тому браслет. По мнению лакея, злополучный браслет помощник ювелира мог принести в небольшом саквояже жёлтого цвета. Он, лакей, помнил, как, подходя к дверям кабинета, этот молодой человек сунул руку в саквояжик, словно что-то вынимая оттуда. А все остальное произошло в кабинете, где виконт оказался с этим молодым человеком один на один, и было покрыто тайной. Но не для комиссара Симона.
По мнению комиссара, дальнейшие события в кабинете развивались следующим образом.
Виконт сидел у окна за маленьким столиком и рассматривал купленную накануне старинную, очень ценную книгу, огромный и тяжёлый фолиант. Раскрыв его, виконт с ужасом обнаружил, что эта несомненно чрезвычайно ценная вещь оказалась внутри совершенно испорченной.
Данное обстоятельство настолько потрясло виконта, что тот не удержался от громкого возгласа, засвидетельствованного находившимся в соседней комнате лакеем.
И тут существенную роль сыграло, казалось бы, второстепенное обстоятельство, а именно тот факт, что виконт пользовался искусственной челюстью. Будучи ещё довольно молодым человеком, виконт старательно скрывал это обстоятельство, и тем не менее все о нем знали. Видимо, в тот момент, когда виконт в волнении издал громкий возглас, челюсть вылетела у него изо рта, и как раз тут в комнату вошёл помощник ювелира. По всей вероятности, виконт не взглянул даже на вошедшего, достаточно было того, что вообще кто-то вошёл в кабинет, вот несчастный виконт и бросился стремительно на пол, желая как можно скорее спрятать компрометирующий его предмет. При этом он нечаянно толкнул неустойчивую подставку со стоящей на ней мраморной скульптурной группой, и та, падая, со всей силой ударила его по голове. И одновременно опрокинулся столик с лежащей на нем злополучной книгой. Она тоже полетела на пол, вернее, на ковёр, застилающий пол в кабинете.
По мнению месье Симона, молодой помощник ювелира при виде всех этих падений инстинктивно бросился на помощь к виконту, выронив браслет, который уже держал в руке. И браслет, и мягкая бумага, в которую тот был завернут, тоже были обнаружены на полу.
— А почему, черт возьми, помощник ювелира принёс драгоценность в бумажке, а не в каком-нибудь футляре? — вдруг возмутилась Кристина. — И почему это ни у кого не вызвало подозрения и вообще не привлекло внимания?
— Понятия не имею, — нервно ответила я. — Но уверена, дотошный комиссар Симон выяснил и это обстоятельство.
И точно. Выяснил. Правда, до этого наблюдательный комиссар отметил ещё тот факт, что столик, на котором лежал фолиант, был восьмигранным, с острыми краями и, падая, в свою очередь нанёс виконту удар острым углом прямо в висок.
— Все шишки на бедного Макара! — меланхолично констатировала Крыська.
А помощник ювелира при виде всех этих ужасов до того перепугался, что не рассуждая подхватился и был таков. Так полагал комиссар Симон.
Далее следовали показания ювелира, тоже в пересказе комиссара. Тот пояснил, что браслет виконт непременно хотел получить завёрнутым лишь в мягкую бумагу, не в футляре, ибо нежная надпись на нем должна явиться сюрпризом для некой дамы, у которой виконт незаметно его похитил и столь же незаметно намеревался подбросить на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134