..
На Хэссона нахлынула волна радости и благодарности: он обнаружил, что
может без страха смотреть в будущее и у него не мрачнеет душа. Он мог
предвкушать чтение, музыку, купание, хождение в гости, встречи с
девушками, походы в театр, может, даже пристегнутый АГ-ранец, так что...
НЕТ!
Ледяное покалывание во лбу заставило Хэссона понять, что он зашел
слишком далеко. На мгновение он разрешил себе полностью вспомнить, каково
это: стоять на невидимой вершине пустоты, смотреть на свои обутые в
ботинки ноги и видеть, как они четко и резко рисуются на фоне размытой
пастельной геометрии земли, а потом поменять фокус зрения и превратить
этот фон в головокружительную карту городских кварталов и площадей,
раскинувшуюся на много километров внизу, со свинцовыми изгибами рек,
расколотых мостами, машин, уменьшенных до пылинок и остановленных
расстоянием на белых ниточках бетона. Он потряс головой, прогоняя видение,
и начал строить планы, масштабы которых не выходили за пределы его
собственных возможностей простого смертного.
Прошло несколько дней, в течение которых Хэссон укреплял свои
позиции, всегда оставаясь готовым к моральному или физическому ухудшению.
Спальня, которая когда-то была безопасным прибежищем, стала вызывать в нем
некоторую клаустрофобию. Он свел проводимое у телевизора время до пары
часов перед сном, а вместо этого начал совершать прогулки, которые
поначалу были короткими, а потом растянулись на три часа и больше.
Один из его первых походов был в магазинчик здоровой пищи, где Оливер
Фан кинул на него оценивающий взгляд и, не дав ему заговорить, сказал:
- Прекрасно! Теперь, когда вы убедились в некоторых благих
последствиях правильного питания, я могу начать как следует на вас
зарабатывать.
- Постойте-ка, - ответил Хэссон, наивно радуясь тому, что его
улучшающееся состояние заметно, - я признаю, что чувствую себя лучше, но
почему вы так уверены, что ваши штуки имели к этому какое-то отношение?
Откуда мне знать, может, я уже был на пути к улучшению?
- Вы так полагаете?
- Я просто говорю, что должна существовать естественная тенденция
к...
- Выздоровлению после болезни или ранения? Существует. То, о чем вы
говорите, мистер Холдейн, называется гомеостазисом. Это мощная сила, но мы
можем ей помогать или мешать, как в случае тех неприятных лунных кратеров
у вас во рту, которые беспокоили вас несколько месяцев и которых у вас
больше нет. - Оливер выразительно пожал плечами. - Но если, по-вашему, вы
не получили за ваши деньги достаточно...
- Я этого не хотел сказать, - ответил Хэссон, запуская руку в карман.
Оливер улыбнулся:
- Я знаю, что не хотели: вы просто демонстрировали, что больше меня
не боитесь.
- Не боюсь?
- Да. В тот день, когда вы впервые сюда вошли, вы боялись всех на
свете, включая меня. Пожалуйста, постарайтесь запомнить это, мистер
Холдейн, потому что когда совершаешь путешествие, очень важно знать,
откуда его начал.
- Я это помню.
Хэссон мгновение пристально смотрел на невысокого азиата, потом
протянул ему руку. Оливер молча обменялся с ним рукопожатием.
Хэссон провел в магазинчике больше часа, ожидая в сторонке, пока
Оливер обслуживал других покупателей. Он был зачарован его лекциями по
альтернативному лечению. Правда, Хэссон все еще не был окончательно
убежден в компетентности Оливера и в его сокровищнице случаев из
всевозможных историй болезни, но унес с собой пакет с новыми добавками к
ежедневному рациону, главными из которых был йогурт и проросшее зерно
пшеницы. А еще он унес с собой уверенность в том, что нашел нового друга,
и в последующие дни начал регулярно появляться в магазинчике, часто просто
для того, чтобы поговорить. Несмотря на то, что Оливер не скрывал своих
коммерческих интересов, торговец казался вполне довольным такими визитами,
и Хэссон заподозрил, что на его примере готовится еще одно досье по
правильному питанию. Он не возражал, ему даже приходилось бороться с
синдромом "осуществленного предсказания", преувеличивая в рассказах
Оливеру свои успехи.
Однако сами успехи были вдохновляющими и неподдельными. Случались
время от времени психологические спады, напоминая о том, что радостный
подъем - это не нормальное состояние сознания, но (как и предсказывал
доктор Коулбрук) Хэссон обнаружил, что может справляться с ними со все
большей уверенностью и легкостью. Он расширил свою программу физической
подготовки, включив в нее пешие прогулки, длившиеся по шесть-восемь часов
и уводившие его далеко в холмистую местность к северу и западу от города.
В такие дни Хэссон брал с собой еду, которую сам готовил, и во время
привалов читал и перечитывал "Литературные кляксы" Ликока, которые отыскал
в книжном магазине Триплтри.
Он купил книгу, намереваясь в любую минуту быть готовым к примирению
с Тео, но парнишка оставался за стеной отчужденности, а Хэссон был слишком
занят собой, чтобы пытаться ее разрушить. В процессе выздоровления он стал
почти таким же одержимым и себялюбивым, как во время болезни: он с
жадностью скупого собирал крохи здоровья, и в этом состоянии духа проблемы
окружающих отодвигались на второй план. Например, Хэссон знал, что
возвращение тепла превратило фантастическое орлиное гнездо, которым был
отель "Чинук", в гораздо более обитаемое место, особенно по ночам, и в
связи с этим увеличилась активность молодых летунов, использовавших его в
качестве своего центра. Он видел, что Эл Уэрри беспокоится из-за вечеринок
с эмпатином и все растущего количества нарушений, которые жаргон воздушной
полиции свел к удобному набору букв (ВС - воздушное столкновение, ПТО -
перевозка твердых объектов, ВЗ - воздушный захват) и которые оставались
реальной угрозой для окружающих... И все это ничего для Хэссона не
значило. Он был отделен от остального человечества точно так же, как в то
мгновение, когда завис на пороге космоса. Хэссон вел свою личную войну и
не имел сил ни на что другое.
Ближе всего к участию в чужой жизни он оказался однажды утром, когда
поднимался на высокий перевал к западу от города, поставив себе целью
увидеть озера Лессер-Слейв и Ютикума. Над землей лежала великая тишина, не
нарушаемая в начале лета даже насекомыми. Не видно было никаких следов
человеческой деятельности и можно было представить, что здесь время идет
медленнее, что последние ледники плейстоцена только что отступили, а
первые монгольские племена еще не перебрались через Берингов пролив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
На Хэссона нахлынула волна радости и благодарности: он обнаружил, что
может без страха смотреть в будущее и у него не мрачнеет душа. Он мог
предвкушать чтение, музыку, купание, хождение в гости, встречи с
девушками, походы в театр, может, даже пристегнутый АГ-ранец, так что...
НЕТ!
Ледяное покалывание во лбу заставило Хэссона понять, что он зашел
слишком далеко. На мгновение он разрешил себе полностью вспомнить, каково
это: стоять на невидимой вершине пустоты, смотреть на свои обутые в
ботинки ноги и видеть, как они четко и резко рисуются на фоне размытой
пастельной геометрии земли, а потом поменять фокус зрения и превратить
этот фон в головокружительную карту городских кварталов и площадей,
раскинувшуюся на много километров внизу, со свинцовыми изгибами рек,
расколотых мостами, машин, уменьшенных до пылинок и остановленных
расстоянием на белых ниточках бетона. Он потряс головой, прогоняя видение,
и начал строить планы, масштабы которых не выходили за пределы его
собственных возможностей простого смертного.
Прошло несколько дней, в течение которых Хэссон укреплял свои
позиции, всегда оставаясь готовым к моральному или физическому ухудшению.
Спальня, которая когда-то была безопасным прибежищем, стала вызывать в нем
некоторую клаустрофобию. Он свел проводимое у телевизора время до пары
часов перед сном, а вместо этого начал совершать прогулки, которые
поначалу были короткими, а потом растянулись на три часа и больше.
Один из его первых походов был в магазинчик здоровой пищи, где Оливер
Фан кинул на него оценивающий взгляд и, не дав ему заговорить, сказал:
- Прекрасно! Теперь, когда вы убедились в некоторых благих
последствиях правильного питания, я могу начать как следует на вас
зарабатывать.
- Постойте-ка, - ответил Хэссон, наивно радуясь тому, что его
улучшающееся состояние заметно, - я признаю, что чувствую себя лучше, но
почему вы так уверены, что ваши штуки имели к этому какое-то отношение?
Откуда мне знать, может, я уже был на пути к улучшению?
- Вы так полагаете?
- Я просто говорю, что должна существовать естественная тенденция
к...
- Выздоровлению после болезни или ранения? Существует. То, о чем вы
говорите, мистер Холдейн, называется гомеостазисом. Это мощная сила, но мы
можем ей помогать или мешать, как в случае тех неприятных лунных кратеров
у вас во рту, которые беспокоили вас несколько месяцев и которых у вас
больше нет. - Оливер выразительно пожал плечами. - Но если, по-вашему, вы
не получили за ваши деньги достаточно...
- Я этого не хотел сказать, - ответил Хэссон, запуская руку в карман.
Оливер улыбнулся:
- Я знаю, что не хотели: вы просто демонстрировали, что больше меня
не боитесь.
- Не боюсь?
- Да. В тот день, когда вы впервые сюда вошли, вы боялись всех на
свете, включая меня. Пожалуйста, постарайтесь запомнить это, мистер
Холдейн, потому что когда совершаешь путешествие, очень важно знать,
откуда его начал.
- Я это помню.
Хэссон мгновение пристально смотрел на невысокого азиата, потом
протянул ему руку. Оливер молча обменялся с ним рукопожатием.
Хэссон провел в магазинчике больше часа, ожидая в сторонке, пока
Оливер обслуживал других покупателей. Он был зачарован его лекциями по
альтернативному лечению. Правда, Хэссон все еще не был окончательно
убежден в компетентности Оливера и в его сокровищнице случаев из
всевозможных историй болезни, но унес с собой пакет с новыми добавками к
ежедневному рациону, главными из которых был йогурт и проросшее зерно
пшеницы. А еще он унес с собой уверенность в том, что нашел нового друга,
и в последующие дни начал регулярно появляться в магазинчике, часто просто
для того, чтобы поговорить. Несмотря на то, что Оливер не скрывал своих
коммерческих интересов, торговец казался вполне довольным такими визитами,
и Хэссон заподозрил, что на его примере готовится еще одно досье по
правильному питанию. Он не возражал, ему даже приходилось бороться с
синдромом "осуществленного предсказания", преувеличивая в рассказах
Оливеру свои успехи.
Однако сами успехи были вдохновляющими и неподдельными. Случались
время от времени психологические спады, напоминая о том, что радостный
подъем - это не нормальное состояние сознания, но (как и предсказывал
доктор Коулбрук) Хэссон обнаружил, что может справляться с ними со все
большей уверенностью и легкостью. Он расширил свою программу физической
подготовки, включив в нее пешие прогулки, длившиеся по шесть-восемь часов
и уводившие его далеко в холмистую местность к северу и западу от города.
В такие дни Хэссон брал с собой еду, которую сам готовил, и во время
привалов читал и перечитывал "Литературные кляксы" Ликока, которые отыскал
в книжном магазине Триплтри.
Он купил книгу, намереваясь в любую минуту быть готовым к примирению
с Тео, но парнишка оставался за стеной отчужденности, а Хэссон был слишком
занят собой, чтобы пытаться ее разрушить. В процессе выздоровления он стал
почти таким же одержимым и себялюбивым, как во время болезни: он с
жадностью скупого собирал крохи здоровья, и в этом состоянии духа проблемы
окружающих отодвигались на второй план. Например, Хэссон знал, что
возвращение тепла превратило фантастическое орлиное гнездо, которым был
отель "Чинук", в гораздо более обитаемое место, особенно по ночам, и в
связи с этим увеличилась активность молодых летунов, использовавших его в
качестве своего центра. Он видел, что Эл Уэрри беспокоится из-за вечеринок
с эмпатином и все растущего количества нарушений, которые жаргон воздушной
полиции свел к удобному набору букв (ВС - воздушное столкновение, ПТО -
перевозка твердых объектов, ВЗ - воздушный захват) и которые оставались
реальной угрозой для окружающих... И все это ничего для Хэссона не
значило. Он был отделен от остального человечества точно так же, как в то
мгновение, когда завис на пороге космоса. Хэссон вел свою личную войну и
не имел сил ни на что другое.
Ближе всего к участию в чужой жизни он оказался однажды утром, когда
поднимался на высокий перевал к западу от города, поставив себе целью
увидеть озера Лессер-Слейв и Ютикума. Над землей лежала великая тишина, не
нарушаемая в начале лета даже насекомыми. Не видно было никаких следов
человеческой деятельности и можно было представить, что здесь время идет
медленнее, что последние ледники плейстоцена только что отступили, а
первые монгольские племена еще не перебрались через Берингов пролив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49