Я
знал, что когда-нибудь вернусь в этот монастырь, - он выпрямился в седле,
- это славное место и жаль покидать его, но... - Спархок пожал плечами.
Слепящие лучи утреннего солнца отражались от белесой выветренной
поверхности дороги, от камней, песка и гравия слева от дороги. По правую
сторону вниз резко срывался береговой откос, а за ним, за нестерпимо
сияющей полоской белого прибрежного песка, раскинулись темно-голубые воды
Внутреннего моря. Солнце припекало, и не больше чем через час стало совсем
тепло, а еще через полчаса и вовсе жарко.
- Интересно, здесь когда-нибудь бывает зима? - спросил Кьюрик, стирая
с лица пот.
- Это и есть зима, Кьюрик, - ответил Спархок.
- А что же здесь творится летом?!
- Летом тут несладко, нам бы пришлось ехать по ночам.
- А далеко до Джироха?
- Около пятисот лиг.
- Недели три ходу.
- Боюсь, что так.
- Все ж стоило бы нам поехать морем, смерч там не смерч...
- Нет, Кьюрик, - сказала Сефрения. - Мы не нужны Элане утопленниками.
- А разве это, которое следит за нами, не может колдовством найти
нас?
- По-моему нет, - ответила Сефрения. - Когда это нечто искало
Спархока десять лет тому назад, ему приходилось расспрашивать людей. Оно
не могло само почуять его.
- Да, я забыл об этом.
Дни в пустыне проходили однообразно-тоскливо. Они поднимались
рано-рано утром, когда на небе еще не гасли звезды, и гнали лошадей до
полудня, когда солнце начинало немилосердно палить их самих и лошадей
своими отвесными лучами. Потом они отдыхали в неверной призрачной тени
тента, который дал им в дорогу настоятель, а их лошади лениво щипали
колючую солончаковую травку. Когда солнце скатывалось из зенита, они
продолжали путь и ехали до полной темноты. Временами они набредали на
редкие родники, всегда окруженные густой зеленью, дающей настоящую тень и
живительную прохладу. Они позволяли себе задержаться там на целый день,
чтобы дать отдых лошадям и отдохнуть самим перед новой встречей с
обезумевшим солнцем пустыни.
И вот у одного из таких родников, чья кристально-чистая вода стекала
по скалистому скату в небольшое прозрачное озерцо, окруженное высокими
гибкими пальмами, перед ними предстала тень облаченного в черные доспехи
пандионца. Спархок, одетый в одну только набедренную повязку, только что
вылез, роняя на песок капли, из восхитительно холодной заводи, когда
черная фигура показалась на дороге с запада. Всадник и лошадь не
отбрасывали никакой тени, и было видно, как их пронизывают лучи солнца,
висевшего как раз за спиной всадника. И снова Спархок почувствовал веяние
могильного холода, такого странного и неожиданного в этом царстве
невыносимой жары и палящего солнца; когда всадник приблизился, он увидел,
что лошадь под ним - просто безглазый скелет, покрытый ссохшейся кожей.
Спархок не попытался взять свое оружие, но стоял неподвижно, и только
дрожь пробирала его, несмотря на жару, и смотрел как приближается призрак.
А тот остановил лошадь в нескольких саженях от него и мертвенно-медленным
движением вынул свой меч.
- Матушка, - бесцветным речитативом произнес он, обращаясь к
Сефрении, - я сделал все, что мог. Рыцарь отсалютовал, поднеся гарду меча
к своему забралу, а потом, повернув его рукоятью вперед, протянул вперед.
Бледная Сефрения, спотыкаясь, прошла по горячим плоским камням к
рыцарю и приняла меч обеими руками.
- О твоей жертве будут помнить в веках, сэр рыцарь, - сказала она
дрожащим голосом.
- Что значит земная память в Чертоге Смерти, Сефрения? Я сделал то,
что велел мне мой долг - это и будет мне утешением в вечности, - затем его
шлем с опущенным забралом повернулся к Спархоку. - Приветствую тебя, брат,
- донесся из-за забрала бесцветный и какой-то далекий голос. - Знай, что
вы на верном пути, в Дабоуре вы найдете то, что ищете. А когда ты
выполнишь то, что велят тебе долг и честь, мы возликуем в Чертоге Смерти,
ибо не напрасной станет тогда наша жертва.
- Привет и тебе, брат мой, - ответил Спархок, с трудом выталкивая
слова из пересохшего рта. - И прощай, да пребудет мир над твоей душой.
Мгновение спустя призрак растаял в жарком мареве над пустыней.
Ноги Сефрении подкосились и с протяжным стоном она рухнула на
раскаленные камни, будто тяжесть обретшего плотность меча пригвоздила ее к
земле.
Кьюрик подбежал к бессильно распластанной на земле женщине, легко
поднял ее на руки и отнес в тень, к заводи.
А Спархок, не обращая внимания на обжигающую босые ноги гальку,
отправился к месту, где она лежала и поднял меч своего погибшего брата.
Позади себя он услышал звуки свирели Флейты. Мелодию эту он не слышал
раньше. В ней была вечная тоска и страстный призыв или вопрос о чем-то...
Спархок обернулся, держа в руке меч. Сефрения лежала на одеяле в тени
пальм, под ее закрытыми глазами обрисовались темные круги.
Коленопреклоненный Кьюрик заботливо склонился над ней, а Флейта сидела,
скрестив ноги, невдалеке и выпускала на волю заключенные в свирели
странные и страстные звуки своей песни.
Спархок вновь пересек полоску раскаленных камней и остановился в
тени. Кьюрик поднялся и подошел к нему.
- Она не может идти сегодня, - тихо сказал оруженосец, - а может быть
даже и завтра.
Спархок кивнул.
- Это отнимает у нее очень много сил, Спархок, - мрачно продолжал
Кьюрик. - Каждый раз, когда кто-нибудь из Двенадцати погибает, она слабеет
все больше. Не лучше ли будет из Джироха отослать ее назад в Симмур?
- Может, оно и лучше, да только она не поедет.
- Да, видно ты прав, - угрюмо согласился Кьюрик. - Ты же знаешь, мы
вдвоем ехали бы гораздо быстрее.
- Да, но что мы стали бы делать без нее, когда бы пришли на место?
- Угу, опять верно. Ты узнал его?
Спархок медленно кивнул.
- Сэр Керрис, - коротко ответил он.
- Я никогда не знал его хорошо. Но, помнится, он был немного строг и
натянут, была в нем какая-то непреклонность.
- Да, но он был хорошим человеком и славным рыцарем.
- А что он сказал тебе? Я был слишком далеко, чтобы услышать его.
- Он сказал, что мы на верном пути, и что мы найдем ответ в Дабоуре.
- Это хорошо. По крайней мере, обнадеживает. А то я побаивался, что
мы гоняемся за пустым звуком.
- Да и я побаивался.
Флейта отложила свою свирель и теперь сидела рядом с Сефренией.
Девочка потянулась и взяла ее безвольную руку в свою. На ее маленьком
личике застыли не детская печаль и озабоченность.
Внезапно Спархока озарила мысль. Он подошел туда, где лежала
Сефрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
знал, что когда-нибудь вернусь в этот монастырь, - он выпрямился в седле,
- это славное место и жаль покидать его, но... - Спархок пожал плечами.
Слепящие лучи утреннего солнца отражались от белесой выветренной
поверхности дороги, от камней, песка и гравия слева от дороги. По правую
сторону вниз резко срывался береговой откос, а за ним, за нестерпимо
сияющей полоской белого прибрежного песка, раскинулись темно-голубые воды
Внутреннего моря. Солнце припекало, и не больше чем через час стало совсем
тепло, а еще через полчаса и вовсе жарко.
- Интересно, здесь когда-нибудь бывает зима? - спросил Кьюрик, стирая
с лица пот.
- Это и есть зима, Кьюрик, - ответил Спархок.
- А что же здесь творится летом?!
- Летом тут несладко, нам бы пришлось ехать по ночам.
- А далеко до Джироха?
- Около пятисот лиг.
- Недели три ходу.
- Боюсь, что так.
- Все ж стоило бы нам поехать морем, смерч там не смерч...
- Нет, Кьюрик, - сказала Сефрения. - Мы не нужны Элане утопленниками.
- А разве это, которое следит за нами, не может колдовством найти
нас?
- По-моему нет, - ответила Сефрения. - Когда это нечто искало
Спархока десять лет тому назад, ему приходилось расспрашивать людей. Оно
не могло само почуять его.
- Да, я забыл об этом.
Дни в пустыне проходили однообразно-тоскливо. Они поднимались
рано-рано утром, когда на небе еще не гасли звезды, и гнали лошадей до
полудня, когда солнце начинало немилосердно палить их самих и лошадей
своими отвесными лучами. Потом они отдыхали в неверной призрачной тени
тента, который дал им в дорогу настоятель, а их лошади лениво щипали
колючую солончаковую травку. Когда солнце скатывалось из зенита, они
продолжали путь и ехали до полной темноты. Временами они набредали на
редкие родники, всегда окруженные густой зеленью, дающей настоящую тень и
живительную прохладу. Они позволяли себе задержаться там на целый день,
чтобы дать отдых лошадям и отдохнуть самим перед новой встречей с
обезумевшим солнцем пустыни.
И вот у одного из таких родников, чья кристально-чистая вода стекала
по скалистому скату в небольшое прозрачное озерцо, окруженное высокими
гибкими пальмами, перед ними предстала тень облаченного в черные доспехи
пандионца. Спархок, одетый в одну только набедренную повязку, только что
вылез, роняя на песок капли, из восхитительно холодной заводи, когда
черная фигура показалась на дороге с запада. Всадник и лошадь не
отбрасывали никакой тени, и было видно, как их пронизывают лучи солнца,
висевшего как раз за спиной всадника. И снова Спархок почувствовал веяние
могильного холода, такого странного и неожиданного в этом царстве
невыносимой жары и палящего солнца; когда всадник приблизился, он увидел,
что лошадь под ним - просто безглазый скелет, покрытый ссохшейся кожей.
Спархок не попытался взять свое оружие, но стоял неподвижно, и только
дрожь пробирала его, несмотря на жару, и смотрел как приближается призрак.
А тот остановил лошадь в нескольких саженях от него и мертвенно-медленным
движением вынул свой меч.
- Матушка, - бесцветным речитативом произнес он, обращаясь к
Сефрении, - я сделал все, что мог. Рыцарь отсалютовал, поднеся гарду меча
к своему забралу, а потом, повернув его рукоятью вперед, протянул вперед.
Бледная Сефрения, спотыкаясь, прошла по горячим плоским камням к
рыцарю и приняла меч обеими руками.
- О твоей жертве будут помнить в веках, сэр рыцарь, - сказала она
дрожащим голосом.
- Что значит земная память в Чертоге Смерти, Сефрения? Я сделал то,
что велел мне мой долг - это и будет мне утешением в вечности, - затем его
шлем с опущенным забралом повернулся к Спархоку. - Приветствую тебя, брат,
- донесся из-за забрала бесцветный и какой-то далекий голос. - Знай, что
вы на верном пути, в Дабоуре вы найдете то, что ищете. А когда ты
выполнишь то, что велят тебе долг и честь, мы возликуем в Чертоге Смерти,
ибо не напрасной станет тогда наша жертва.
- Привет и тебе, брат мой, - ответил Спархок, с трудом выталкивая
слова из пересохшего рта. - И прощай, да пребудет мир над твоей душой.
Мгновение спустя призрак растаял в жарком мареве над пустыней.
Ноги Сефрении подкосились и с протяжным стоном она рухнула на
раскаленные камни, будто тяжесть обретшего плотность меча пригвоздила ее к
земле.
Кьюрик подбежал к бессильно распластанной на земле женщине, легко
поднял ее на руки и отнес в тень, к заводи.
А Спархок, не обращая внимания на обжигающую босые ноги гальку,
отправился к месту, где она лежала и поднял меч своего погибшего брата.
Позади себя он услышал звуки свирели Флейты. Мелодию эту он не слышал
раньше. В ней была вечная тоска и страстный призыв или вопрос о чем-то...
Спархок обернулся, держа в руке меч. Сефрения лежала на одеяле в тени
пальм, под ее закрытыми глазами обрисовались темные круги.
Коленопреклоненный Кьюрик заботливо склонился над ней, а Флейта сидела,
скрестив ноги, невдалеке и выпускала на волю заключенные в свирели
странные и страстные звуки своей песни.
Спархок вновь пересек полоску раскаленных камней и остановился в
тени. Кьюрик поднялся и подошел к нему.
- Она не может идти сегодня, - тихо сказал оруженосец, - а может быть
даже и завтра.
Спархок кивнул.
- Это отнимает у нее очень много сил, Спархок, - мрачно продолжал
Кьюрик. - Каждый раз, когда кто-нибудь из Двенадцати погибает, она слабеет
все больше. Не лучше ли будет из Джироха отослать ее назад в Симмур?
- Может, оно и лучше, да только она не поедет.
- Да, видно ты прав, - угрюмо согласился Кьюрик. - Ты же знаешь, мы
вдвоем ехали бы гораздо быстрее.
- Да, но что мы стали бы делать без нее, когда бы пришли на место?
- Угу, опять верно. Ты узнал его?
Спархок медленно кивнул.
- Сэр Керрис, - коротко ответил он.
- Я никогда не знал его хорошо. Но, помнится, он был немного строг и
натянут, была в нем какая-то непреклонность.
- Да, но он был хорошим человеком и славным рыцарем.
- А что он сказал тебе? Я был слишком далеко, чтобы услышать его.
- Он сказал, что мы на верном пути, и что мы найдем ответ в Дабоуре.
- Это хорошо. По крайней мере, обнадеживает. А то я побаивался, что
мы гоняемся за пустым звуком.
- Да и я побаивался.
Флейта отложила свою свирель и теперь сидела рядом с Сефренией.
Девочка потянулась и взяла ее безвольную руку в свою. На ее маленьком
личике застыли не детская печаль и озабоченность.
Внезапно Спархока озарила мысль. Он подошел туда, где лежала
Сефрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114