Она никогда не чувствовала себя такой разгромленной и такой злой.
— В чем дело, дорогая? — Рауфорт выбрал именно этот момент для своей обычной прогулки по этому крылу дворца. Он остался совершенно невозмутим при виде беспорядка и, фактически, едва ли вообще заметил его.
Зоанна в ярости уставилась на его приземистую фигуру, все еще кипя и бушуя. Как он смеет вести себя так, словно ничего и не случилось!
— Ты! — закричала она ему. — Это все твоя вина!
— Да, дорогуша моя, — сказал Рауфорт голосом Хельбы. Зоанна в ужасе уставилась на него.
— Прощай, жестокосердная, — сказала Хельба. После этого ее проекция исчезла, остался только удивленный Рауфорт.
Зоанна некоторое время смотрела на пустое место, где раньше был кристалл. Единственный раз, поняла она, ее магию преодолели и превзошли. Она недооценила Хельбу, подумав, что та умирает и с ней все кончено, и потому перестала обращать на нее внимание. Это было колоссальной ошибкой. Колдунья выжила, выздоровела и собрала свои магические силы для эффективного отпора.
Что ж, Зоанна тоже может это сделать! Еще один визит к профессору Девэйлу, и она будет готова. Но сначала ей было необходимо посмотреть, что она может сделать, чтобы собрать и поддержать те разгромленные войска, которые она направила в Канцию. Иначе война будет проиграна до того, как она будет готова прикончить Хельбу.
Нуждаясь в чем-то, чтобы занять свой мозг, она повторяла и разучивала словесную взбучку, которую задаст Рауфорту в следующий раз, когда он только подаст ей в этом малейший предлог.
Сент-Хеленс усердно прислушивался. Приближавшиеся звуки теперь вновь удалялись, словно отливающая от берега волна. Но почему?
— Интересно, интересно, — громко произнес он. Никто не мог слышать его, кроме, очевидно, глухой крысомыши, которая открыто глодала его кусок хлеба. Он нехотя запустил в грызуна левым ботинком. Ботинок прошел на волосок от цели. Сент-Хеленс стянул правый башмак и бросил его с тем же незначительным эффектом. Он снова принялся расхаживать по своей тесной, но чистой камере.
— Эти мальчишки сказали, что сдаются, и я подумал, что это от того, что они проигрывают. Но теперь мне кажется, что наши войска отброшены. Новое колдовство?
Суета около двери в темницу совсем не испугала его. Он встал и подождал, пока еще одного пленника сведут вниз по лестнице. Дверь его камеры распахнулась, и в нее втолкнули крупного келвинийца.
— Мор! — недоверчиво воскликнул Сент-Хеленс. — Мор Крамб!
Мор потер кровоподтек на своей правой щеке. Он потряс головой, словно стараясь избавиться от облепившей ее паутины.
— Да, они захватили меня, трепач. Меня и еще около сотни, а то и больше, из тех, кого окружили на перевале. Одни боги знают, сколько нас там полегло!
У Сент-Хеленса отвисла челюсть.
— Ты обвиняешь в этом меня? Ты обзываешь, называешь меня болтливым ртом?
— А кто же ты? Ты был всецело за эту войну. Ты едва мог дождаться, пока получишь свое назначение!
— Мор, я никогда не хотел сражаться! Но ведь есть пророчество, и король…
— Король, которого ты знаешь, это не наш дорогой Рафарт! Он ужасная имитация из другого мира! Ты знал это, и все равно ты одобрял его замыслы!
Сент-Хеленс почувствовал, что краснеет. В другое время он бы взорвался, но перед ним был друг. Кроме того, он и сам знал, что тот прав.
— Мы все были заколдованы или зачарованы. Я уверен, что это все дело рук Зоанны.
— Зоанны? — с недоверием повторил Мор. — Она же мертва!
— Мне бы этого очень хотелось. Всем нам этого бы хотелось. Но она, должно быть, сумела скрыться от гнева Джона и привести с собой того, кто сейчас выдает себя за Рафарта, из того измерения, которое посещал Келвин. Это единственно разумный ответ.
Мор мрачно уставился на него, потом опустил кулаки и подошел к охапке соломы. Он опустился на нее устало, так, словно растерял весь свой пыл.
— Сент-Хеленс, что мы будем делать?
— Боюсь, что мы должны проиграть войну.
— А мы можем проиграть? Когда работает это пророчество?
— Я никогда не верил в него так безоговорочно, как это делаете вы, остроухие, — сказал Сент-Хеленс. — Келвина в нашем измерении нет. Его, может быть, уже нет в живых.
— Мне кажется, это уничтожило бы само пророчество, — шумно вздохнул Мор. Было видно, что он так же растерян, как и Сент-Хеленс.
— Способ может найтись, — сказал Сент-Хеленс.
— Какой способ? Мои люди бегут так, словно они никогда не остановятся.
— Юные короли. Они вроде как мои друзья. Симпатичные малыши. Они даже вымыли эту камеру и предложили мне капитуляцию своих двух стран.
— Что ?
— Все правильно. Только я не уверен, что колдунья позволит им сделать это. Правда, она добрая колдунья, а не такая, как Зоанна и ей подобные.
— Эти колдовские штучки! Ты имеешь в виду, настоящую капитуляцию?
— Так они мне сказали. Они боятся за себя и за Хельбу и, я думаю, что и за кота Хельбы. Они только мальчишки, моложе Филиппа.
— Им по двадцать четыре года, — сказал Мор. — Они становятся старше на один год за каждые четыре года. Они только выглядят на шесть лет.
— Так говорят. Но они хотят капитулировать, и это важно. Что мне сказать им?
Мор посмотрел на чисто вымытый пол и раздавил муху, которую принес на себе.
— Ты мог бы сказать им, что согласен. А как только война закончится, мы сможем избавиться от Зоанны и ее супруга.
— Надеюсь. Ведь раньше это было трудновато сделать, правда?
— Да. Мне ужасно не хочется снова устраивать революцию, на этот раз без круглоухого.
— У меня тоже круглые уши, — напомнил ему Сент-Хеленс.
— Да. Да, верно. Но, Сент-Хеленс, ты ведь все-таки не Келвин.
— Непохоже, чтобы он, его отец и сводный брат собирались вернуться назад. Хорошо, если они вообще вернутся.
— Не хочется мне это говорить, но кажется, что их исчезновение и появление зла может быть не простым совпадением.
Они сидели в мрачном молчании несколько долгих секунд. Затем Мор высказал вслух свою мысль:
— Если они побеждают, то не будут сдаваться.
— Конечно, нет. Но ведь они только дети.
— Колдунья не допустит этого.
— Не знаю. Она опекает их и шлепает по задницам, но может быть они и имеют право на окончательное решение.
— Ты так думаешь?
— Нет. Думаю, что они только дети. — Сент-Хеленс подобрал свой ботинок и запустил им в крысомышь, снова промахнувшись. Грызун недовольно посмотрел на него, ухватил еще одну хлебную корку и юркнул в свою нору. Сент-Хеленс пожалел, что не может сделать то же самое.
— Хорошо. Хорошо. Если они предложат капитуляцию, я приму ее. Если она законна, то положит конец войне.
Крысомышь снова вылезла из норки.
Хелн держалась за живот и, наклонив голову набок, прислушивалась к разговору в отдаленной части дворца. Ее слух становился более острым, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— В чем дело, дорогая? — Рауфорт выбрал именно этот момент для своей обычной прогулки по этому крылу дворца. Он остался совершенно невозмутим при виде беспорядка и, фактически, едва ли вообще заметил его.
Зоанна в ярости уставилась на его приземистую фигуру, все еще кипя и бушуя. Как он смеет вести себя так, словно ничего и не случилось!
— Ты! — закричала она ему. — Это все твоя вина!
— Да, дорогуша моя, — сказал Рауфорт голосом Хельбы. Зоанна в ужасе уставилась на него.
— Прощай, жестокосердная, — сказала Хельба. После этого ее проекция исчезла, остался только удивленный Рауфорт.
Зоанна некоторое время смотрела на пустое место, где раньше был кристалл. Единственный раз, поняла она, ее магию преодолели и превзошли. Она недооценила Хельбу, подумав, что та умирает и с ней все кончено, и потому перестала обращать на нее внимание. Это было колоссальной ошибкой. Колдунья выжила, выздоровела и собрала свои магические силы для эффективного отпора.
Что ж, Зоанна тоже может это сделать! Еще один визит к профессору Девэйлу, и она будет готова. Но сначала ей было необходимо посмотреть, что она может сделать, чтобы собрать и поддержать те разгромленные войска, которые она направила в Канцию. Иначе война будет проиграна до того, как она будет готова прикончить Хельбу.
Нуждаясь в чем-то, чтобы занять свой мозг, она повторяла и разучивала словесную взбучку, которую задаст Рауфорту в следующий раз, когда он только подаст ей в этом малейший предлог.
Сент-Хеленс усердно прислушивался. Приближавшиеся звуки теперь вновь удалялись, словно отливающая от берега волна. Но почему?
— Интересно, интересно, — громко произнес он. Никто не мог слышать его, кроме, очевидно, глухой крысомыши, которая открыто глодала его кусок хлеба. Он нехотя запустил в грызуна левым ботинком. Ботинок прошел на волосок от цели. Сент-Хеленс стянул правый башмак и бросил его с тем же незначительным эффектом. Он снова принялся расхаживать по своей тесной, но чистой камере.
— Эти мальчишки сказали, что сдаются, и я подумал, что это от того, что они проигрывают. Но теперь мне кажется, что наши войска отброшены. Новое колдовство?
Суета около двери в темницу совсем не испугала его. Он встал и подождал, пока еще одного пленника сведут вниз по лестнице. Дверь его камеры распахнулась, и в нее втолкнули крупного келвинийца.
— Мор! — недоверчиво воскликнул Сент-Хеленс. — Мор Крамб!
Мор потер кровоподтек на своей правой щеке. Он потряс головой, словно стараясь избавиться от облепившей ее паутины.
— Да, они захватили меня, трепач. Меня и еще около сотни, а то и больше, из тех, кого окружили на перевале. Одни боги знают, сколько нас там полегло!
У Сент-Хеленса отвисла челюсть.
— Ты обвиняешь в этом меня? Ты обзываешь, называешь меня болтливым ртом?
— А кто же ты? Ты был всецело за эту войну. Ты едва мог дождаться, пока получишь свое назначение!
— Мор, я никогда не хотел сражаться! Но ведь есть пророчество, и король…
— Король, которого ты знаешь, это не наш дорогой Рафарт! Он ужасная имитация из другого мира! Ты знал это, и все равно ты одобрял его замыслы!
Сент-Хеленс почувствовал, что краснеет. В другое время он бы взорвался, но перед ним был друг. Кроме того, он и сам знал, что тот прав.
— Мы все были заколдованы или зачарованы. Я уверен, что это все дело рук Зоанны.
— Зоанны? — с недоверием повторил Мор. — Она же мертва!
— Мне бы этого очень хотелось. Всем нам этого бы хотелось. Но она, должно быть, сумела скрыться от гнева Джона и привести с собой того, кто сейчас выдает себя за Рафарта, из того измерения, которое посещал Келвин. Это единственно разумный ответ.
Мор мрачно уставился на него, потом опустил кулаки и подошел к охапке соломы. Он опустился на нее устало, так, словно растерял весь свой пыл.
— Сент-Хеленс, что мы будем делать?
— Боюсь, что мы должны проиграть войну.
— А мы можем проиграть? Когда работает это пророчество?
— Я никогда не верил в него так безоговорочно, как это делаете вы, остроухие, — сказал Сент-Хеленс. — Келвина в нашем измерении нет. Его, может быть, уже нет в живых.
— Мне кажется, это уничтожило бы само пророчество, — шумно вздохнул Мор. Было видно, что он так же растерян, как и Сент-Хеленс.
— Способ может найтись, — сказал Сент-Хеленс.
— Какой способ? Мои люди бегут так, словно они никогда не остановятся.
— Юные короли. Они вроде как мои друзья. Симпатичные малыши. Они даже вымыли эту камеру и предложили мне капитуляцию своих двух стран.
— Что ?
— Все правильно. Только я не уверен, что колдунья позволит им сделать это. Правда, она добрая колдунья, а не такая, как Зоанна и ей подобные.
— Эти колдовские штучки! Ты имеешь в виду, настоящую капитуляцию?
— Так они мне сказали. Они боятся за себя и за Хельбу и, я думаю, что и за кота Хельбы. Они только мальчишки, моложе Филиппа.
— Им по двадцать четыре года, — сказал Мор. — Они становятся старше на один год за каждые четыре года. Они только выглядят на шесть лет.
— Так говорят. Но они хотят капитулировать, и это важно. Что мне сказать им?
Мор посмотрел на чисто вымытый пол и раздавил муху, которую принес на себе.
— Ты мог бы сказать им, что согласен. А как только война закончится, мы сможем избавиться от Зоанны и ее супруга.
— Надеюсь. Ведь раньше это было трудновато сделать, правда?
— Да. Мне ужасно не хочется снова устраивать революцию, на этот раз без круглоухого.
— У меня тоже круглые уши, — напомнил ему Сент-Хеленс.
— Да. Да, верно. Но, Сент-Хеленс, ты ведь все-таки не Келвин.
— Непохоже, чтобы он, его отец и сводный брат собирались вернуться назад. Хорошо, если они вообще вернутся.
— Не хочется мне это говорить, но кажется, что их исчезновение и появление зла может быть не простым совпадением.
Они сидели в мрачном молчании несколько долгих секунд. Затем Мор высказал вслух свою мысль:
— Если они побеждают, то не будут сдаваться.
— Конечно, нет. Но ведь они только дети.
— Колдунья не допустит этого.
— Не знаю. Она опекает их и шлепает по задницам, но может быть они и имеют право на окончательное решение.
— Ты так думаешь?
— Нет. Думаю, что они только дети. — Сент-Хеленс подобрал свой ботинок и запустил им в крысомышь, снова промахнувшись. Грызун недовольно посмотрел на него, ухватил еще одну хлебную корку и юркнул в свою нору. Сент-Хеленс пожалел, что не может сделать то же самое.
— Хорошо. Хорошо. Если они предложат капитуляцию, я приму ее. Если она законна, то положит конец войне.
Крысомышь снова вылезла из норки.
Хелн держалась за живот и, наклонив голову набок, прислушивалась к разговору в отдаленной части дворца. Ее слух становился более острым, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98