Одна секция стены была так сильно повреждена, что ее с тем же успехом можно было назвать дырой. Вообще, следы запустения и разрухи усматривались почти везде.
Сразу за воротами открывалась довольно просторная площадь, непосредственно за которой возвышался на холме сам город, состоявший из запутанного лабиринта узких, петляющих улочек и туннелей. Дома, построенные большей частью из камня, розового гранита и ярко-белого известняка и представлявшие собой смешение всех мыслимых стилей, в жутком беспорядке громоздились один над другим.
Улицы и переулки города были настолько узки, что даже по центральному бульвару отряду приходилось пробираться с трудом. По бокам бульвара были вырыты довольно широкие водосточные канавы, соединявшиеся с узкими желобами, тянувшимися вдоль остальных улиц. Нижние этажи зданий являлись далеко не идеальным местом для проживания: зловонная жижа дренажных каналов – смесь фекалий и прочей гнили – была почти взрывоопасной.
Постепенно поднимаясь к вершине холма, путешественники успели хорошо рассмотреть город. Здания, стоявшие у самого подножия горы, были выполнены с особым изяществом. Основными строительными элементами служили ровные, искусно пригнанные блоки полевого шпата и гнейса, причем почти без намека на связующий раствор. Некоторые дома снаружи были покрыты белой штукатуркой. Внутренние стены комнат изобиловали рисунками. Во всем этом былом великолепии, однако, также проглядывали следы запустения. Наружная штукатурка частично отвалилась, кое-где виднелись заплаты, когда-то сочные и красочные рисунки потускнели, многие крыши покосились, а некоторые обвалились вовсе. Большинство зданий казались заброшенными, однако в других сновали тени каких-то горожан, осмеливавшихся высунуть свой нос лишь под покровом ночной темноты.
Чем выше оказывались наши герои, тем упрощенней становилась архитектура, но было заметно, что дома здесь хотя бы ремонтируются. Из-за паводков горожане селились в основном, начиная со второго этажа. Дома теснились, нависали друг над другом, превращая извилистые переулки в туннели причудливого лабиринта.
Вся деловая городская жизнь протекала именно в этом лабиринте. Кое-где вдоль дороги ютились палатки продавцов, предлагающих подпорченные фрукты, заплесневелый ячменный рис, дешевые и низкосортные ювелирные изделия и прочие безделушки. Во всем ощущалась жуткая нищета. Воздух буквально провонял прогнившим мусором и, по-видимому, ни разу не чищенными уборными. Среди этого смрада в дорожной грязи апатично ковырялась местная ребятня. Трущобы неожиданно упирались в большую площадь, вдоль наклонной части которой по обе стороны высились многоэтажные дома, по всей видимости построенные довольно давно. В центре бьющего посреди площади фонтана стояла статуя вооруженного мардуканца. Выше по склону располагалось довольно длинное декоративное строение. Оно словно взбегало вверх, прямо к громадному королевскому дворцу на самой вершине холма, поражая взгляд мириадами непрерывно сменяющихся архитектурных стилей.
У входа во дворец толпилась масса разнокалиберного народа – по-видимому, происходила какая-то грандиозная общественная аудиенция. Правитель восседал на роскошнейшем троне, обращенном к центральному входу во дворец. Как и в Ку'Нкоке трон был изготовлен из различных сортов дерева, но здесь он был еще и искусно отделан драгоценными металлами и самоцветами. Все здание богатого дворца светилось золотым и серебряным сиянием, блеском сапфировых и рубиновых вкраплений.
Король оказался первым, увиденным землянами мардуканцем, облаченным в столь шикарное одеяние. Светлый шафрановый халат, отделанный ярким вермильоном, украшенный ажурными серебряными вышивками, спадал почти до самого пола. Драгоценные камни и серебро украшали кружевной воротник.
В драгоценностях утопали и рога монарха – соединенные тончайшими золотыми цепочками бриллианты создавали невыразимую игру света. Словно всего этого было недостаточно, на грудь короля свисала перекинутая через шею массивная золотая цепь.
Лица, выстроившиеся по обе стороны от правителя, очевидно, являлись его советниками. Все они были обнажены, за исключением одного, наверное командующего, облаченного в броню. Несмотря на наготу советников, рога их были искусно инкрустированы. По количеству и стоимости украшений можно было судить о чине каждого: по мере удаления от короля наряды присутствующих становились все менее и менее эффектными.
Около шестисот караульных выстроились по стойке смирно вдоль ступенек по обе стороны парадной лестницы. Они были значительно лучше экипированы, чем стражники в Ку'Нкоке: металлические набедренники и нарукавники в сочетании с нагрудными брештуками тускло отсвечивали серебром на фоне пасмурного неба. Кроме длинных копий, очень похожих на копья Ку'Нкокских стражников, маршадские охранники имели при себе также мечи примерно метровой длины, назначение которых явно не ограничивалось церемониальным шоу.
Толпившийся народ был весьма разношерстным. Большинство являлось, по-видимому, представителями «средних классов». На их рогах также висели украшения, по большей части весьма скромные, сделанные из примитивных металлов или меди. В толпе можно было заметить и довольно бедных, а то и совершенно нищих мардуканцев. Один из них как раз явно что-то выпрашивал у повелителя.
Проситель униженно распластался у ног короля, раскинув по сторонам все свои шесть конечностей. Слов с такого расстояния было практически не слышно, да это и не имело особого значения, поскольку монарх, сидя вполоборота к несчастному, совершенно не обращал на него внимания.
Насколько можно было разглядеть, бедняк неожиданно закончил лепетать, и король, взяв с тарелки какой-то фрукт, принялся его жевать. Затем, вынув изо рта огрызок, он с надменным выражением лица швырнул его в просителя и сделал знак страже.
Не успел несчастный вымолвить хоть слово протеста, как стражники мгновенно схватили его и одним движением отрубили голову, которая тут же покатилась в сторону толпы. Тело, содрогаясь от конвульсий, рухнуло на залитую кровью мостовую.
Мертвая тишина сопровождала совершенное действо…
– Мне кажется, у нас здесь будут проблемы, – заметил Панер.
– О да, – согласилась О'Кейси. Несколькими месяцами раньше, увидев такое, она наверняка как минимум потеряла бы аппетит и отказалась от завтрака. После Вой-тана ее едва ли что-либо могло повергнуть в шок. – Я с вами согласна.
– Но если мы просто повернемся и пойдем назад, – сказал Роджер, – то, как подсказывает мне инстинкт, у нас действительно возникнут проблемы.
– Согласен, – откликнулся капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Сразу за воротами открывалась довольно просторная площадь, непосредственно за которой возвышался на холме сам город, состоявший из запутанного лабиринта узких, петляющих улочек и туннелей. Дома, построенные большей частью из камня, розового гранита и ярко-белого известняка и представлявшие собой смешение всех мыслимых стилей, в жутком беспорядке громоздились один над другим.
Улицы и переулки города были настолько узки, что даже по центральному бульвару отряду приходилось пробираться с трудом. По бокам бульвара были вырыты довольно широкие водосточные канавы, соединявшиеся с узкими желобами, тянувшимися вдоль остальных улиц. Нижние этажи зданий являлись далеко не идеальным местом для проживания: зловонная жижа дренажных каналов – смесь фекалий и прочей гнили – была почти взрывоопасной.
Постепенно поднимаясь к вершине холма, путешественники успели хорошо рассмотреть город. Здания, стоявшие у самого подножия горы, были выполнены с особым изяществом. Основными строительными элементами служили ровные, искусно пригнанные блоки полевого шпата и гнейса, причем почти без намека на связующий раствор. Некоторые дома снаружи были покрыты белой штукатуркой. Внутренние стены комнат изобиловали рисунками. Во всем этом былом великолепии, однако, также проглядывали следы запустения. Наружная штукатурка частично отвалилась, кое-где виднелись заплаты, когда-то сочные и красочные рисунки потускнели, многие крыши покосились, а некоторые обвалились вовсе. Большинство зданий казались заброшенными, однако в других сновали тени каких-то горожан, осмеливавшихся высунуть свой нос лишь под покровом ночной темноты.
Чем выше оказывались наши герои, тем упрощенней становилась архитектура, но было заметно, что дома здесь хотя бы ремонтируются. Из-за паводков горожане селились в основном, начиная со второго этажа. Дома теснились, нависали друг над другом, превращая извилистые переулки в туннели причудливого лабиринта.
Вся деловая городская жизнь протекала именно в этом лабиринте. Кое-где вдоль дороги ютились палатки продавцов, предлагающих подпорченные фрукты, заплесневелый ячменный рис, дешевые и низкосортные ювелирные изделия и прочие безделушки. Во всем ощущалась жуткая нищета. Воздух буквально провонял прогнившим мусором и, по-видимому, ни разу не чищенными уборными. Среди этого смрада в дорожной грязи апатично ковырялась местная ребятня. Трущобы неожиданно упирались в большую площадь, вдоль наклонной части которой по обе стороны высились многоэтажные дома, по всей видимости построенные довольно давно. В центре бьющего посреди площади фонтана стояла статуя вооруженного мардуканца. Выше по склону располагалось довольно длинное декоративное строение. Оно словно взбегало вверх, прямо к громадному королевскому дворцу на самой вершине холма, поражая взгляд мириадами непрерывно сменяющихся архитектурных стилей.
У входа во дворец толпилась масса разнокалиберного народа – по-видимому, происходила какая-то грандиозная общественная аудиенция. Правитель восседал на роскошнейшем троне, обращенном к центральному входу во дворец. Как и в Ку'Нкоке трон был изготовлен из различных сортов дерева, но здесь он был еще и искусно отделан драгоценными металлами и самоцветами. Все здание богатого дворца светилось золотым и серебряным сиянием, блеском сапфировых и рубиновых вкраплений.
Король оказался первым, увиденным землянами мардуканцем, облаченным в столь шикарное одеяние. Светлый шафрановый халат, отделанный ярким вермильоном, украшенный ажурными серебряными вышивками, спадал почти до самого пола. Драгоценные камни и серебро украшали кружевной воротник.
В драгоценностях утопали и рога монарха – соединенные тончайшими золотыми цепочками бриллианты создавали невыразимую игру света. Словно всего этого было недостаточно, на грудь короля свисала перекинутая через шею массивная золотая цепь.
Лица, выстроившиеся по обе стороны от правителя, очевидно, являлись его советниками. Все они были обнажены, за исключением одного, наверное командующего, облаченного в броню. Несмотря на наготу советников, рога их были искусно инкрустированы. По количеству и стоимости украшений можно было судить о чине каждого: по мере удаления от короля наряды присутствующих становились все менее и менее эффектными.
Около шестисот караульных выстроились по стойке смирно вдоль ступенек по обе стороны парадной лестницы. Они были значительно лучше экипированы, чем стражники в Ку'Нкоке: металлические набедренники и нарукавники в сочетании с нагрудными брештуками тускло отсвечивали серебром на фоне пасмурного неба. Кроме длинных копий, очень похожих на копья Ку'Нкокских стражников, маршадские охранники имели при себе также мечи примерно метровой длины, назначение которых явно не ограничивалось церемониальным шоу.
Толпившийся народ был весьма разношерстным. Большинство являлось, по-видимому, представителями «средних классов». На их рогах также висели украшения, по большей части весьма скромные, сделанные из примитивных металлов или меди. В толпе можно было заметить и довольно бедных, а то и совершенно нищих мардуканцев. Один из них как раз явно что-то выпрашивал у повелителя.
Проситель униженно распластался у ног короля, раскинув по сторонам все свои шесть конечностей. Слов с такого расстояния было практически не слышно, да это и не имело особого значения, поскольку монарх, сидя вполоборота к несчастному, совершенно не обращал на него внимания.
Насколько можно было разглядеть, бедняк неожиданно закончил лепетать, и король, взяв с тарелки какой-то фрукт, принялся его жевать. Затем, вынув изо рта огрызок, он с надменным выражением лица швырнул его в просителя и сделал знак страже.
Не успел несчастный вымолвить хоть слово протеста, как стражники мгновенно схватили его и одним движением отрубили голову, которая тут же покатилась в сторону толпы. Тело, содрогаясь от конвульсий, рухнуло на залитую кровью мостовую.
Мертвая тишина сопровождала совершенное действо…
– Мне кажется, у нас здесь будут проблемы, – заметил Панер.
– О да, – согласилась О'Кейси. Несколькими месяцами раньше, увидев такое, она наверняка как минимум потеряла бы аппетит и отказалась от завтрака. После Вой-тана ее едва ли что-либо могло повергнуть в шок. – Я с вами согласна.
– Но если мы просто повернемся и пойдем назад, – сказал Роджер, – то, как подсказывает мне инстинкт, у нас действительно возникнут проблемы.
– Согласен, – откликнулся капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125