Кроме того, найдите еще людей, способных пополнить ряды гренадеров. Складывается ощущение, что туземцы не обескуражены случившимся. Крепитесь. Вскоре снова придется стрелять.
– Гренадеры! Когда враги снова попрут через ворота, я хочу, чтобы вы усеяли двор их трупами. Если варвары примутся взбираться по лестницам на стены, возвращайтесь в бастионы.
Капитан подумал, что бы еще такое напутственное сказать, но единственная фраза, которая приходила на ум: «Еще раз на подвиг, мои друзья!», была бы излишне театральной, а потом он просто отключил микрофон.
На несколько секунд в эфире воцарилась тишина, нарушаемая лишь лаконичными сообщениями по поводу огневых позиций и целей. Затем вдруг на локальной волне для третьего взвода пробился такой знакомый голос Джулиана.
– Так, второе отделение. Я понимаю, что не могу быть в этот момент с вами, но я хочу вам напомнить, что… что… вы воины Великой Империи, черт ее дери.
Затем послышалось хриплое всхлипывание, и Джулиан, задыхаясь, выговорил:
– Я очень хочу, чтобы вы не ударили в грязь лицом. Запомните: непрерывный мощный массированный огонь!
Неожиданно раздался смех – сержант Джин выражал недовольство, что бойцы отряда не умеют толком общаться по радио, однако сквозь его громкое скрипучее подхихикивание было ни черта не разобрать.
– Запомните, – продолжал Джулиан, всхлипнув в очередной раз. – Вы солдаты… Великой Империи! Вы лучшие, самые лучшие. Ну, может быть, не самые совершенные – иначе вы бы попали в Золотой батальон, но на самом деле…
– Джулиа-а-ан, – завыл Джин. – Сто-о-оп!
– И я еще хотел бы добавить… может быть, мы видимся все вместе в последний раз… – не унимался сержант.
– Внимание! Все к огневым рубежам! – протрещал по общей волне голос капитана Панера, перебив трансляцию по взводной сети.
– Гронинген, – Джулиан с удушливым всхлипом обращался к самому уродливому и простоватому верзиле во всей компании. – Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя!
Элеонора удивилась и очень испугалась, завидев одетую в бронежилет женщину, упавшую вдруг неподалеку от нее. О'Кейси привстала, желая оказать ей помощь, но Поертена поднял руку вверх, остановив ее и прислушиваясь к информации, передаваемой по радио. С испугом наблюдая за оружейником, лицо которого вместо прежнего испуга выражало теперь лишь досаду, она опять перевела взгляд на амазонку, безуспешно пытавшуюся подняться на колени. Все ее тело дергалось словно в конвульсиях. Элеоноре даже в голову не могло прийти, что такое могло с ней приключиться, как вдруг оружейник начал смеяться. Соскользнув вниз со своего насеста, сооруженного из ящиков с боеприпасами, и ухватившись за бока, пинопанец взглянул на доктора Добреску. который, сидя несколько секунд с открытым ртом, вдруг тоже заливисто захохотал.
– Третий взвод! – пролаял Панер, когда оружейные залпы и взрывы гранат опять понесли смерть во вражеские цепи. – Сержант Джин! Чем вы там, мать вашу, занимаетесь?
– А… – не нашелся что ответить Джин, затем, не выдержав, снова захохотал. – Извините, – его душил смех. – Извините, сэр, э…
Яростная волна огня обрушивалась на варваров, кося их направо и налево, а до Панера продолжал доноситься с парапета приглушенный маниакальный смех.
– Сержант Джин! Что там, черт возьми, у вас происходит?
– Ах… – Это все, что смог произнести Джин. Выпустив очередную неконтролируемую очередь автоматического огня, сержант опять зашелся от смеха.
Панер в ярости зарычал на Джина, затем переключился на взводную волну, и как раз в тот момент до него донеслись слова Джулиана:
– Нет, правда, правда. Я люблю тебя! – завершившиеся истерическим гоготом, так как до очумевшего Гронингена наконец-то дошел комизм ситуации и он во всеуслышание весьма недвусмысленно и популярно объяснил, что произойдет, когда он доберется до шеи Джулиана.
– Джулиа-а-ан! – нетерпеливо начал Панер, затем сделал паузу, так как заметил улыбки на лицах бойцов. Некоторых буквально душил нервный смех. Капитан успокоился, сообразив, что по крайней мере хоть один взвод не впал в пессимизм и вовсе не собирается погибать в ближайшем будущем.
– А я хочу, – всхлипнул Джин, – доложить старшему сержанту, что я ее то-о-оже люблю!
– Так, ладно, ребята, – сказал Панер, качая головой и пытаясь удержаться от смеха. – Давайте успокоимся и постреляем еще немножко в пенистых, хорошо?
– Договорились, – откликнулся Джулиан. – Извините, шеф.
Глава 42
– До этих тупых варваров дойдет когда-нибудь, что они проиграли, или нет? – устало произнес Панер.
Разрушения, причиненные непрекращающимися взрывами плазмы, вынудили капитана покинуть головной флигель, от которого теперь осталась лишь груда камней, и перебраться в бастион третьего взвода. В течение продолжительного мардуканского дня кранолта понесли ужасающие потери, но атаковать не перестали. Надо сказать, что землянам тоже досталось. Из семидесяти двух воинов Великой Империи, выживших после первой засады туземцев, на ногах оставались не больше половины. Панер уже сожалел о принятом решении запереть Поертену и племянников Корда в крепости. Они, разумеется, были там в безопасности, но в битве на стенах могли принести немалую пользу.
Панер покачал головой. Снаружи оставалось еще несколько тысяч варваров, и они вдруг прекратили попытки атаковать крепость. В последний раз туземцы решили не соваться в смертоносное пепелище крепостного двора, а сосредоточились исключительно на штурме стены и бастиона, где засел второй взвод. Атака сопровождалась плотным дождем из дротиков и, хотя была отбита, нанесла землянам ощутимый урон.
Правда, как всегда, потери мардуканцев оказались неизмеримо серьезнее, чем у землян. Уже можно было с большой уверенностью сказать, что клан обрек себя практически на полное уничтожение. Однако казалось, что это не очень беспокоило врага. Вероятно, вожди племени уже осознали, что кровавая бойня вырезала львиную долю их войска, но отступать после стольких потерь, по-видимому, считали малодушием. Ярость и страстное желание отомстить за убитых влекли их на очередной штурм.
Так или иначе, атака на второй взвод началась, и Панер, приподняв шлемофон, в изнеможении протер глаза.
Капитан не мог послать часть третьего взвода в помощь второму, так как опасался, что пенистые моментально этим воспользуются и сметут ослабленные ряды защитников с другой стороны. Нет, не мог он так поступить. Единственное, что оставалось Панеру, это приказать третьему взводу стрелять из всего, из чего только возможно. Быть может, это не остановило бы нападавших, но оказалось бы действенным средством. Должно же было найтись что-то, способное сломить сопротивление варваров.
При виде пенистых, хлынувших вперед, капитан опять покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Гренадеры! Когда враги снова попрут через ворота, я хочу, чтобы вы усеяли двор их трупами. Если варвары примутся взбираться по лестницам на стены, возвращайтесь в бастионы.
Капитан подумал, что бы еще такое напутственное сказать, но единственная фраза, которая приходила на ум: «Еще раз на подвиг, мои друзья!», была бы излишне театральной, а потом он просто отключил микрофон.
На несколько секунд в эфире воцарилась тишина, нарушаемая лишь лаконичными сообщениями по поводу огневых позиций и целей. Затем вдруг на локальной волне для третьего взвода пробился такой знакомый голос Джулиана.
– Так, второе отделение. Я понимаю, что не могу быть в этот момент с вами, но я хочу вам напомнить, что… что… вы воины Великой Империи, черт ее дери.
Затем послышалось хриплое всхлипывание, и Джулиан, задыхаясь, выговорил:
– Я очень хочу, чтобы вы не ударили в грязь лицом. Запомните: непрерывный мощный массированный огонь!
Неожиданно раздался смех – сержант Джин выражал недовольство, что бойцы отряда не умеют толком общаться по радио, однако сквозь его громкое скрипучее подхихикивание было ни черта не разобрать.
– Запомните, – продолжал Джулиан, всхлипнув в очередной раз. – Вы солдаты… Великой Империи! Вы лучшие, самые лучшие. Ну, может быть, не самые совершенные – иначе вы бы попали в Золотой батальон, но на самом деле…
– Джулиа-а-ан, – завыл Джин. – Сто-о-оп!
– И я еще хотел бы добавить… может быть, мы видимся все вместе в последний раз… – не унимался сержант.
– Внимание! Все к огневым рубежам! – протрещал по общей волне голос капитана Панера, перебив трансляцию по взводной сети.
– Гронинген, – Джулиан с удушливым всхлипом обращался к самому уродливому и простоватому верзиле во всей компании. – Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя!
Элеонора удивилась и очень испугалась, завидев одетую в бронежилет женщину, упавшую вдруг неподалеку от нее. О'Кейси привстала, желая оказать ей помощь, но Поертена поднял руку вверх, остановив ее и прислушиваясь к информации, передаваемой по радио. С испугом наблюдая за оружейником, лицо которого вместо прежнего испуга выражало теперь лишь досаду, она опять перевела взгляд на амазонку, безуспешно пытавшуюся подняться на колени. Все ее тело дергалось словно в конвульсиях. Элеоноре даже в голову не могло прийти, что такое могло с ней приключиться, как вдруг оружейник начал смеяться. Соскользнув вниз со своего насеста, сооруженного из ящиков с боеприпасами, и ухватившись за бока, пинопанец взглянул на доктора Добреску. который, сидя несколько секунд с открытым ртом, вдруг тоже заливисто захохотал.
– Третий взвод! – пролаял Панер, когда оружейные залпы и взрывы гранат опять понесли смерть во вражеские цепи. – Сержант Джин! Чем вы там, мать вашу, занимаетесь?
– А… – не нашелся что ответить Джин, затем, не выдержав, снова захохотал. – Извините, – его душил смех. – Извините, сэр, э…
Яростная волна огня обрушивалась на варваров, кося их направо и налево, а до Панера продолжал доноситься с парапета приглушенный маниакальный смех.
– Сержант Джин! Что там, черт возьми, у вас происходит?
– Ах… – Это все, что смог произнести Джин. Выпустив очередную неконтролируемую очередь автоматического огня, сержант опять зашелся от смеха.
Панер в ярости зарычал на Джина, затем переключился на взводную волну, и как раз в тот момент до него донеслись слова Джулиана:
– Нет, правда, правда. Я люблю тебя! – завершившиеся истерическим гоготом, так как до очумевшего Гронингена наконец-то дошел комизм ситуации и он во всеуслышание весьма недвусмысленно и популярно объяснил, что произойдет, когда он доберется до шеи Джулиана.
– Джулиа-а-ан! – нетерпеливо начал Панер, затем сделал паузу, так как заметил улыбки на лицах бойцов. Некоторых буквально душил нервный смех. Капитан успокоился, сообразив, что по крайней мере хоть один взвод не впал в пессимизм и вовсе не собирается погибать в ближайшем будущем.
– А я хочу, – всхлипнул Джин, – доложить старшему сержанту, что я ее то-о-оже люблю!
– Так, ладно, ребята, – сказал Панер, качая головой и пытаясь удержаться от смеха. – Давайте успокоимся и постреляем еще немножко в пенистых, хорошо?
– Договорились, – откликнулся Джулиан. – Извините, шеф.
Глава 42
– До этих тупых варваров дойдет когда-нибудь, что они проиграли, или нет? – устало произнес Панер.
Разрушения, причиненные непрекращающимися взрывами плазмы, вынудили капитана покинуть головной флигель, от которого теперь осталась лишь груда камней, и перебраться в бастион третьего взвода. В течение продолжительного мардуканского дня кранолта понесли ужасающие потери, но атаковать не перестали. Надо сказать, что землянам тоже досталось. Из семидесяти двух воинов Великой Империи, выживших после первой засады туземцев, на ногах оставались не больше половины. Панер уже сожалел о принятом решении запереть Поертену и племянников Корда в крепости. Они, разумеется, были там в безопасности, но в битве на стенах могли принести немалую пользу.
Панер покачал головой. Снаружи оставалось еще несколько тысяч варваров, и они вдруг прекратили попытки атаковать крепость. В последний раз туземцы решили не соваться в смертоносное пепелище крепостного двора, а сосредоточились исключительно на штурме стены и бастиона, где засел второй взвод. Атака сопровождалась плотным дождем из дротиков и, хотя была отбита, нанесла землянам ощутимый урон.
Правда, как всегда, потери мардуканцев оказались неизмеримо серьезнее, чем у землян. Уже можно было с большой уверенностью сказать, что клан обрек себя практически на полное уничтожение. Однако казалось, что это не очень беспокоило врага. Вероятно, вожди племени уже осознали, что кровавая бойня вырезала львиную долю их войска, но отступать после стольких потерь, по-видимому, считали малодушием. Ярость и страстное желание отомстить за убитых влекли их на очередной штурм.
Так или иначе, атака на второй взвод началась, и Панер, приподняв шлемофон, в изнеможении протер глаза.
Капитан не мог послать часть третьего взвода в помощь второму, так как опасался, что пенистые моментально этим воспользуются и сметут ослабленные ряды защитников с другой стороны. Нет, не мог он так поступить. Единственное, что оставалось Панеру, это приказать третьему взводу стрелять из всего, из чего только возможно. Быть может, это не остановило бы нападавших, но оказалось бы действенным средством. Должно же было найтись что-то, способное сломить сопротивление варваров.
При виде пенистых, хлынувших вперед, капитан опять покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125