Может, Мэтьюс и ошибался, но он не преследовал тайных целей и не пытался из вежливости изображать, будто с ней все в порядке.
– Я… – Она остановилась и откашлялась, потом отвернулась, стараясь снять напряженность момента. – Может, вы и правы, гранд-адмирал, – продолжила она в конце концов. – Мне бы хотелось верить, что вы правы. Может, я даже и верю. Оказаться снова в седле было бы полезно… – Она снова замолчала – и удивила его слабой, но искренней улыбкой. – Снова в седле, – тихо повторила она. – Знаете, я всю жизнь употребляла эту поговорку, а сама даже и на сто километров близко к лошади не подходила…
Она встряхнула головой и продолжила более деловым тоном:
– Тем не менее я по-прежнему землевладелец. Неужели для вас важнее получить еще одного капитана да еще, вполне возможно, сомнительной пригодности, что бы мы с вами ни считали, чем мне – продолжать выполнять свои обязанности здесь?
– Миледи, лорд Клинкскейлс доказал, что при необходимости он может управлять поместьем и без вас, а тут вы будете находиться в системе Ельцина, не дальше нескольких часов по связи, и сможете продолжать исполнять ваши обязанности в поместье. Вы, возможно, не осознаете, как отчаянно вы нужны флоту.
– Отчаянно? – Хонор снова удивленно приподняла брови, и адмирал улыбнулся искреннему удивлению в ее голосе.
– Отчаянно, миледи. Подумайте сами. Вы знаете, как мал был наш флот до того, как мы стали вашими союзниками, и вы были здесь, когда на нас напала Масада. Из наших капитанов космических кораблей выжили только трое, а обязательного для мантикорского флота опыта боевых действий с современным оружием и тактикой у нас не было. По-моему, мы справились неплохо, но кроме офицеров вроде капитана Брентуорта, с его ограниченным опытом борьбы с пиратами, никто из наших новых капитанов не командовал кораблем в бою. У всех у них очень мало опыта. Больше того, внезапно у нас оказался флот куда огромнее, чем когда-либо мечтал командовать любой грейсонский офицер. Мы перегружены, миледи, и ни один мой офицер и даже я, их командующий, не имеем ни крохи вашего опыта. Я ни секунды не верю, что мантикорский флот надолго оставит вас в порту. Не важно, что говорят политики. Адмиралтейство не настолько глупо. Но для нас жизненно важно, чтобы, пока вы с нами, вы передали нам как можно больше своего опыта.
Его неприкрытая искренность тронула Хонор, и она нахмурилась. Она никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны, видя только, как решительно грейсонский флот взялся за расширение своих мощностей и овладение новым оружием Хонор удивилась, почему она раньше не подумала, какой для них получился прыжок в неизвестное. Сама она прошла обучение во флоте, который уже пять столетий был одним из крупнейших в галактике. Он сформировал ее как личность и как офицера, привил свои взгляды и свою уверенность, дал ей своих героев и неудачников как примеры для сравнения, и богатейший материал тактической и стратегической мысли, чтобы учиться. У грейсонского флота таких преимуществ не было. Ему было едва двести лет от роду, и перед вступлением в Альянс он ограничивался защитой системы и не имел доступа к воспоминаниям и опыту, которые мантикорский флот воспринимал как должное.
А теперь, меньше чем через четыре года, грейсонцы втянулись в войну, которая бушевала на протяжении сотен световых лет. За эти четыре года флот тоже вырос в сто раз, но его офицеры не могли не осознавать свою малочисленность и отсутствие опыта.
– Я… никогда об этом не думала, гранд-адмирал, – сказала она после паузы. – Я всего лишь капитан. Меня всегда волновал только мой корабль, максимум одна эскадра.
– Я это понимаю, миледи, но вы все-таки командовали эскадрой. Кроме меня и адмирала Гаррета, у Грейсона не осталось ни одного офицера, который имел такой опыт до вступления в Альянс, а у нас теперь одиннадцать супердредноутов, не говоря уже о более легких кораблях.
– Я понимаю. – Хонор еще мгновение поколебалась, потом вздохнула. – Вы знаете, на какие кнопки нажимать, гранд-адмирал.
Обвинения в ее голосе не чувствовалось, и Мэтьюс пожал плечами и улыбнулся в ответ, признавая, что она права.
– Ну что ж, если вам нужен слегка потрепанный капитан, вы его получили. И что вы собираетесь со мной делать?
– Ну…
Мэтьюс постарался скрыть свою радость. Вряд ли у него получилось, особенно если учесть, что древесный кот дернул ухом и явно усмехнулся ему.
– Верфи закончат переоборудование «Грозного» через месяц. Это последний из призовых кораблей, которые нам передал адмирал Белой Гавани, и я решил, что вам он будет в самый раз.
– Супердредноут? – Хонор наклонила голову, усмехнувшись. – Звучит интересно, гранд-адмирал. Я никогда не командовала ничем крупнее линейного крейсера. Вот это, я понимаю, взлет!
– Вы не вполне меня поняли, миледи. Я не собираюсь назначать вас командовать «Грозным». Во всяком случае, не напрямую.
– Извините, – удивленно моргнула Хонор. – Я думала, вы сказали…
– Я сказал, что «Грозный» будет вам в самый раз, – повторил Мэтьюс. – Но вы им командовать не будете. Этим займется флагманский капитан. А вам, адмирал Харрингтон, я отдаю Первую линейную эскадру.
Глава 7
Человек за громадным письменным столом был среднего роста, лицо у него было узкое, а седина среди темных волос на висках говорила о том, что он подвергся пролонгу в первом или втором поколении. Ничто в нем не привлекало внимания. Не заглянув ему в глаза, можно было счесть его бизнесменом или ученым. Но напряженные и сосредоточенные темные глаза, в которых читалась опасность, безусловно принадлежали тому, кто стоял на вершине власти в Народной Республике Хевен.
Звали его Роберт Стэнтон Пьер, он был председателем Комитета общественного спасения, образованного после убийства Наследного президента Сидни Гарриса, его кабинета министров и глав практически всех влиятельных семей Законодателей. Никто не сомневался в том, что они стали жертвой устроенной флотскими попытки военного переворота, и только три десятка человек (это среди живых) были в курсе дела: все устроил лично Роберт Стэнтон Пьер.
Он откинулся в кресле, глядя через панорамное окно трехсотого этажа своего офиса на Новый Париж. Его прищуренные глаза были холодны, как камень. Пьер размышлял о своих достижениях. Нельзя не радоваться, что ему удалась операция такого размаха и сложности. Но ощущал он и тревогу, доходившую почти до отчаяния, и тому была причина, хоть он и не любил признавать ее существование даже в мыслях.
Пьер не сумел бы добиться успеха без всеобщего разложения, вызванного политикой Законодателей, но именно система, которая дала возможность их свергнуть, практически не позволяла изменить то, что они строили два столетия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Я… – Она остановилась и откашлялась, потом отвернулась, стараясь снять напряженность момента. – Может, вы и правы, гранд-адмирал, – продолжила она в конце концов. – Мне бы хотелось верить, что вы правы. Может, я даже и верю. Оказаться снова в седле было бы полезно… – Она снова замолчала – и удивила его слабой, но искренней улыбкой. – Снова в седле, – тихо повторила она. – Знаете, я всю жизнь употребляла эту поговорку, а сама даже и на сто километров близко к лошади не подходила…
Она встряхнула головой и продолжила более деловым тоном:
– Тем не менее я по-прежнему землевладелец. Неужели для вас важнее получить еще одного капитана да еще, вполне возможно, сомнительной пригодности, что бы мы с вами ни считали, чем мне – продолжать выполнять свои обязанности здесь?
– Миледи, лорд Клинкскейлс доказал, что при необходимости он может управлять поместьем и без вас, а тут вы будете находиться в системе Ельцина, не дальше нескольких часов по связи, и сможете продолжать исполнять ваши обязанности в поместье. Вы, возможно, не осознаете, как отчаянно вы нужны флоту.
– Отчаянно? – Хонор снова удивленно приподняла брови, и адмирал улыбнулся искреннему удивлению в ее голосе.
– Отчаянно, миледи. Подумайте сами. Вы знаете, как мал был наш флот до того, как мы стали вашими союзниками, и вы были здесь, когда на нас напала Масада. Из наших капитанов космических кораблей выжили только трое, а обязательного для мантикорского флота опыта боевых действий с современным оружием и тактикой у нас не было. По-моему, мы справились неплохо, но кроме офицеров вроде капитана Брентуорта, с его ограниченным опытом борьбы с пиратами, никто из наших новых капитанов не командовал кораблем в бою. У всех у них очень мало опыта. Больше того, внезапно у нас оказался флот куда огромнее, чем когда-либо мечтал командовать любой грейсонский офицер. Мы перегружены, миледи, и ни один мой офицер и даже я, их командующий, не имеем ни крохи вашего опыта. Я ни секунды не верю, что мантикорский флот надолго оставит вас в порту. Не важно, что говорят политики. Адмиралтейство не настолько глупо. Но для нас жизненно важно, чтобы, пока вы с нами, вы передали нам как можно больше своего опыта.
Его неприкрытая искренность тронула Хонор, и она нахмурилась. Она никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны, видя только, как решительно грейсонский флот взялся за расширение своих мощностей и овладение новым оружием Хонор удивилась, почему она раньше не подумала, какой для них получился прыжок в неизвестное. Сама она прошла обучение во флоте, который уже пять столетий был одним из крупнейших в галактике. Он сформировал ее как личность и как офицера, привил свои взгляды и свою уверенность, дал ей своих героев и неудачников как примеры для сравнения, и богатейший материал тактической и стратегической мысли, чтобы учиться. У грейсонского флота таких преимуществ не было. Ему было едва двести лет от роду, и перед вступлением в Альянс он ограничивался защитой системы и не имел доступа к воспоминаниям и опыту, которые мантикорский флот воспринимал как должное.
А теперь, меньше чем через четыре года, грейсонцы втянулись в войну, которая бушевала на протяжении сотен световых лет. За эти четыре года флот тоже вырос в сто раз, но его офицеры не могли не осознавать свою малочисленность и отсутствие опыта.
– Я… никогда об этом не думала, гранд-адмирал, – сказала она после паузы. – Я всего лишь капитан. Меня всегда волновал только мой корабль, максимум одна эскадра.
– Я это понимаю, миледи, но вы все-таки командовали эскадрой. Кроме меня и адмирала Гаррета, у Грейсона не осталось ни одного офицера, который имел такой опыт до вступления в Альянс, а у нас теперь одиннадцать супердредноутов, не говоря уже о более легких кораблях.
– Я понимаю. – Хонор еще мгновение поколебалась, потом вздохнула. – Вы знаете, на какие кнопки нажимать, гранд-адмирал.
Обвинения в ее голосе не чувствовалось, и Мэтьюс пожал плечами и улыбнулся в ответ, признавая, что она права.
– Ну что ж, если вам нужен слегка потрепанный капитан, вы его получили. И что вы собираетесь со мной делать?
– Ну…
Мэтьюс постарался скрыть свою радость. Вряд ли у него получилось, особенно если учесть, что древесный кот дернул ухом и явно усмехнулся ему.
– Верфи закончат переоборудование «Грозного» через месяц. Это последний из призовых кораблей, которые нам передал адмирал Белой Гавани, и я решил, что вам он будет в самый раз.
– Супердредноут? – Хонор наклонила голову, усмехнувшись. – Звучит интересно, гранд-адмирал. Я никогда не командовала ничем крупнее линейного крейсера. Вот это, я понимаю, взлет!
– Вы не вполне меня поняли, миледи. Я не собираюсь назначать вас командовать «Грозным». Во всяком случае, не напрямую.
– Извините, – удивленно моргнула Хонор. – Я думала, вы сказали…
– Я сказал, что «Грозный» будет вам в самый раз, – повторил Мэтьюс. – Но вы им командовать не будете. Этим займется флагманский капитан. А вам, адмирал Харрингтон, я отдаю Первую линейную эскадру.
Глава 7
Человек за громадным письменным столом был среднего роста, лицо у него было узкое, а седина среди темных волос на висках говорила о том, что он подвергся пролонгу в первом или втором поколении. Ничто в нем не привлекало внимания. Не заглянув ему в глаза, можно было счесть его бизнесменом или ученым. Но напряженные и сосредоточенные темные глаза, в которых читалась опасность, безусловно принадлежали тому, кто стоял на вершине власти в Народной Республике Хевен.
Звали его Роберт Стэнтон Пьер, он был председателем Комитета общественного спасения, образованного после убийства Наследного президента Сидни Гарриса, его кабинета министров и глав практически всех влиятельных семей Законодателей. Никто не сомневался в том, что они стали жертвой устроенной флотскими попытки военного переворота, и только три десятка человек (это среди живых) были в курсе дела: все устроил лично Роберт Стэнтон Пьер.
Он откинулся в кресле, глядя через панорамное окно трехсотого этажа своего офиса на Новый Париж. Его прищуренные глаза были холодны, как камень. Пьер размышлял о своих достижениях. Нельзя не радоваться, что ему удалась операция такого размаха и сложности. Но ощущал он и тревогу, доходившую почти до отчаяния, и тому была причина, хоть он и не любил признавать ее существование даже в мыслях.
Пьер не сумел бы добиться успеха без всеобщего разложения, вызванного политикой Законодателей, но именно система, которая дала возможность их свергнуть, практически не позволяла изменить то, что они строили два столетия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118