Почувствовав неприкрытую иронию в вопросе Макензи, Бёрдетт заскрежетал зубами, его ноздри раздулись. Макензи снова выпрямился в кресле.
– Я не говорю, что я не согласен, – сказал он почти примирительным тоном, – и я продолжу по мере сил поддерживать тебя, но незачем изображать, что мы способны на что-то еще.
– Но этого недостаточно, – горячо возразил Бёрдетт. – Этот мир посвящен Богу. Святой Остин привел сюда наших предков, чтобы построить святое место по Божьим законам! Люди не могут крутить и вертеть Его законами просто потому, что какой-то пижонский инопланетный университет вбил Протектору в голову, что это больше не модно! Черт побери, неужели тебе не ясно?
Лицо Макензи застыло. Он долго сидел молча, потом встал. Макензи посмотрел на Мюллера, но тот по-прежнему сидел и смотрел в бокал, отказываясь встречаться с ним взглядом.
– Я разделяю твои чувства, – сказал Макензи, явно стараясь сохранить ровный тон, – но я свое сказал, и ты тоже. Я считаю, что мы сделали все возможное, а в остальном придется довериться Богу. Ты не согласен, и я не хочу с тобой спорить. При данных обстоятельствах, думаю, мне лучше уйти, пока один из нас не скажет что-нибудь, о чем потом пожалеет.
– Думаю, ты прав, – буркнул Бёрдетт.
– Сэмюэль, – Макензи снова взглянул на Мюллера, но тот лишь мотнул головой, не поднимая глаз.
Макензи внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Бёрдетта. Хозяин и гость холодно обменялись кивками, Макензи повернулся и быстро вышел из библиотеки.
Воцарилось молчание. Третий гость встал и отнес оставленный бокал Макензи на буфет. В тишине стук поставленного бокала прозвучал излишне громко, и Мюллер наконец поднял глаза.
– Ты знаешь, он прав, Уильям. По закону мы сделали все, что могли.
– По закону? – отозвался гость, до сих пор хранивший молчание. – По чьему закону, милорд, Божьему или человеческому?
– Мне не нравится ваш тон, брат Маршан, – сказал Мюллер, но его голос звучал отнюдь не так резко, как должен бы.
Священник пожал плечами. Он не сомневался в Сэмюэле Мюллере. Может, он и чересчур расчетлив, чтобы открыто высказать свои взгляды, но он был верующим и противился «реформам» Протектора Бенджамина не меньше, чем сам Маршан или лорд Бёрдетт. А если он и руководствуется более мирскими мотивами – что ж, Бог использует любые орудия, а амбиции Мюллера и раздражение по поводу сокращения власти землевладельцев были мощным орудием.
– Понимаю, милорд, – сказал наконец священник. – Я не хотел проявить неуважение к вам или лорду Макензи.
В извинении проскользнула фальшь – он солгал.
– Но разве вы не согласны, что закон Божий выше человеческого?
– Конечно.
– Тогда, если люди нарушают закон Божий, будь то нарочно или по неведению, разве другие люди не обязаны исправить эти нарушения?
– Он прав, Сэмюэль. – Гнев прорывался в голосе Бёрдетта куда сильнее, чем в присутствии Макензи. – Вы с Джоном все говорите о юридических ограничениях, но посмотри, что случилось, когда мы попробовали применить свои законные права. Бандиты этой шлюхи Харрингтон чуть не забили до смерти брата Маршана просто за то, что он принес им слово Божье.
Мюллер нахмурился. Он видел в новостях, что произошло, и подозревал, что жизнь Маршана спасло только вмешательство гвардии Харрингтон. Хотя, конечно, они были вынуждены вступиться. В конце концов, демонстрации протестантов разгоняли рабочие «Небесных куполов», принадлежащих Харрингтон. Большинство людей могло этого и не заметить, но Мюллер заметил и почувствовал невольное уважение к тому, как хорошо она замаскировала свое участие. Но тем, кто знает, куда смотреть, всегда видны скрытые пружины. Если бы толпа убила священника на глазах у землевладельца, это возмутило бы не только Мюллера. Линчуй ее подданные Маршана, это только доказало бы вину Харрингтон и заклеймило ее как грешницу перед всем Грейсоном.
– Возможно, – сказал он наконец, – но я все равно не понимаю, что мы можем сделать, Уильям. Я весьма сожалею о том, что случилось с братом Маршаном, – он поклонился в сторону бывшего священника, – но все было сделано по закону, и…
– По закону? – взорвался Бёрдетт. – С каких это пор выскочка вроде Мэйхью может диктовать Ключу, что делать в собственном поместье?!
– Погоди-ка, Уильям! – Вопрос Бёрдетта задел больное место, в глазах Мюллера вспыхнул гнев – не на хозяина, но вполне ощутимый тем не менее. В голосе его почувствовалось раздражение. – Это же не просто Протектор, тут вся Ризница, весь Конклав и вся Палата! Большинство Ключей поддержали решение, когда преподобный Хэнкс его огласил. Согласен, Мэйхью подталкивал, но он слишком хорошо прикрылся. Мы не могли опротестовать его действия на основе привилегии землевладельцев. Ты же знаешь!
– А почему Ключи его поддержали? – подхватил Бёрдетт. – Я скажу почему – по той же причине, по которой мы в прошлом году сидели как трусливые евнухи и позволили Мэйхью навязать нам эту богопротивную суку. Господи, Сэмюэль, она уже тогда развратничала с этой иностранной тварью – как там его, Тэнкерсли? – и Мэйхью все знал. Но разве он сказал нам? Конечно, не сказал! Он понимал, что тогда уж точно не получит одобрения Ключей!
– Ну, в этом я не уверен, – недовольно признал Мюллер. – Богопротивная она или нет, от Масады Харрингтон нас все же спасла.
– Только затем, чтобы нас пожрало ее королевство! Мы знали, что масадцы враги, так сатана устроил нам хитрую ловушку. Он предложил нам Харрингтон в качестве героини и современные технологии как наживку, и дурак Мэйхью попался! Какая разница, уничтожит нас Масада оружием или Мантикора – хитростью и подкупом?
Мюллер глотнул еще вина и прикрыл глаза. Он был согласен, что «реформы» Бенджамина Мэйхью идут во вред планете, но религиозный пыл хозяина его утомлял. И кроме того, он опасен. Слишком уж фанатичен Бёрдетт, а фанатики часто действуют чересчур поспешно. Любые непродуманные действия приведут к катастрофе – слишком популярны сейчас Мэйхью и Харрингтон. Прежде чем настанет время действовать, надо заложить основу для подрыва их популярности – а теперь следует призвать к осторожности.
– А как насчет Хевена? – спросил он. – Если мы порвем с Мантикорой, что помешает им нас завоевать?
– Милорд, мы бы не интересовали Хевен, если бы Мантикора не затащила нас в свой Альянс, – ответил Маршан прежде, чем Бёрдетт успел сказать хоть слово. – Этой их королеве Елизавете мало нас совращать, ей надо было еще и втянуть нас в эту чужую нам безбожную войну!
– И именно Мэйхью сделал все это возможным, – сказал Бёрдетт тихим убедительным голосом. – Он вбил первый клин, руководствуясь собственными эгоистическими мотивами. Больше ста лет Грейсоном правил Совет Протектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118