– Удача – дар, который приходит к тем, кто не полагается на нее, – сказала Белтренини. – Ты из тех джанска, которые обладают этим даром.
– Спасибо, – ответил Рейми. – Могу я отсюда сделать вывод, что больше ты не будешь заставлять меня вернуться на Центральную Линию?
– Хотел бы я посмотреть, как его можно заставить делать то, что он не хочет, – пробормотал Советник.
– Постой-ка! – запротестовала Белтренини. – Я никогда не заставляла тебя возвращаться, Раймило. Я просто говорила, что для тебя будет лучше когда-нибудь снова встретиться с Драсни. – Она забила хвостом. – Но это вовсе не значит, что ты должен отправляться туда немедленно.
– Конечно нет, – решительно заявила зелено-голубая. – Если хочешь остаться здесь, мы будем только рады. И знаешь что? На Уровне Три плавают очень симпатичные Производительницы, и я могу познакомить тебя с ними.
– Может, попозже, – сказал Рейми. – Сейчас я хочу одного – немного перекусить.
– Сейчас он хочет одного – немного перекусить, – со смехом повторил кто-то у него за спиной. – Он только что прогнал четырех вуука и теперь хочет одного – немного перекусить!
– Это можно устроить, – весело сказала Белтренини. – Поплыли, я знаю тут неподалеку приятное местечко, где растет брикис.
– Спасибо, – ответил Рейми, спрашивая себя, что это за штука – брикис.
Ни о чем подобном он никогда не слышал.
– Почему бы нам всем не отправиться туда? – сказала зелено-голубая.
– В смысле, на случай, если поблизости окажутся еще вуука? – лукаво спросил женский голос.
– Конечно нет, – притворно обиженно ответила зелено-голубая. – Мне просто нравится его общество, вот и все. Кстати, меня зовут Нистреали. Можешь плыть рядом со мной.
Весело переговариваясь, все вместе поплыли вслед за Белтренини.
И вслушиваясь по дороге в их болтовню, Рейми спрашивал себя: а может, в конце концов он нашел то, что искал с тех самых пор, как вышел из материнской утробы в своем новом теле? Или, может, даже с того момента, когда он принял предложение Фарадея?
Не избавление от паралича. Не стадо, свысока опекающее его и обращающееся с ним как с каким-то отвратительным гибридом. Не воображаемых друзей вроде Пранло, просто использовавших его, чтобы получить желаемое. И в особенности вроде Драсни, которая, ни на мгновение не задумавшись, разбила ему сердце.
Нет. В конце концов он обрел в лице Белтренини и ее более взрослых друзей то, что давно искал, хотя, в общем-то, никогда по-настоящему не осознавал, как ему этого недостает.
Он нашел дом.
Комната Фарадея на борту «Юпитера-Главного» была выдержана в типично военном духе: небольшая, очень простая, с минимумом пространства, необходимого для жизни одному человеку, плюс еще немного, причитающееся офицеру его ранга.
В обычных обстоятельствах она его вполне устраивала. С другой стороны, в обычных обстоятельствах не было необходимости втискивать сюда еще четырех человек.
– Я рад видеть вас у себя этой ночью, – заявил он, закрыв дверь за последним гостем. – Простите за неудобства, но я не хотел рисковать, используя одно из общих помещений. Чересчур велика вероятность того, что наш разговор подслушают.
– Слишком поздно, – сказал Бич, усаживаясь на краешке постели Фарадея. – Я сегодня уже выслушал пару сомнительных шуток о Совете Пятисот. Лайдоф уже, наверно, установила за мной слежку.
– Забавно, – проворчал Миллиган, прислонившись к свободному участку стены и скрестив на груди руки. – Надеюсь, у вас имеется важная причина собрать нас здесь, полковник. В шесть часов я должен сменить Гранта на дежурстве и, таким образом, рискую остаться без сна.
– Не вините в этом полковника, – сказала Макколлам. Бич приглашающим жестом похлопал по постели рядом с собой. Она, однако, прошла мимо него и опустилась в кресло Фарадея, стоящее у письменного стола. – Если бы вы поменьше торчали в диспетчерской или комнате подготовки космонавтов, тратя заработанные деньги…
– Эй, у меня чертовски трудная работа, – рявкнул Миллиган. – Покер – единственный здесь способ обеспечить, чтобы не загнили мозги, зубы и печень.
– Хватит, успокойтесь, – устало сказал Спренкл, оглядел комнату и уселся на постель рядом с Бичем. – Сегодня был долгий день, и нервы у всех на пределе.
– Нервы на пределе, – эхом повторил Бич, качая головой. – Обожаю психиатрический жаргон.
– Уверена, он для тебя не в новинку, – вставила Макколлам. – Может, уймемся и послушаем? А иначе нам никогда не выбраться отсюда. Не обижайтесь, полковник, – добавила она, глядя на Фарадея.
– Ни в коей мере, – успокоил ее Фарадей. – Я попробую не затягивать. Сегодня днем у меня был долгий разговор с мистером Гессе. Я услышал кое-что о судье Лайдоф, что считаю нужным довести до вашего сведения.
– Как будто Гессе можно рассматривать как честный, беспристрастный источник сведений, – проворчал Миллиган. – Ее же вместо него поставили, знаете ли.
– Да, знаю, – сказал Фарадей. – И допускаю возможность определенной пристрастности в его оценках. Я вообще не собираюсь принимать в расчет чувства мистера Гессе, меня интересует только то, что относится к проекту «Подкидыш».
– С точки зрения вашего экспертного психиатрического мнения, конечно, – пробормотал Миллиган себе под нос.
– Я буду счастлив предоставить доктору Спренклу возможность поговорить с ним позже, если он пожелает. – Фарадей взглянул на Спренкла, вопросительно воздев бровь.
– Если это покажется полезным или необходимым, – ответил Спренкл. – Что именно он сказал?
– Позвольте начать с Земли, – ответил Фарадей. – Похоже, в Совете Пятисот имеет место переворот.
В конце концов ему удалось завладеть их вниманием. Даже Миллиган, до этого мрачно глядевший в пол, прищурился и перевел взгляд на Фарадея.
– Переворот? – недоверчиво повторила Макколлам. – Но…
– Когда? – спросил Миллиган. – В новостях не было ни слова.
– Это случилось около двух недель назад, перед тем как Гессе и Лайдоф вылетели сюда, – ответил Фарадей. – И никаких публичных заявлений сделано не было. Все прошло очень спокойно, очень мирно. Цивилизованно… почти. Внешне Совет как был, так и есть, просто теперь командует парадом совсем другая группировка.
– Это не из-за недавних возмущений на Марсе? – все еще недоверчиво спросила Макколлам. – В смысле, это могло бы… – Она замолчала, махнув рукой.
– Неужто они такие сверхчувствительные? – спросил Миллиган.
– Ты с ума сошел, – мрачно изрек Бич.
– Возмущения на Марсе могли послужить спусковым крючком, – ответил Фарадей. – Но складывается впечатление, будто это назревало уже давно.
– Я слышал сегодня утром, что против протестующих двинули морских пехотинцев, – сказал Миллиган. – Видать, политический курс изменился всерьез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104