В пункте четыре особо подчеркивается, что наш прямой долг – защищать жизнь Рейми постольку, поскольку это совместимо с задачей нахождения звездолета джанска и получения доступа к нему.
– Лайдоф не подвергала жизнь Рейми риску, – заметил Спренкл.
– Да? А я полагаю иначе, – возразил Фарадей. – Она не дала возможность предупредить его об атаке вуука. Подвергать опасности через бездействие – все равно что делать это любым другим способом, черт меня побери.
Спренкл скривил губы.
– Может, параграф четыре уже аннулирован.
– Не в письменной форме, – сказал Фарадей. – И пока этого не произошло, я имею право исходить из того, что он остается в силе.
– Даже если арбитр Совета Пятисот утверждает обратное?
– В распоряжении об учреждении проекта не упоминается ни о каких устных приказах, – ответил Фарадей.
Спренкл покачал головой.
– Технически, может, вы и правы. Но если дело дойдет до того самого нажима, о котором вы упомянули, то, должен признаться, что в поединке «вы против Лайдоф» я поставлю на нее. Прошу прощения.
– Никаких извинений не требуется, – сухо сказал Фарадей. – По совести говоря, я поступил бы точно так же. – Он перевел взгляд на стоящий на письменном столе снимок Юпитера. – Однако именно я уговорил Рейми принять участие в проекте и не могу бросить его только потому, что Совет Пятисот считает, что можно обойтись без него или что с ним слишком много хлопот.
– Нет. Наверно, нет.
Последовала пауза.
– Вы сказали, что отчасти это зависит от меня – останется ли команда со мной, – сказал Фарадей. – А от чего еще это зависит?
Спренкл еле заметно улыбнулся.
– По иронии судьбы, возможно, от самого Рейми.
– Рейми?
– Да, – ответил Спренкл. – Вы же понимаете, у него проблемы не только с джанска. Они у него были и с нами. Взгляните в лицо фактам, полковник: Рейми не очень-то милый юноша.
Фарадей состроил гримасу.
– Типичный эгоцентричный двадцатидвухлетний человек, столкнувшийся с тем, что грандиозные планы на будущее внезапно рухнули прямо у него на глазах. Чего вы ожидали?
– Я ожидал, что по прошествии некоторого времени он станет менее ожесточенным, – возразил Спренкл. – Еще я ожидал чуть больше благодарности за то, что мы и джанска дали ему некое подобие реальной жизни. Короче, я ожидал того, что называется зрелостью.
– Понимаю. К несчастью, отказ Драсни лишь укрепил его позицию «пожалейте меня».
– К несчастью, – согласился Спренкл. – И еще у него есть скверная тенденция перекладывать вину за все на других, вместо того чтобы принять хотя бы часть ее на себя.
– Что в итоге вы хотите сказать? – спросил Фарадей. – Что чем менее «милым» будет Рейми к тому моменту, когда начнется настоящий нажим, тем больше вероятность того, что команда не захочет подставлять свои шеи ради него?
– И вы склонны винить их за это?
– Нет, вообще-то, – уступил Фарадей. – Меня волнует только, что у нас мало времени – всего два месяца. Есть ли шанс, что к этому времени он… исправится?
– Мое мнение, что есть. – Спренкл встал. – Когда он был Подростком, дружба с Драсни и Пранло отвлекла его внимание от собственной персоны и жалости к себе; по крайней мере отчасти. Если сегодняшний инцидент с вуука окажет на него аналогичное воздействие, он может стать лучше и как джанска, и как человек.
– Да, – пробормотал Фарадей. – На это можно надеяться.
– Тем не менее я желаю вам удачи, полковник, – добавил Спренкл. – И меня восхищает то, что вы не отступаетесь.
– Спасибо. Я заметил, вы не предлагаете мне безоговорочной поддержки.
Спренкл натянуто улыбнулся.
– Как я уже сказал, легко быть храбрым, пока опасность маячит где-то вдали. Хочется верить, что я поведу себя достойно, когда время придет… Но предпочитаю не давать никаких обещаний, потому что на самом деле не знаю, смогу ли устоять.
– Понимаю, – сказал Фарадей. – Если нельзя обещать преданности, то, по крайней мере, веди себя честно.
Спренкл в ироническом поклоне склонил голову.
– Мягко стелете, полковник, и искусно манипулируете. Вам бы следовало стать психологом. – Он сделал шаг к двери, но остановился. – Еще один вопрос, если позволите. Я тщательно изучил все материалы по Рейми – его семью, школу, психологический, социальный портрет и все такое. И ничто не привлекло моего взгляда, чем бы я стал руководствоваться, если бы мне поручили подобрать кандидата на его роль. Могу я спросить: что вы и Совет Пятисот нашли в нем особенного?
Фарадей вздохнул.
– Ничего мы не нашли. Точно такое же предложение было сделано сорока семи паралитикам по всей Солнечной системе. Рейми оказался единственным, кто согласился.
– О-о… – немного ошарашено протянул Спренкл. – Понимаю. Ну… Доброй ночи, полковник.
– Доброй ночи.
Спренкл ушел. Некоторое время Фарадей тупо смотрел на дверь, пытаясь собраться с мыслями. Потом подошел к письменному столу и включил компьютер. Если Лайдоф прибыла на станцию с группой людей, это должно быть отмечено в бортовом журнале.
В конце концов, чтобы подружиться с человеком, нужно, по крайней мере, знать, как его зовут.
Глава 14
– Вот эти коричневые называются раншей. – Белтренини взмахнула хвостом в направлении группы плывущих мимо растений. – Серебристо-голубые – джептрис. Попробуй-ка их вместе. Рейми послушно откусил по горстке каждого.
– Ух ты! – У него защипало во рту и глазах. Кажется, что-то похожее он ел в прошлой жизни. Итальянское, может быть? Или мексиканское? – Сила!
– Правда ведь? – Белтренини явно была довольна собой. – Поодиночке они так себе – джептрис лишь чуть-чуть пряный, а раншей – безвкусный. Но вместе… Стоит поискать, верно?
– Да уж, – сказал Рейми. – Ах, эти радости быть Производителем.
– О чем это ты? – Нистреали вклинилась между ними. – О каких таких радостях быть Производителем ты говоришь? Мне показалось, что тебя не заинтересовало предложение встретиться с моими подругами.
– Я имею в виду всего лишь комбинацию джептриса и раншея.
Рейми тут же пожалел, что у него вырвались эти слова. Вот уже пять недель Нистреали плавала вокруг него, снова и снова предлагая познакомить со своими приятельницами с Третьего Уровня.
И все эти пять недель он увертывался и уклонялся, словно Юноша от особо настырного вуука. Он не сомневался, что приятельницы Нистреали – симпатичные молодые Производительницы, но воспоминания о Драсни все еще были свежи. Он пока не созрел для того, чтобы попытаться вытеснить их из своего сердца. Неизвестно, случится ли это когда-нибудь.
– Как это понять? – спросила Нистреали, явно удивленная. – Какая связь между едой и тем, чтобы быть Производителем?
– Я всего лишь имел в виду, что если ты достаточно велик, это имеет свои преимущества. Можно, к примеру, опуститься на Уровень Четыре, – ответил Рейми, давая себе слово не бросать непродуманных фраз, когда поблизости Нистреали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Лайдоф не подвергала жизнь Рейми риску, – заметил Спренкл.
– Да? А я полагаю иначе, – возразил Фарадей. – Она не дала возможность предупредить его об атаке вуука. Подвергать опасности через бездействие – все равно что делать это любым другим способом, черт меня побери.
Спренкл скривил губы.
– Может, параграф четыре уже аннулирован.
– Не в письменной форме, – сказал Фарадей. – И пока этого не произошло, я имею право исходить из того, что он остается в силе.
– Даже если арбитр Совета Пятисот утверждает обратное?
– В распоряжении об учреждении проекта не упоминается ни о каких устных приказах, – ответил Фарадей.
Спренкл покачал головой.
– Технически, может, вы и правы. Но если дело дойдет до того самого нажима, о котором вы упомянули, то, должен признаться, что в поединке «вы против Лайдоф» я поставлю на нее. Прошу прощения.
– Никаких извинений не требуется, – сухо сказал Фарадей. – По совести говоря, я поступил бы точно так же. – Он перевел взгляд на стоящий на письменном столе снимок Юпитера. – Однако именно я уговорил Рейми принять участие в проекте и не могу бросить его только потому, что Совет Пятисот считает, что можно обойтись без него или что с ним слишком много хлопот.
– Нет. Наверно, нет.
Последовала пауза.
– Вы сказали, что отчасти это зависит от меня – останется ли команда со мной, – сказал Фарадей. – А от чего еще это зависит?
Спренкл еле заметно улыбнулся.
– По иронии судьбы, возможно, от самого Рейми.
– Рейми?
– Да, – ответил Спренкл. – Вы же понимаете, у него проблемы не только с джанска. Они у него были и с нами. Взгляните в лицо фактам, полковник: Рейми не очень-то милый юноша.
Фарадей состроил гримасу.
– Типичный эгоцентричный двадцатидвухлетний человек, столкнувшийся с тем, что грандиозные планы на будущее внезапно рухнули прямо у него на глазах. Чего вы ожидали?
– Я ожидал, что по прошествии некоторого времени он станет менее ожесточенным, – возразил Спренкл. – Еще я ожидал чуть больше благодарности за то, что мы и джанска дали ему некое подобие реальной жизни. Короче, я ожидал того, что называется зрелостью.
– Понимаю. К несчастью, отказ Драсни лишь укрепил его позицию «пожалейте меня».
– К несчастью, – согласился Спренкл. – И еще у него есть скверная тенденция перекладывать вину за все на других, вместо того чтобы принять хотя бы часть ее на себя.
– Что в итоге вы хотите сказать? – спросил Фарадей. – Что чем менее «милым» будет Рейми к тому моменту, когда начнется настоящий нажим, тем больше вероятность того, что команда не захочет подставлять свои шеи ради него?
– И вы склонны винить их за это?
– Нет, вообще-то, – уступил Фарадей. – Меня волнует только, что у нас мало времени – всего два месяца. Есть ли шанс, что к этому времени он… исправится?
– Мое мнение, что есть. – Спренкл встал. – Когда он был Подростком, дружба с Драсни и Пранло отвлекла его внимание от собственной персоны и жалости к себе; по крайней мере отчасти. Если сегодняшний инцидент с вуука окажет на него аналогичное воздействие, он может стать лучше и как джанска, и как человек.
– Да, – пробормотал Фарадей. – На это можно надеяться.
– Тем не менее я желаю вам удачи, полковник, – добавил Спренкл. – И меня восхищает то, что вы не отступаетесь.
– Спасибо. Я заметил, вы не предлагаете мне безоговорочной поддержки.
Спренкл натянуто улыбнулся.
– Как я уже сказал, легко быть храбрым, пока опасность маячит где-то вдали. Хочется верить, что я поведу себя достойно, когда время придет… Но предпочитаю не давать никаких обещаний, потому что на самом деле не знаю, смогу ли устоять.
– Понимаю, – сказал Фарадей. – Если нельзя обещать преданности, то, по крайней мере, веди себя честно.
Спренкл в ироническом поклоне склонил голову.
– Мягко стелете, полковник, и искусно манипулируете. Вам бы следовало стать психологом. – Он сделал шаг к двери, но остановился. – Еще один вопрос, если позволите. Я тщательно изучил все материалы по Рейми – его семью, школу, психологический, социальный портрет и все такое. И ничто не привлекло моего взгляда, чем бы я стал руководствоваться, если бы мне поручили подобрать кандидата на его роль. Могу я спросить: что вы и Совет Пятисот нашли в нем особенного?
Фарадей вздохнул.
– Ничего мы не нашли. Точно такое же предложение было сделано сорока семи паралитикам по всей Солнечной системе. Рейми оказался единственным, кто согласился.
– О-о… – немного ошарашено протянул Спренкл. – Понимаю. Ну… Доброй ночи, полковник.
– Доброй ночи.
Спренкл ушел. Некоторое время Фарадей тупо смотрел на дверь, пытаясь собраться с мыслями. Потом подошел к письменному столу и включил компьютер. Если Лайдоф прибыла на станцию с группой людей, это должно быть отмечено в бортовом журнале.
В конце концов, чтобы подружиться с человеком, нужно, по крайней мере, знать, как его зовут.
Глава 14
– Вот эти коричневые называются раншей. – Белтренини взмахнула хвостом в направлении группы плывущих мимо растений. – Серебристо-голубые – джептрис. Попробуй-ка их вместе. Рейми послушно откусил по горстке каждого.
– Ух ты! – У него защипало во рту и глазах. Кажется, что-то похожее он ел в прошлой жизни. Итальянское, может быть? Или мексиканское? – Сила!
– Правда ведь? – Белтренини явно была довольна собой. – Поодиночке они так себе – джептрис лишь чуть-чуть пряный, а раншей – безвкусный. Но вместе… Стоит поискать, верно?
– Да уж, – сказал Рейми. – Ах, эти радости быть Производителем.
– О чем это ты? – Нистреали вклинилась между ними. – О каких таких радостях быть Производителем ты говоришь? Мне показалось, что тебя не заинтересовало предложение встретиться с моими подругами.
– Я имею в виду всего лишь комбинацию джептриса и раншея.
Рейми тут же пожалел, что у него вырвались эти слова. Вот уже пять недель Нистреали плавала вокруг него, снова и снова предлагая познакомить со своими приятельницами с Третьего Уровня.
И все эти пять недель он увертывался и уклонялся, словно Юноша от особо настырного вуука. Он не сомневался, что приятельницы Нистреали – симпатичные молодые Производительницы, но воспоминания о Драсни все еще были свежи. Он пока не созрел для того, чтобы попытаться вытеснить их из своего сердца. Неизвестно, случится ли это когда-нибудь.
– Как это понять? – спросила Нистреали, явно удивленная. – Какая связь между едой и тем, чтобы быть Производителем?
– Я всего лишь имел в виду, что если ты достаточно велик, это имеет свои преимущества. Можно, к примеру, опуститься на Уровень Четыре, – ответил Рейми, давая себе слово не бросать непродуманных фраз, когда поблизости Нистреали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104