Как будто настоящая река слез, стекая с Закатных Отрогов, устремлялась к Великому Северному заливу.
С восстановлением каждой изначальной нити ложная отрывалась и уплывала, унося с собой еще одну частицу личности Сефии. Частицу, судорожно пытавшуюся остаться. Мне непрестанно приходилось отделять страх и горе Белой волшебницы от страха и горя ее рыжеволосой пленницы. Девушки, которую я толком не знал.
И с каждой новой оборванной нитью обрывались связи с Отшельничьим, ибо ради спасения одной души я губил другую.
Последние нити пришлось заменять на ощупь, так как слезы затуманили даже мысленный взор.
Потом все кончилось. Сделав то, что было в моих силах, я отступил и успел увидеть янтарный свет проклятого белого дворца за миг до того, как мои колени подкосились и меня погребла тьма беспамятства.
Сознание возвращалось ко мне вместе с какими-то резкими звуками и пыльной сухостью во рту. Обожженное предплечье, ушибленное колено и раскалывающаяся голова как будто обменивались импульсами боли.
Навязчивый резкий звук оказался доносившимся из-за открытого окна криком угнездившегося на крыше стервятника.
С огромным трудом мне удалось сесть и оглядеться. На беломраморном полу по-прежнему валялась кучка одежды и сапоги Антонина, а рядом с уже начавшим проседать столом свернулась в клубок рыжеволосая женщина.
Еще не смеркалось, но из окна уже тянуло предвечерней прохладой. Я провалялся на мраморе слишком долго.
Послышался такой звук, словно замок стал проседать, отчего я мигом бросил размышлять и начал двигаться. Правда, медленно – быстро, увы, не получалось.
Сам уж не знаю как, но мне удалось встать.
Подойдя к Тамре, я протянул руку и осторожно коснулся обнаженной кожи ее запястья. И ничего не ощутил. Решительно ничего, кроме эха хаоса и глубоко укоренившейся боли.
Бережно и осторожно я распрямил ее тело и, взяв за руки, поднял девушку на ноги. Она не противилась, и глаза ее были открыты, но оставались пустыми, как у фарфоровой куклы. Сил у меня было всего ничего, но мне требовалось поскорее вывести ее из готового обрушиться замка. Балки прогибались, камень ступеней лестницы крошился под моими сапогами, но я успел выйти с ней за ворота и даже перейти через мост, ходивший ходуном. Я задыхался, горло забило пылью, однако ущелье осталось позади.
Теперь я полностью сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги, переводя дух после каждого второго шага.
Тамре шаги давались легче, но двигалась она машинально, просто повторяя мои движения.
Тень больше не накрывала то место, где я оставил Гэрлока. Мой пони дожидался меня там. И при моем приближении он приветствовал меня ржанием.
Я попил из родника, уселся на валун, достал из сумки основательно зачерствевший хлеб и желтый сыр и протянул кусок Тамре. Та ответила мне недоумевающим взглядом.
– Еда. Ты можешь это съесть. Давай.
Она так и сделала. Но по-прежнему механически, с пустыми, как у фарфоровой куклы, глазами.
Нам предстояла неблизкая и нелегкая дорога до Кифрина, но прежде следовало хоть немного восстановить силы. Еда и питье подкрепили меня и прояснили сознание настолько, что я смог прикоснуться к шраму на шее Тамры и начать процесс исцеления. Ее стоило избавить хотя бы от шрамов на теле: достаточно и того, что изранена ее душа.
Усадить Тамру на Гэрлока мне удалось без возражений. А вот пони негодующе заржал и даже попытался вырваться.
Назвать дорогу до Кифрина «нелегкой» – значило не сказать о ней ничего. До следующего источника мы добрались чуть ли не к закату. Я и Тамра ехали на Гэрлоке по очереди, хотя пони, стоило мне чуток поотстать, начинал артачиться. Хорошо еще, что сама девушка покорно и бездумно двигалась вперед, что пешком, что верхом.
На привале мы перекусили хлебом и сыром, к которым на сей раз добавились вымытые в ручье кислые груши. Тамра жевала еду с полнейшим равнодушием, почти не размыкая губ.
На ночь, использовав почти все оставшиеся силы, я установил двойные охранные чары. Против Тамры и против любого внешнего посягательства .
Ни того ни другого не понадобилось. Когда я проснулся, Тамра, уставясь в никуда, сидела на моем спальном мешке. Сам я устал настолько, что уснул под одним лишь тонким плащом,
– С тобой все в порядке? – вопрос прозвучал нелепо, но нужно же мне было что-то сказать. Девушка не ответила. Ее фарфоровые голубые глаза не обнаруживали и намека на осмысление происходящего.
Она делала лишь то, что ей было сказано – это относилось и к естественным телесным потребностям. Понятно, что последнее обстоятельство отнюдь не облегчало моей задачи.
Второй день прошел лучше, но только в физическом плане. Тамра легче справлялась с элементарными действиями, но по-прежнему молчала и выказывала полнейшее равнодушие к происходящему. Зондирование не указывало на наличие в ней или вокруг нее активного хаоса, а где-то глубоко внутри сохранилась туго скрученная гармоническая спираль, к которой я не решался даже прикоснуться. Оставалось надеяться, что Джастин, не только Серый маг, но и целитель, сможет ей помочь. В некоторых случаях опыт гораздо предпочтительнее нахрапа.
Проехав то самое ущелье, где мне довелось встретиться с Белым Рыцарем, я приметил только одиноко валявшееся у обочины копье с позеленевшим бронзовым наконечником. От самого рыцаря не осталось даже праха, а вот скелеты и обрывки одежды загубленных призраками людей сохранились.
Вторая ночь – мы провели ее в холмах за Отрогами – не принесла происшествий, но я много раз просыпался, а Тамра, похоже, не спала вовсе – просто лежала на спине, уставясь в темные тучи.
В середине утра третьего дня, когда мы уже добрались до старой дороги на Кифрин, впереди показался двигавшийся нам навстречу отряд всадников. Двое из которых – женщина на боевом скакуне и мужчина на лохматом пони – были мне знакомы. Солдаты вели с собой двух оседланных лошадей без седоков. Видимо, на всякий случай.
– Елена... Джастин... – хрипло поздоровался я, не слишком обрадовавшись встрече с Серым магом. Как будто его появление свидетельствовало о допущенном мною промахе.
– Мои поздравления, Мастер из Мастеров гармонии, – проговорил Джастин, склоняя голову. И вроде бы говорил искренне.
Елена не встретилась со мной взглядом, губы ее были поджаты, рука покоилась на рукояти гармонизированного стального клинка, а все внимание обращено к Тамре.
– Кто... кто она? – проговорила наконец унтер-офицер. – Пленница... или как?
Я посмотрел на Джастина и, скорее для него, чем для Елены, сказал:
– Белое Узилище. Я сделал все возможное, но ее душа скручена в тугой клубок... Там, внутри.
– Ты услышал мой голос? – спокойно спросил он.
– Да. Но все равно не мог поступить иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
С восстановлением каждой изначальной нити ложная отрывалась и уплывала, унося с собой еще одну частицу личности Сефии. Частицу, судорожно пытавшуюся остаться. Мне непрестанно приходилось отделять страх и горе Белой волшебницы от страха и горя ее рыжеволосой пленницы. Девушки, которую я толком не знал.
И с каждой новой оборванной нитью обрывались связи с Отшельничьим, ибо ради спасения одной души я губил другую.
Последние нити пришлось заменять на ощупь, так как слезы затуманили даже мысленный взор.
Потом все кончилось. Сделав то, что было в моих силах, я отступил и успел увидеть янтарный свет проклятого белого дворца за миг до того, как мои колени подкосились и меня погребла тьма беспамятства.
Сознание возвращалось ко мне вместе с какими-то резкими звуками и пыльной сухостью во рту. Обожженное предплечье, ушибленное колено и раскалывающаяся голова как будто обменивались импульсами боли.
Навязчивый резкий звук оказался доносившимся из-за открытого окна криком угнездившегося на крыше стервятника.
С огромным трудом мне удалось сесть и оглядеться. На беломраморном полу по-прежнему валялась кучка одежды и сапоги Антонина, а рядом с уже начавшим проседать столом свернулась в клубок рыжеволосая женщина.
Еще не смеркалось, но из окна уже тянуло предвечерней прохладой. Я провалялся на мраморе слишком долго.
Послышался такой звук, словно замок стал проседать, отчего я мигом бросил размышлять и начал двигаться. Правда, медленно – быстро, увы, не получалось.
Сам уж не знаю как, но мне удалось встать.
Подойдя к Тамре, я протянул руку и осторожно коснулся обнаженной кожи ее запястья. И ничего не ощутил. Решительно ничего, кроме эха хаоса и глубоко укоренившейся боли.
Бережно и осторожно я распрямил ее тело и, взяв за руки, поднял девушку на ноги. Она не противилась, и глаза ее были открыты, но оставались пустыми, как у фарфоровой куклы. Сил у меня было всего ничего, но мне требовалось поскорее вывести ее из готового обрушиться замка. Балки прогибались, камень ступеней лестницы крошился под моими сапогами, но я успел выйти с ней за ворота и даже перейти через мост, ходивший ходуном. Я задыхался, горло забило пылью, однако ущелье осталось позади.
Теперь я полностью сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги, переводя дух после каждого второго шага.
Тамре шаги давались легче, но двигалась она машинально, просто повторяя мои движения.
Тень больше не накрывала то место, где я оставил Гэрлока. Мой пони дожидался меня там. И при моем приближении он приветствовал меня ржанием.
Я попил из родника, уселся на валун, достал из сумки основательно зачерствевший хлеб и желтый сыр и протянул кусок Тамре. Та ответила мне недоумевающим взглядом.
– Еда. Ты можешь это съесть. Давай.
Она так и сделала. Но по-прежнему механически, с пустыми, как у фарфоровой куклы, глазами.
Нам предстояла неблизкая и нелегкая дорога до Кифрина, но прежде следовало хоть немного восстановить силы. Еда и питье подкрепили меня и прояснили сознание настолько, что я смог прикоснуться к шраму на шее Тамры и начать процесс исцеления. Ее стоило избавить хотя бы от шрамов на теле: достаточно и того, что изранена ее душа.
Усадить Тамру на Гэрлока мне удалось без возражений. А вот пони негодующе заржал и даже попытался вырваться.
Назвать дорогу до Кифрина «нелегкой» – значило не сказать о ней ничего. До следующего источника мы добрались чуть ли не к закату. Я и Тамра ехали на Гэрлоке по очереди, хотя пони, стоило мне чуток поотстать, начинал артачиться. Хорошо еще, что сама девушка покорно и бездумно двигалась вперед, что пешком, что верхом.
На привале мы перекусили хлебом и сыром, к которым на сей раз добавились вымытые в ручье кислые груши. Тамра жевала еду с полнейшим равнодушием, почти не размыкая губ.
На ночь, использовав почти все оставшиеся силы, я установил двойные охранные чары. Против Тамры и против любого внешнего посягательства .
Ни того ни другого не понадобилось. Когда я проснулся, Тамра, уставясь в никуда, сидела на моем спальном мешке. Сам я устал настолько, что уснул под одним лишь тонким плащом,
– С тобой все в порядке? – вопрос прозвучал нелепо, но нужно же мне было что-то сказать. Девушка не ответила. Ее фарфоровые голубые глаза не обнаруживали и намека на осмысление происходящего.
Она делала лишь то, что ей было сказано – это относилось и к естественным телесным потребностям. Понятно, что последнее обстоятельство отнюдь не облегчало моей задачи.
Второй день прошел лучше, но только в физическом плане. Тамра легче справлялась с элементарными действиями, но по-прежнему молчала и выказывала полнейшее равнодушие к происходящему. Зондирование не указывало на наличие в ней или вокруг нее активного хаоса, а где-то глубоко внутри сохранилась туго скрученная гармоническая спираль, к которой я не решался даже прикоснуться. Оставалось надеяться, что Джастин, не только Серый маг, но и целитель, сможет ей помочь. В некоторых случаях опыт гораздо предпочтительнее нахрапа.
Проехав то самое ущелье, где мне довелось встретиться с Белым Рыцарем, я приметил только одиноко валявшееся у обочины копье с позеленевшим бронзовым наконечником. От самого рыцаря не осталось даже праха, а вот скелеты и обрывки одежды загубленных призраками людей сохранились.
Вторая ночь – мы провели ее в холмах за Отрогами – не принесла происшествий, но я много раз просыпался, а Тамра, похоже, не спала вовсе – просто лежала на спине, уставясь в темные тучи.
В середине утра третьего дня, когда мы уже добрались до старой дороги на Кифрин, впереди показался двигавшийся нам навстречу отряд всадников. Двое из которых – женщина на боевом скакуне и мужчина на лохматом пони – были мне знакомы. Солдаты вели с собой двух оседланных лошадей без седоков. Видимо, на всякий случай.
– Елена... Джастин... – хрипло поздоровался я, не слишком обрадовавшись встрече с Серым магом. Как будто его появление свидетельствовало о допущенном мною промахе.
– Мои поздравления, Мастер из Мастеров гармонии, – проговорил Джастин, склоняя голову. И вроде бы говорил искренне.
Елена не встретилась со мной взглядом, губы ее были поджаты, рука покоилась на рукояти гармонизированного стального клинка, а все внимание обращено к Тамре.
– Кто... кто она? – проговорила наконец унтер-офицер. – Пленница... или как?
Я посмотрел на Джастина и, скорее для него, чем для Елены, сказал:
– Белое Узилище. Я сделал все возможное, но ее душа скручена в тугой клубок... Там, внутри.
– Ты услышал мой голос? – спокойно спросил он.
– Да. Но все равно не мог поступить иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127