Однако смеркалось, и мне поневоле приходилось высматривать любое укрытие, пригодное хотя бы для защиты от ветра. Вроде давешней живой изгороди.
Впрочем, ночь на холмы еще не спустилась, и мы вполне могли бы проехать еще некоторое расстояние. Но тут впереди недалеко от дороги замаячило темное пятно, вскоре обретшее очертания заброшенного строения. При попытке проверить его на упорядоченность, ко мне вернулась уже почти позабытая головная боль. Однако хижина была свободна от хаоса. И хотя вместо ставен и дверей там оставались одни зияющие проемы, а половина черепиц с крыши давно обвалилась, она вполне годилась для ночлега. Найдя внутри обломки сорванных дверей и окон, я развел огонь, после чего мы поели и заснули.
Утро выдалось холодным, но терпимым. Тучи понемногу редели, пропуская лучики света. Ветер налетал легкими порывами.
Больше всего радовало отсутствие головной боли, хотя спина и все мускулы еще ныли. В сравнительно теплой темноте хижины Рассветные Отроги казались совсем близкими, словно я мог дотянуться до склонов, поросших хвойным лесом.
Это, конечно, не вполне соответствовало действительности, однако к середине утра мы добрались до столба с указателем дороги на Фенард.
Не более чем в кай за указателем я углядел ручеек, над которым поднимался теплый – во всяком случае, чуть теплее окружающего воздуха – туман. Отпустив Гэрлока попить, я наполнил флягу и с удовольствием вымыл лицо и руки. Мой пони, между тем, сумел отыскать несколько пучков почти зеленой травы
Впервые после бегства из Джеллико у меня появилась возможность заглянуть в подаренный мне Джастином мешок при дневном свете. Но даже сейчас я едва не просмотрел сложенный пополам белый листок с надписью «Леррису».
Поскольку голова моя еще немного кружилась, я не стал разворачивать записку, а первым делом набросился на галеты и приправленные специями сушеные яблоки.
Подняв глаза и придя к неутешительному выводу, что небо темнеет и дело, похоже, опять идет к непогоде, я торопливо закончил трапезу и вновь взобрался в седло.
Дальнейший наш путь пролегал по узкой дороге, шедшей на подъем, изгибаясь среди все более высоких холмов. За каждым поворотом я одним глазом всматривался в окрестности – нет ли где путника или хижины? – а другим косился на небо.
XXXVII
Как ни странно, но примерно через десять кай, когда даже неутомимый Гэрлок чуток сдал, дорога опять пошла под уклон.
Я не переставал удивляться противоречию между пустынным характером местности и содержавшимися в идеальном порядке дорожными ограждениями и арочными каменными мостами. Дорожных указателей, правда, не было и в помине, но не замечалось и ни малейших признаков хаоса.
Наконец дорога привела в маленькую долину к трем приземистым каменным строениям. Над двумя из них поднимались струйки дыма.
На каменном столбе на краю долины красовалась надпись «Карсонн». Никаких пояснений, только надпись. Саму долину окутывал едва заметный дымок, с запахом, определить который мне не удалось. Но не огня и не серы. Трава здесь оставалась чуть ли не зеленой, да и снег у дороги не был особенно глубоким. Покачав головой, я сплел ограждение вокруг большого мешка со снедью и тронул поводья.
У центрального строения, под облупившейся вывеской с изображением то ли ковша, то ли чашки, меня встретил худущий – кожа да кости – мужчина.
– Добро пожаловать в «Золотую Чашу», путник, – промолвил он безразличным тоном.
Целиком каменное, под остроконечной черепичной крышей, с узкими дверями и окошками строение предназначалось для того, чтобы противостоять непогоде. В узеньком окошке за спиной трактирщика я приметил нацеленный на меня арбалет.
– Не лучший способ проявить гостеприимство, – кивнул я в сторону бойницы.
– Не все прибывающие из Кертиса настроены по-дружески. И не все уверяющие, будто они из Кертиса, и вправду оттуда.
Я предпочел не развивать эту тему.
– Комната и горячий ужин?
– Три золотых с тебя и серебреник за лошадку.
– СКОЛЬКО?!
– Нам приходится возить провизию либо из Джеллико, либо из Пассеры, – отозвался трактирщик, пожимая плечами. – Не устраивает, можешь ехать дальше. Или – за серебреник – остановиться на лугу.
Ни то ни другое меня не вдохновляло.
– Ладно. Но за три золотых я рассчитываю на горячую ванну и приличное угощение. И чтобы пони задали не только сена.
– Ну, горячая вода у нас сыщется, – отозвался трактирщик с едва заметной усмешкой. – И даже настоящий суп.
Конюшня с каменными стенами оказалась почти пустой, но с чистыми стойлами. В одном конце стояли черная кобыла и два мула. Рослый гнедой вскинулся, когда я проводил Гэрлока мимо него.
Даже валясь с ног от усталости, я начищал шкуру Гэрлока щеткой, покуда она не заблестела. Трактирщик принес деревянную бадью с овсом. Любопытно, но при всем своем гоноре этот малый предпочитал держаться от горного пони подальше.
Седло я положил на полку, а мешок со снедью и посох спрятал в углу.
– Припасов-то у тебя немного, – заметил подошедший трактирщик. – Но на четыре дня пути до Пассеры должно хватить. Да и пони твой, надо думать, не шибко прожорлив. Это для тебя к лучшему, а то фуража у нас не густо.
– Пожалуй, я прикупил бы зерновых лепешек
– Полсеребреника за пару.
Я молча покачал головой. Чтобы не назвать это вымогательством и неприкрытым грабежом.
– Сперва ужин. Потом ванну и постель.
– Как пожелаешь, только деньги мы берем вперед.
Обычно трактирщики хотя бы притворяются любезными, но этот и не думал.
Ужин в маленькую, прекрасно обогретую столовую подала пухлая женщина в заляпанном белом переднике. Пряные яблоки, жиденький, но хорошо проперченный картофельный суп, толстые ломти жесткой баранины с еще более жестким хлебом – все это исчезло в несколько мгновений.
– Для такого худенького юноши аппетит у тебя отменный, – заметила женщина, которую я счел женой содержателя гостиницы. Сам он куда-то запропал.
– Дорога была долгой и ненастной, – ответил я, пожав плечами.
– Так ведь нынче теплее, чем бывает обычно в это время.
– Это в горах, а над холмами Кертиса прошла настоящая буря.
По лицу женщины промелькнуло недоуменное выражение, но разговор о погоде она продолжать не стала.
– Угодно что-то еще?
– Покажи мою комнату и ванную.
– Пойдем, отведу тебя в комнату. А ванная там, – она указала в направлении конюшни.
Бегло осмотрев комнатушку – судя по расстоянию между дверями в коридоре, самую маленькую из полудюжины – оставил там плащ и седельные сумы, а деньги, спрятанные в кошеле, взял с собой. Женщина повела меня к ванной по коридорам с голыми каменными стенами.
Горячая вода у них действительно имелась: она поступала из горячего источника, к которому и была пристроена каменная умывальная комната.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Впрочем, ночь на холмы еще не спустилась, и мы вполне могли бы проехать еще некоторое расстояние. Но тут впереди недалеко от дороги замаячило темное пятно, вскоре обретшее очертания заброшенного строения. При попытке проверить его на упорядоченность, ко мне вернулась уже почти позабытая головная боль. Однако хижина была свободна от хаоса. И хотя вместо ставен и дверей там оставались одни зияющие проемы, а половина черепиц с крыши давно обвалилась, она вполне годилась для ночлега. Найдя внутри обломки сорванных дверей и окон, я развел огонь, после чего мы поели и заснули.
Утро выдалось холодным, но терпимым. Тучи понемногу редели, пропуская лучики света. Ветер налетал легкими порывами.
Больше всего радовало отсутствие головной боли, хотя спина и все мускулы еще ныли. В сравнительно теплой темноте хижины Рассветные Отроги казались совсем близкими, словно я мог дотянуться до склонов, поросших хвойным лесом.
Это, конечно, не вполне соответствовало действительности, однако к середине утра мы добрались до столба с указателем дороги на Фенард.
Не более чем в кай за указателем я углядел ручеек, над которым поднимался теплый – во всяком случае, чуть теплее окружающего воздуха – туман. Отпустив Гэрлока попить, я наполнил флягу и с удовольствием вымыл лицо и руки. Мой пони, между тем, сумел отыскать несколько пучков почти зеленой травы
Впервые после бегства из Джеллико у меня появилась возможность заглянуть в подаренный мне Джастином мешок при дневном свете. Но даже сейчас я едва не просмотрел сложенный пополам белый листок с надписью «Леррису».
Поскольку голова моя еще немного кружилась, я не стал разворачивать записку, а первым делом набросился на галеты и приправленные специями сушеные яблоки.
Подняв глаза и придя к неутешительному выводу, что небо темнеет и дело, похоже, опять идет к непогоде, я торопливо закончил трапезу и вновь взобрался в седло.
Дальнейший наш путь пролегал по узкой дороге, шедшей на подъем, изгибаясь среди все более высоких холмов. За каждым поворотом я одним глазом всматривался в окрестности – нет ли где путника или хижины? – а другим косился на небо.
XXXVII
Как ни странно, но примерно через десять кай, когда даже неутомимый Гэрлок чуток сдал, дорога опять пошла под уклон.
Я не переставал удивляться противоречию между пустынным характером местности и содержавшимися в идеальном порядке дорожными ограждениями и арочными каменными мостами. Дорожных указателей, правда, не было и в помине, но не замечалось и ни малейших признаков хаоса.
Наконец дорога привела в маленькую долину к трем приземистым каменным строениям. Над двумя из них поднимались струйки дыма.
На каменном столбе на краю долины красовалась надпись «Карсонн». Никаких пояснений, только надпись. Саму долину окутывал едва заметный дымок, с запахом, определить который мне не удалось. Но не огня и не серы. Трава здесь оставалась чуть ли не зеленой, да и снег у дороги не был особенно глубоким. Покачав головой, я сплел ограждение вокруг большого мешка со снедью и тронул поводья.
У центрального строения, под облупившейся вывеской с изображением то ли ковша, то ли чашки, меня встретил худущий – кожа да кости – мужчина.
– Добро пожаловать в «Золотую Чашу», путник, – промолвил он безразличным тоном.
Целиком каменное, под остроконечной черепичной крышей, с узкими дверями и окошками строение предназначалось для того, чтобы противостоять непогоде. В узеньком окошке за спиной трактирщика я приметил нацеленный на меня арбалет.
– Не лучший способ проявить гостеприимство, – кивнул я в сторону бойницы.
– Не все прибывающие из Кертиса настроены по-дружески. И не все уверяющие, будто они из Кертиса, и вправду оттуда.
Я предпочел не развивать эту тему.
– Комната и горячий ужин?
– Три золотых с тебя и серебреник за лошадку.
– СКОЛЬКО?!
– Нам приходится возить провизию либо из Джеллико, либо из Пассеры, – отозвался трактирщик, пожимая плечами. – Не устраивает, можешь ехать дальше. Или – за серебреник – остановиться на лугу.
Ни то ни другое меня не вдохновляло.
– Ладно. Но за три золотых я рассчитываю на горячую ванну и приличное угощение. И чтобы пони задали не только сена.
– Ну, горячая вода у нас сыщется, – отозвался трактирщик с едва заметной усмешкой. – И даже настоящий суп.
Конюшня с каменными стенами оказалась почти пустой, но с чистыми стойлами. В одном конце стояли черная кобыла и два мула. Рослый гнедой вскинулся, когда я проводил Гэрлока мимо него.
Даже валясь с ног от усталости, я начищал шкуру Гэрлока щеткой, покуда она не заблестела. Трактирщик принес деревянную бадью с овсом. Любопытно, но при всем своем гоноре этот малый предпочитал держаться от горного пони подальше.
Седло я положил на полку, а мешок со снедью и посох спрятал в углу.
– Припасов-то у тебя немного, – заметил подошедший трактирщик. – Но на четыре дня пути до Пассеры должно хватить. Да и пони твой, надо думать, не шибко прожорлив. Это для тебя к лучшему, а то фуража у нас не густо.
– Пожалуй, я прикупил бы зерновых лепешек
– Полсеребреника за пару.
Я молча покачал головой. Чтобы не назвать это вымогательством и неприкрытым грабежом.
– Сперва ужин. Потом ванну и постель.
– Как пожелаешь, только деньги мы берем вперед.
Обычно трактирщики хотя бы притворяются любезными, но этот и не думал.
Ужин в маленькую, прекрасно обогретую столовую подала пухлая женщина в заляпанном белом переднике. Пряные яблоки, жиденький, но хорошо проперченный картофельный суп, толстые ломти жесткой баранины с еще более жестким хлебом – все это исчезло в несколько мгновений.
– Для такого худенького юноши аппетит у тебя отменный, – заметила женщина, которую я счел женой содержателя гостиницы. Сам он куда-то запропал.
– Дорога была долгой и ненастной, – ответил я, пожав плечами.
– Так ведь нынче теплее, чем бывает обычно в это время.
– Это в горах, а над холмами Кертиса прошла настоящая буря.
По лицу женщины промелькнуло недоуменное выражение, но разговор о погоде она продолжать не стала.
– Угодно что-то еще?
– Покажи мою комнату и ванную.
– Пойдем, отведу тебя в комнату. А ванная там, – она указала в направлении конюшни.
Бегло осмотрев комнатушку – судя по расстоянию между дверями в коридоре, самую маленькую из полудюжины – оставил там плащ и седельные сумы, а деньги, спрятанные в кошеле, взял с собой. Женщина повела меня к ванной по коридорам с голыми каменными стенами.
Горячая вода у них действительно имелась: она поступала из горячего источника, к которому и была пристроена каменная умывальная комната.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127