Старец не желал отправляться в бега. Точнее, ковылять в бега, как он, скривившись, признался самому себе – спасая свою жизнь, подобно барсуку, которого выкурили из норы.
Как показалось Старцу, лучше всего доставить Родри в Бардек, очистить его память, чтобы он не мог явиться к одному из законопослушных архонтов и объявить о том, кто он есть на самом деле, – а затем отпустить его, спрятав на виду, как обычного раба, который просто катится по жизни туда, куда его ведут судьба и удача. Рано или поздно Невин придёт. А когда он явится в Бардек, его здесь будет ждать Старец.
Бардек
1064
Ясное небо, птицы морские кричат;
Волны, на берег бросаясь, кипят;
В сердце иссохшем – ненависти яд.
Лливарч Прародитель
Большинство обитателей Дэверри представляли себе Бардек как некую единую страну, вроде их собственной. Однако на самом деле Бардек был архипелагом, и только самые маленькие острова подчинялись одному правительству. Острова большего размера – такие, как Бардектинна и Суртинна – имели на своей территории ряд независимых городов-государств. Часть из них состояли только из самого города и небольшого количества окружающих его ферм, которых едва хватало, чтобы прокормить горожан. Некоторые правители контролировали сотни квадратных миль территории и даже другие города – либо колонии, либо подчинённые государства. Милетон на Бардектинне являлся одним из самых больших городов-государств в описываемое время; власть его правителей распространялась на город Валант и большую половину острова. Тогда это был красивый город, расположенный на скале, которая смотрела на узкую гавань. Стоило войти в ворота, распахнутые в белоснежных стенах, как создавалось впечатление, будто входишь в лес.
Везде тебя окружали деревья, они росли вдоль широких, прямых улиц, создавая над ними тень из переплетающихся веток. Имелись деревья и вокруг каждого дома: пальмы – высокие финиковые и приземистые декоративные; эвкалипты с пряно пахнущими листьями; палисандровые деревья с пурпурными цветками, а также кустовой вариант джакаранды с крохотными красными цветками, напоминающими цветочную пыль на листьях. Этот вид встречался только в Бардеке и назывался бенато. Между деревьев вился цветущий плющ, угрожая скрыть под собой разнообразные деревянные и мраморные статуи, разбросанные по небольшим площадям или на перекрёстках. Среди зелени стояли прямоугольные общие дома на несколько семейств. Их крыши по форме напоминали корму перевёрнутого корабля. Некоторые охранялись высокими статуями предков обитателей, другие – парой гигантских деревянных весел.
По улицам сновали толпы людей. Как мужчины, так и женщины были одинаково одеты в туники и сандалии. У мужчин бросались в глаза ярко нарисованные знаки на одной щеке; женщины украшали искусно завитые и уложенные волосы своеобразными заколками, похожими на броши. Как рисунок на щеке, так и заколка указывали на принадлежность человека к определённому «дому», или клану. Все жили в безопасности, и дети могли спокойно группами бегать по улицам, играя на открытых площадях и в частных садах. И никто не говорил им суровых слов, даже на минуту не заставляя волноваться.
Конечно, за все это великолепие было дорого заплачено – заплачено человеческими жизнями, поскольку Милетон являлся центром работорговли среди северных островов. Если у покупателя имелось достаточно денег, и он был готов проявить немного терпения, то здесь он мог подобрать себе любого раба: от писаря до повитухи; а иногда даже варвара из Дэверри, хотя последние попадались редко. Законы в таких случаях были очень суровыми: дэверрийцев разрешалось продавать в рабство только в случае совершения ими определённых преступлений против государства, таких как неуплата очень больших долгов, разрушение общественной собственности в большом количестве или хладнокровное, предумышленное убийство. Архонты здешних городов-государств не имели ни малейшего желания увидеть в своей гавани военно-морской флот жаждущих крови варваров, плывущих к ним спасать какого-то из своих родственников, к которому несправедливо отнеслись.
Поэтому такие экзотические покупки лучше было совершать не на открытых рабских рынках рядом с гаванью, где военнопленные, преступники и отпрыски принадлежащих государству рабов продавались с аукциона в соответствии с зарегистрированным графиком, а в небольших частных заведениях, разбросанных по всему Милетону. Одно такое находилось недалеко от гавани, на противоположной стороне площади Правительства, где узкий, лишённый деревьев переулок петлял между задними стенами садов. Чем глубже ты углублялся в этот переулок, тем ниже становились стены, пока вообще не исчезали. Дома постепенно делались меньше и беднее и, в конце концов, превращались в лабиринт сараев и огородов, где тут и там стояли свинарники, рядом с которыми иногда появлялись небольшие свиньи.
Наконец переулок заворачивал в последний раз и выходил на открытую площадь, где между отвалившихся булыжников, которыми площадь когда-то была вымощена, пробивались сорняки и разгуливали куры. Среди них играли дети, и птицы то и дело разбегались с возмущённым кудахтаньем. С другой стороны площади возвышалась высокая стена, выкрашенная красными и синими полосами, которая очевидно являлась частью чьей-то резиденции. В середине этой стены имелась обитая железом дверь. Хотя там не висело никакой таблички, и ничьё имя не было выбито над дверью, те, кто был осведомлён о подобных местах, знали и это, принадлежавшее некому Бриндемо. А непосвящённым следовало держаться отсюда подальше.
Тем не менее, внутри, на территории не стояло никаких мрачных и зловещих домов ужаса. Имелся открытый двор с редкой тонкой травой и неухоженными цветами, где в дневное время рабы могли посидеть на солнце. Там же находились чистые, хотя и жалкие бараки, где каждому предмету ценной собственности выделялась собственная кровать. Была здесь и баня, где любой желающий мог мыться так часто, как захочет. Здешняя пища хоть и не шла ни в какое сравнение с той, что подавали к столу какого-нибудь богатого господина, её давали в достатке, и Бриндемо с членами своей семьи ели из того же котла, что и «живой товар». В определённых кругах Бриндемо славился тем, что покупал рабов, от которых отказывались другие торговцы, – рабов, чьи документы на продажу были не всегда в порядке, или поступающих к нему одурманенными и неспособными протестовать против своего положения, – словом, все в таком роде. Возможно, некоторые его действия и находились в рамках закона. Время от времени какие-то ничего не подозревающие нищие, не имеющие семьи, которая станет их искать, заглядывали в дом Бриндемо, чтобы попросить хлеба, и их никогда больше не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Как показалось Старцу, лучше всего доставить Родри в Бардек, очистить его память, чтобы он не мог явиться к одному из законопослушных архонтов и объявить о том, кто он есть на самом деле, – а затем отпустить его, спрятав на виду, как обычного раба, который просто катится по жизни туда, куда его ведут судьба и удача. Рано или поздно Невин придёт. А когда он явится в Бардек, его здесь будет ждать Старец.
Бардек
1064
Ясное небо, птицы морские кричат;
Волны, на берег бросаясь, кипят;
В сердце иссохшем – ненависти яд.
Лливарч Прародитель
Большинство обитателей Дэверри представляли себе Бардек как некую единую страну, вроде их собственной. Однако на самом деле Бардек был архипелагом, и только самые маленькие острова подчинялись одному правительству. Острова большего размера – такие, как Бардектинна и Суртинна – имели на своей территории ряд независимых городов-государств. Часть из них состояли только из самого города и небольшого количества окружающих его ферм, которых едва хватало, чтобы прокормить горожан. Некоторые правители контролировали сотни квадратных миль территории и даже другие города – либо колонии, либо подчинённые государства. Милетон на Бардектинне являлся одним из самых больших городов-государств в описываемое время; власть его правителей распространялась на город Валант и большую половину острова. Тогда это был красивый город, расположенный на скале, которая смотрела на узкую гавань. Стоило войти в ворота, распахнутые в белоснежных стенах, как создавалось впечатление, будто входишь в лес.
Везде тебя окружали деревья, они росли вдоль широких, прямых улиц, создавая над ними тень из переплетающихся веток. Имелись деревья и вокруг каждого дома: пальмы – высокие финиковые и приземистые декоративные; эвкалипты с пряно пахнущими листьями; палисандровые деревья с пурпурными цветками, а также кустовой вариант джакаранды с крохотными красными цветками, напоминающими цветочную пыль на листьях. Этот вид встречался только в Бардеке и назывался бенато. Между деревьев вился цветущий плющ, угрожая скрыть под собой разнообразные деревянные и мраморные статуи, разбросанные по небольшим площадям или на перекрёстках. Среди зелени стояли прямоугольные общие дома на несколько семейств. Их крыши по форме напоминали корму перевёрнутого корабля. Некоторые охранялись высокими статуями предков обитателей, другие – парой гигантских деревянных весел.
По улицам сновали толпы людей. Как мужчины, так и женщины были одинаково одеты в туники и сандалии. У мужчин бросались в глаза ярко нарисованные знаки на одной щеке; женщины украшали искусно завитые и уложенные волосы своеобразными заколками, похожими на броши. Как рисунок на щеке, так и заколка указывали на принадлежность человека к определённому «дому», или клану. Все жили в безопасности, и дети могли спокойно группами бегать по улицам, играя на открытых площадях и в частных садах. И никто не говорил им суровых слов, даже на минуту не заставляя волноваться.
Конечно, за все это великолепие было дорого заплачено – заплачено человеческими жизнями, поскольку Милетон являлся центром работорговли среди северных островов. Если у покупателя имелось достаточно денег, и он был готов проявить немного терпения, то здесь он мог подобрать себе любого раба: от писаря до повитухи; а иногда даже варвара из Дэверри, хотя последние попадались редко. Законы в таких случаях были очень суровыми: дэверрийцев разрешалось продавать в рабство только в случае совершения ими определённых преступлений против государства, таких как неуплата очень больших долгов, разрушение общественной собственности в большом количестве или хладнокровное, предумышленное убийство. Архонты здешних городов-государств не имели ни малейшего желания увидеть в своей гавани военно-морской флот жаждущих крови варваров, плывущих к ним спасать какого-то из своих родственников, к которому несправедливо отнеслись.
Поэтому такие экзотические покупки лучше было совершать не на открытых рабских рынках рядом с гаванью, где военнопленные, преступники и отпрыски принадлежащих государству рабов продавались с аукциона в соответствии с зарегистрированным графиком, а в небольших частных заведениях, разбросанных по всему Милетону. Одно такое находилось недалеко от гавани, на противоположной стороне площади Правительства, где узкий, лишённый деревьев переулок петлял между задними стенами садов. Чем глубже ты углублялся в этот переулок, тем ниже становились стены, пока вообще не исчезали. Дома постепенно делались меньше и беднее и, в конце концов, превращались в лабиринт сараев и огородов, где тут и там стояли свинарники, рядом с которыми иногда появлялись небольшие свиньи.
Наконец переулок заворачивал в последний раз и выходил на открытую площадь, где между отвалившихся булыжников, которыми площадь когда-то была вымощена, пробивались сорняки и разгуливали куры. Среди них играли дети, и птицы то и дело разбегались с возмущённым кудахтаньем. С другой стороны площади возвышалась высокая стена, выкрашенная красными и синими полосами, которая очевидно являлась частью чьей-то резиденции. В середине этой стены имелась обитая железом дверь. Хотя там не висело никакой таблички, и ничьё имя не было выбито над дверью, те, кто был осведомлён о подобных местах, знали и это, принадлежавшее некому Бриндемо. А непосвящённым следовало держаться отсюда подальше.
Тем не менее, внутри, на территории не стояло никаких мрачных и зловещих домов ужаса. Имелся открытый двор с редкой тонкой травой и неухоженными цветами, где в дневное время рабы могли посидеть на солнце. Там же находились чистые, хотя и жалкие бараки, где каждому предмету ценной собственности выделялась собственная кровать. Была здесь и баня, где любой желающий мог мыться так часто, как захочет. Здешняя пища хоть и не шла ни в какое сравнение с той, что подавали к столу какого-нибудь богатого господина, её давали в достатке, и Бриндемо с членами своей семьи ели из того же котла, что и «живой товар». В определённых кругах Бриндемо славился тем, что покупал рабов, от которых отказывались другие торговцы, – рабов, чьи документы на продажу были не всегда в порядке, или поступающих к нему одурманенными и неспособными протестовать против своего положения, – словом, все в таком роде. Возможно, некоторые его действия и находились в рамках закона. Время от времени какие-то ничего не подозревающие нищие, не имеющие семьи, которая станет их искать, заглядывали в дом Бриндемо, чтобы попросить хлеба, и их никогда больше не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133