Вот теперь озадачили, - Данилин сел на диван напротив гостя. - Его можно обвинить разве что в эффектном самоубийстве...
- Да? Он что, обладал настолько неустойчивой психикой?
- Да нет, - усмехнулся Данилин. - Такие люди к нам не попадают... Просто я не возьму в толк, почему мертвый интересует вас больше живого...
- Мы собираем информацию, только и всего.
Вы же понимаете, эта катастрофа выглядит не совсем обычно. Будь там один "Атлантис", ладно, но "Элиминейтор"...
- Какой "Элиминейтор"? - поднял брови Данилин. Его гость вздрогнул.
- Вы ничего не знаете?
- Нет.
Ласкеров был более чем ошарашен. Ему и в голову не могло прийти, что о секретной миссии "Шаттла" был осведомлен дублер, а основной претендент оставался в неведении.
- А, да, - вспомнил Данилин. - Андрей Шалимов говорил что-то такое, но меня не успели разыскать, а потом я заболел, и нужда во мне отпала.
- Может, и так?.. - Ласкеров мысленно сделал отметку в воображаемой записной книжке: запросить генерала Рубинова, кого командировали в Звездный для оповещения экипажа об изменениях в программе полета. - Чтобы вы не мучились: "Атлантис" снял с орбиты отработанный военный спутник американцев. Официально предупреждаю, что это секретные сведения.
- И только-то? Я-то думал...
Ласкерова обрадовало, что Данилин не придал особого значения его словам.
- Так я о Ратникове, - возвратился он к исходной теме. - Вы хорошо его знали?
- Как сказать, - задумался космонавт. - Его никто не знал хорошо. Он был... Немного особенным.
- Подробнее, пожалуйста, - потребовал Ласкеров.
- Я не хочу бросать на него тень типа того, что это был человек с двойным дном и все такое. Но отряд космонавтов - маленькое сплоченное сообщество. Каждый уверен, что на орбите и на земле его не подведут, понимаете? И Ратников никогда никого не разочаровывал. Но все же была в нем какая-то закрытая дверь. Он жил по правилам.
- Что же тут особенного? - не понял Ласкеров. - Люди определенных профессий, и вашей, и моей, живут по правилам. Никто нас за уши не тянул и не мешал идти в свободные художники.
- Нет, - Данилин сморщил гримасу досады. - Наверное, я неточно выразился. Как бы вам объяснить... Вот закон, уголовный кодекс. Одни не нарушают его из страха наказания, а другие Просто не мыслят, как можно причинить человеку вред.
- Ага, - подключился Ласкеров. - Следовательно, Ратников был поставлен в рамки и держался под их силовым давлением?
- Вы спросили мое мнение о Ратникове, я вам ответил. К несчастью, он погиб. И мы никогда не узнаем, как бы он повел себя вот в такой ситуации...
Или мне следовало повествовать о мертвых по римскому принципу: хорошо или ничего?
- По роду деятельности мне важна истина, а не античные принципы... Теперь давайте вспомним день, когда вы заболели.
Подполковник отложил карандаш.
- День как день... Проснулся, позавтракал...
- Минуту. Завтракали где?
- Здесь, дома.
- Придется изъять посуду, которой вы пользовались, для экспертизы.
- Мне подсыпали какой-нибудь дряни? - недоверчиво улыбнулся Данилин. Кто же это сделал, привидения? Я с неделю жил один, жена ездила к матери в отпуск, и в гости никто не приходил.
А экспертиза - чепуха. По-вашему, я никогда не мою посуду?
- Покажите мне ее, - попросил Ласкеров. Он не стал объяснять подполковнику, что такой пустяк, как мытье посуды, не создаст препятствий для экспертов ГРУ, а открыть простенькие замки квартиры мог бы и смекалистый пэтэушник.
Они прошли на кухню. Данилин открыл буфет.
- Вот тарелки. Они все одинаковые, и, как вы догадываетесь, я не помню, какую взял в то утро. С вилками, то же самое. А вот моя чашка, я всегда пью чай только из нее.
Он осторожно передал Ласкерову огромную треснувшую синюю чашку с отбитой ручкой и золотистыми узорами.
- Кто знал об этой вашей привычке? - профессор разглядывал ветхий антиквариат с преувеличенным почтением.
- Да надо мной весь отряд смеется. Эта чашка - притча во языцех. Она у меня вроде талисмана. Космонавты - народ суеверный...
Может статься, подумалось Ласкерову, что талисман на сей раз уберег вас от смерти в буквальном смысле, Геннадий Николаевич.
- Я заберу ее, - сказал он. - Не беспокойтесь, через пару дней вы получите ее обратно. Тарелки и вилки тоже.
- Ну да...
Ласкеров попрощался с Данилиным и покинул квартиру. До ресторана "Космос", где Шебалдин назначил рандеву, было недалеко, и, несмотря на пасмурную погоду, он предпочел автобусу прогулку. Надо было проанализировать полученные сведения.
Но приводить в систему было почти нечего, а то, что наличествовало, ни.как не приводилось. Ласкеров начинал склоняться к внутреннему убеждению, что нападение на "Атлантис" - чисто американская гангстерская выходка. Он допускал участие российских фигурантов, но русские космонавты, очевидно, выступили в пассивной роли жертв.
Привыкший к точности и лаконичности итогов, Ласкеров честно ответил себе и на вопрос, в какой точке находится расследование. В той же, где и начиналось. Но два хвоста все же торчали наружу, и, возможно, за какой-то из них удастся ухватиться - чашка Данилина и человек, присланный Рубиновым для инструктажа космонавтов по поводу спутника.
21
Вечерний Чикаго играл брызгами подмигивающих, зовущих, броских огней, как рождественская елка на Пенсильвания-авеню. Пыхтящий "Додж", отвыкший от городской суматохи, с трудом прокладывал путь среди важных лакированных "Фордов" и "Шевроле", нетерпеливо толпящихся у светофоров и подгоняющих друг друга суетливым кваканьем клаксонов. Саманта, отстранясь, с плохо скрываемым страхом смотрела в окно машины. Ей чудилось, что каждый прохожий и тем более полицейский пристально разглядывает именно ее. Шалимов вел себя внешне невозмутимо, сосредоточившись на борьбе со скрежещущей коробкой передач, но на душе у него было не легче. Он уводил "Додж" подальше от шумного центра в поисках одинокой телефонной будки и вспоминал планы Саманты, вначале показавшиеся ему осуществимыми, а теперь все более казавшиеся чистейшим безумием.
- Есть один человек в Чикаго, - говорила ему Саманта в доме миссис Ларрены. - Если он нам не поможет, остается только уповать на Господа Бога.
Его зовут Барни Флойд. Он пилот международных авиалиний.
- И он спрячет нас в грузовом отсеке своего самолета?
- Ты не дослушал, - укоризненно сказала Саманта. - У нас был с ним роман четыре года назад.
Ему можно верить, он классный парень.
- Вот как, - Шалимов ощутил удививший его самого укол ревности. - Тогда почему же ты ушла от мистера Флойда?
- Я не ушла, - девушка опустила голову. - Мы расстались. Это не одно и то же. Он был женат и сделал выбор, но мы по-прежнему друзья.
Шалимов в раздумье гонял стрелку по шкале настройки выключенного приемника.
- Саманта, если ты веришь в надежность Флой
да, я не буду оспаривать то, что очевидно для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Да? Он что, обладал настолько неустойчивой психикой?
- Да нет, - усмехнулся Данилин. - Такие люди к нам не попадают... Просто я не возьму в толк, почему мертвый интересует вас больше живого...
- Мы собираем информацию, только и всего.
Вы же понимаете, эта катастрофа выглядит не совсем обычно. Будь там один "Атлантис", ладно, но "Элиминейтор"...
- Какой "Элиминейтор"? - поднял брови Данилин. Его гость вздрогнул.
- Вы ничего не знаете?
- Нет.
Ласкеров был более чем ошарашен. Ему и в голову не могло прийти, что о секретной миссии "Шаттла" был осведомлен дублер, а основной претендент оставался в неведении.
- А, да, - вспомнил Данилин. - Андрей Шалимов говорил что-то такое, но меня не успели разыскать, а потом я заболел, и нужда во мне отпала.
- Может, и так?.. - Ласкеров мысленно сделал отметку в воображаемой записной книжке: запросить генерала Рубинова, кого командировали в Звездный для оповещения экипажа об изменениях в программе полета. - Чтобы вы не мучились: "Атлантис" снял с орбиты отработанный военный спутник американцев. Официально предупреждаю, что это секретные сведения.
- И только-то? Я-то думал...
Ласкерова обрадовало, что Данилин не придал особого значения его словам.
- Так я о Ратникове, - возвратился он к исходной теме. - Вы хорошо его знали?
- Как сказать, - задумался космонавт. - Его никто не знал хорошо. Он был... Немного особенным.
- Подробнее, пожалуйста, - потребовал Ласкеров.
- Я не хочу бросать на него тень типа того, что это был человек с двойным дном и все такое. Но отряд космонавтов - маленькое сплоченное сообщество. Каждый уверен, что на орбите и на земле его не подведут, понимаете? И Ратников никогда никого не разочаровывал. Но все же была в нем какая-то закрытая дверь. Он жил по правилам.
- Что же тут особенного? - не понял Ласкеров. - Люди определенных профессий, и вашей, и моей, живут по правилам. Никто нас за уши не тянул и не мешал идти в свободные художники.
- Нет, - Данилин сморщил гримасу досады. - Наверное, я неточно выразился. Как бы вам объяснить... Вот закон, уголовный кодекс. Одни не нарушают его из страха наказания, а другие Просто не мыслят, как можно причинить человеку вред.
- Ага, - подключился Ласкеров. - Следовательно, Ратников был поставлен в рамки и держался под их силовым давлением?
- Вы спросили мое мнение о Ратникове, я вам ответил. К несчастью, он погиб. И мы никогда не узнаем, как бы он повел себя вот в такой ситуации...
Или мне следовало повествовать о мертвых по римскому принципу: хорошо или ничего?
- По роду деятельности мне важна истина, а не античные принципы... Теперь давайте вспомним день, когда вы заболели.
Подполковник отложил карандаш.
- День как день... Проснулся, позавтракал...
- Минуту. Завтракали где?
- Здесь, дома.
- Придется изъять посуду, которой вы пользовались, для экспертизы.
- Мне подсыпали какой-нибудь дряни? - недоверчиво улыбнулся Данилин. Кто же это сделал, привидения? Я с неделю жил один, жена ездила к матери в отпуск, и в гости никто не приходил.
А экспертиза - чепуха. По-вашему, я никогда не мою посуду?
- Покажите мне ее, - попросил Ласкеров. Он не стал объяснять подполковнику, что такой пустяк, как мытье посуды, не создаст препятствий для экспертов ГРУ, а открыть простенькие замки квартиры мог бы и смекалистый пэтэушник.
Они прошли на кухню. Данилин открыл буфет.
- Вот тарелки. Они все одинаковые, и, как вы догадываетесь, я не помню, какую взял в то утро. С вилками, то же самое. А вот моя чашка, я всегда пью чай только из нее.
Он осторожно передал Ласкерову огромную треснувшую синюю чашку с отбитой ручкой и золотистыми узорами.
- Кто знал об этой вашей привычке? - профессор разглядывал ветхий антиквариат с преувеличенным почтением.
- Да надо мной весь отряд смеется. Эта чашка - притча во языцех. Она у меня вроде талисмана. Космонавты - народ суеверный...
Может статься, подумалось Ласкерову, что талисман на сей раз уберег вас от смерти в буквальном смысле, Геннадий Николаевич.
- Я заберу ее, - сказал он. - Не беспокойтесь, через пару дней вы получите ее обратно. Тарелки и вилки тоже.
- Ну да...
Ласкеров попрощался с Данилиным и покинул квартиру. До ресторана "Космос", где Шебалдин назначил рандеву, было недалеко, и, несмотря на пасмурную погоду, он предпочел автобусу прогулку. Надо было проанализировать полученные сведения.
Но приводить в систему было почти нечего, а то, что наличествовало, ни.как не приводилось. Ласкеров начинал склоняться к внутреннему убеждению, что нападение на "Атлантис" - чисто американская гангстерская выходка. Он допускал участие российских фигурантов, но русские космонавты, очевидно, выступили в пассивной роли жертв.
Привыкший к точности и лаконичности итогов, Ласкеров честно ответил себе и на вопрос, в какой точке находится расследование. В той же, где и начиналось. Но два хвоста все же торчали наружу, и, возможно, за какой-то из них удастся ухватиться - чашка Данилина и человек, присланный Рубиновым для инструктажа космонавтов по поводу спутника.
21
Вечерний Чикаго играл брызгами подмигивающих, зовущих, броских огней, как рождественская елка на Пенсильвания-авеню. Пыхтящий "Додж", отвыкший от городской суматохи, с трудом прокладывал путь среди важных лакированных "Фордов" и "Шевроле", нетерпеливо толпящихся у светофоров и подгоняющих друг друга суетливым кваканьем клаксонов. Саманта, отстранясь, с плохо скрываемым страхом смотрела в окно машины. Ей чудилось, что каждый прохожий и тем более полицейский пристально разглядывает именно ее. Шалимов вел себя внешне невозмутимо, сосредоточившись на борьбе со скрежещущей коробкой передач, но на душе у него было не легче. Он уводил "Додж" подальше от шумного центра в поисках одинокой телефонной будки и вспоминал планы Саманты, вначале показавшиеся ему осуществимыми, а теперь все более казавшиеся чистейшим безумием.
- Есть один человек в Чикаго, - говорила ему Саманта в доме миссис Ларрены. - Если он нам не поможет, остается только уповать на Господа Бога.
Его зовут Барни Флойд. Он пилот международных авиалиний.
- И он спрячет нас в грузовом отсеке своего самолета?
- Ты не дослушал, - укоризненно сказала Саманта. - У нас был с ним роман четыре года назад.
Ему можно верить, он классный парень.
- Вот как, - Шалимов ощутил удививший его самого укол ревности. - Тогда почему же ты ушла от мистера Флойда?
- Я не ушла, - девушка опустила голову. - Мы расстались. Это не одно и то же. Он был женат и сделал выбор, но мы по-прежнему друзья.
Шалимов в раздумье гонял стрелку по шкале настройки выключенного приемника.
- Саманта, если ты веришь в надежность Флой
да, я не буду оспаривать то, что очевидно для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116