А для нареченной обряд должно провести. Ишь - в постель! - И с довольной ухмылкой посетовал: - Экие вы, девушки, все нетерпеливые! Ты, Лизавета, поторопись, отведи княжну куда там надо…
- А? - Девица так и стояла с открытым ртом, не в силах преодолеть столбняк.
Корней, глядя на нее, задумчиво пожевал губами и решил подойти к делу с другой стороны:
- Ежели до вечерней зорьки княжна не будет приготовлена как надо, то лыцар Георг знает, с кого спросить за безделье.
И попал точно в цель. Лизавета взвизгнула и разом вся пришла в движение: широко распахнула передо мной дверь, одновременно склоняясь в низком поклоне, и быстро, шепеляво залопотала:
- Княжна, княжна, да как же это, да откудова это, да переступите через порог своими ножками, да зайдите в терема, да пусть вам хорошо здесь будет, да как же оно так…
Мне ничего не оставалось, как переступить.
Дверь за моей спиной проворно захлопнули, и в наступившей полутьме среди непрекращающегося лопотания мне наконец стадо страшно.
Куда я попала? Или - попалась? Что меня ждет? И как отсюда выбираться? Назад, домой, скорее! Ведь есть же путь назад, я сама его проделала - ножницами по металлу деда Миши…
Я было заскреблась в закрытую дверь, не в силах даже нащупать ручку, но тут же накатили воспоминания о дюжих молодцах, оставленных охранять мой лаз, о беспомощности перед их грубой рыжебородой мощью - и силы покинули меня. Я сползла по теплой деревянной двери, обхватила свою беспутную головушку и горько зарыдала.
Однако порыдать вволю мне не удалось. Только я вошла во вкус, как некий посторонний звук отвлек меня от этого утешительного занятия. Звук этот подозрительно напоминал мои рыдания, но исходил явно не от меня. Я подняла заплаканные глаза и обнаружила перед собой уже довольно отчетливо различимую в полумраке девицу Лизавету, которая, подперев щеку кулачком, старательно и, кажется, вполне искренне подвывала мне в моем горе.
Получившийся дуэт не порадовал. Еще с минуту послушав свои всхлипывания в ее исполнении, я пришла в такую ярость, что прошипела, не вставая с пола:
- А ну - цыц!
Как змеюка, ей-богу. Сам лыцар Георг мне бы зааплодировал.
Девица мгновенно смолкла. Я с остервенением вытерла слезы и зло бросила:
- Чем подвывать, делала бы, что сказали! Пошли искать, где тут у вас мои покои!
- Да, княжна, конечно, княжна, - залопотала Лизавета, торопливо помогая мне подняться на ноги.
И по узенькой скрипучей лестничке мы поплелись на второй этаж. В новую жизнь.
* * *
Кроме Лизаветы вокруг меня крутились еще три девушки. Они показывали имеющиеся платья, юбки, нижние юбки, сорочки, туфли, какие-то сеточки для волос, колечки, гребешки, сережки. Наряды и их аксессуары - даже самые старинные- были яркими, блестящими и, скорее всего, невероятно дорогими - В отличие от застиранно-блекло домотканеной одежки самих служанок. Моих служанок.
Я усмехнулась этой мысли. Моих. Подумать только: у меня будут служанки! И я, разумеется, должна блистать на их тусклом фоне, чтобы никто не усомнился в моем княжеском высокородстве. Только достаточная ли это компенсация за то, чтобы быть служанкой у здешнего господина, лыцара Георга? А в том, что он меня рассматривает только как свою служанку (даже если и служанку под номером один!), сомневаться не приходилось. Идея брака как союза двух равноправных людей, конечно же, еще не проникла в этот средневековый мир…
При этом еще вопрос - буду ли я на почетном месте первой служанки?
Он возник у меня, когда мы с девушками добрались до сравнительно новых и почти неношеных одеяний.
- А это чье? - полюбопытствовала я.
Мой невинный вопрос вызвал безмолвный переполох и даже легкую панику. Девушки нервно задергали головами, переглядываясь, и только Лизавета, как самая храбрая, смогла сформулировать достойный ответ:
- Это осталось от прежней хозяйки, - сообщила она, низко кланяясь.
Не затем ли, чтобы спрятать глаза? Уж слишком новым был демонстрируемый мне пышный желто-зеленый кринолин на тростниковых обручах чуть ниже сверхузкой талии.
Критически оглядев его, я задумчиво спросила:
- И где теперь эта самая прежняя хозяйка?
Девушки дружно посмотрели на Лизавету в надежде, что она выручит и на этот раз. Но выкручиваться дважды за столь короткий промежуток времени - это было для бедной конопатой девицы слишком.
Она залепетала нечто вроде: «Она вышла», потом поправилась: «Ушла», потом решила, что лучше будет: «Ее нет».
Я прервала это барахтанье, прямо поинтересовавшись:
- Это вещи бывшей жены Георга? Дружное «Нет!» было мне ответом.
- Значит, любовницы, - спокойно констатировала я.
Подтверждения не последовало. Как, впрочем, и опровержения. Служанки замерли, напряженно ожидая, как их новая госпожа отреагирует на новость о любовнице. Ведь мой ревнивый гнев мог излиться прямо на них!
Но мне было не до ревности. Для меня главным сейчас был совсем другой аспект проблемы любовницы.
- Что же с этой любовницей сталось? - продолжала допытываться я, предполагая, что ответ может пролить свет и на мою собственную участь. Из средневековой истории было известно, что феодалы, привыкшие казнить надоевших любовниц, не делали исключения и для опостылевших жен.
- Лизавета, я слушаю, - обратилась я прямо к главному источнику информации.
Но ответ явился в мои покои сам, собственной персоной. Его приближение обозначил грохот яростно распахиваемых дверей.
Я в недоумении оглянулась и увидела ее, мою неудачливую соперницу. Яркую блондинку в вычурном голубом атласном платье, с нежно подрумяненными щечками и огненными молниями в васильковых глазах. Через глубокое декольте отчетливо просматривались горделиво поднятые груди невероятных размеров.
- Проходите, пожалуйста, - вежливо сказала я. Мне было о чем побеседовать с очаровательной блондинкой.
Во-первых, я хотела выразить восхищение ее красотой, затем заверить, что не собираюсь претендовать на сердце лыцара Георга, и наконец посплетничать вволю, постаравшись выудить как можно больше информации о нравах мира, в котором застряла, похоже, надолго.
Разговор не получился. Моя вежливость деморализовала блондинку. Губы ее предательски запрыгали, из-под длинных ресниц блеснули слезы, она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты так же стремительно, как и появилась.
- Это она? Любовница Георга? - потребовала я подтверждения очевидного.
Лизавета горестно кивнула.
- А это - ее наряды, - констатировала я.
- Нет, нет, - поспешно возразила Лизавета. - Это все уже было до нее! Ей пошили только вот, вот и вот!…
Она суетливо демонстрировала какие-то тряпки, но мне было не до них.
Меня радовал тот факт, что отвергнутая любовница жива и здорова. Значит, не все так уж страшно. Или, может, великолепный Георг планирует тихую супружескую жизнь втроем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- А? - Девица так и стояла с открытым ртом, не в силах преодолеть столбняк.
Корней, глядя на нее, задумчиво пожевал губами и решил подойти к делу с другой стороны:
- Ежели до вечерней зорьки княжна не будет приготовлена как надо, то лыцар Георг знает, с кого спросить за безделье.
И попал точно в цель. Лизавета взвизгнула и разом вся пришла в движение: широко распахнула передо мной дверь, одновременно склоняясь в низком поклоне, и быстро, шепеляво залопотала:
- Княжна, княжна, да как же это, да откудова это, да переступите через порог своими ножками, да зайдите в терема, да пусть вам хорошо здесь будет, да как же оно так…
Мне ничего не оставалось, как переступить.
Дверь за моей спиной проворно захлопнули, и в наступившей полутьме среди непрекращающегося лопотания мне наконец стадо страшно.
Куда я попала? Или - попалась? Что меня ждет? И как отсюда выбираться? Назад, домой, скорее! Ведь есть же путь назад, я сама его проделала - ножницами по металлу деда Миши…
Я было заскреблась в закрытую дверь, не в силах даже нащупать ручку, но тут же накатили воспоминания о дюжих молодцах, оставленных охранять мой лаз, о беспомощности перед их грубой рыжебородой мощью - и силы покинули меня. Я сползла по теплой деревянной двери, обхватила свою беспутную головушку и горько зарыдала.
Однако порыдать вволю мне не удалось. Только я вошла во вкус, как некий посторонний звук отвлек меня от этого утешительного занятия. Звук этот подозрительно напоминал мои рыдания, но исходил явно не от меня. Я подняла заплаканные глаза и обнаружила перед собой уже довольно отчетливо различимую в полумраке девицу Лизавету, которая, подперев щеку кулачком, старательно и, кажется, вполне искренне подвывала мне в моем горе.
Получившийся дуэт не порадовал. Еще с минуту послушав свои всхлипывания в ее исполнении, я пришла в такую ярость, что прошипела, не вставая с пола:
- А ну - цыц!
Как змеюка, ей-богу. Сам лыцар Георг мне бы зааплодировал.
Девица мгновенно смолкла. Я с остервенением вытерла слезы и зло бросила:
- Чем подвывать, делала бы, что сказали! Пошли искать, где тут у вас мои покои!
- Да, княжна, конечно, княжна, - залопотала Лизавета, торопливо помогая мне подняться на ноги.
И по узенькой скрипучей лестничке мы поплелись на второй этаж. В новую жизнь.
* * *
Кроме Лизаветы вокруг меня крутились еще три девушки. Они показывали имеющиеся платья, юбки, нижние юбки, сорочки, туфли, какие-то сеточки для волос, колечки, гребешки, сережки. Наряды и их аксессуары - даже самые старинные- были яркими, блестящими и, скорее всего, невероятно дорогими - В отличие от застиранно-блекло домотканеной одежки самих служанок. Моих служанок.
Я усмехнулась этой мысли. Моих. Подумать только: у меня будут служанки! И я, разумеется, должна блистать на их тусклом фоне, чтобы никто не усомнился в моем княжеском высокородстве. Только достаточная ли это компенсация за то, чтобы быть служанкой у здешнего господина, лыцара Георга? А в том, что он меня рассматривает только как свою служанку (даже если и служанку под номером один!), сомневаться не приходилось. Идея брака как союза двух равноправных людей, конечно же, еще не проникла в этот средневековый мир…
При этом еще вопрос - буду ли я на почетном месте первой служанки?
Он возник у меня, когда мы с девушками добрались до сравнительно новых и почти неношеных одеяний.
- А это чье? - полюбопытствовала я.
Мой невинный вопрос вызвал безмолвный переполох и даже легкую панику. Девушки нервно задергали головами, переглядываясь, и только Лизавета, как самая храбрая, смогла сформулировать достойный ответ:
- Это осталось от прежней хозяйки, - сообщила она, низко кланяясь.
Не затем ли, чтобы спрятать глаза? Уж слишком новым был демонстрируемый мне пышный желто-зеленый кринолин на тростниковых обручах чуть ниже сверхузкой талии.
Критически оглядев его, я задумчиво спросила:
- И где теперь эта самая прежняя хозяйка?
Девушки дружно посмотрели на Лизавету в надежде, что она выручит и на этот раз. Но выкручиваться дважды за столь короткий промежуток времени - это было для бедной конопатой девицы слишком.
Она залепетала нечто вроде: «Она вышла», потом поправилась: «Ушла», потом решила, что лучше будет: «Ее нет».
Я прервала это барахтанье, прямо поинтересовавшись:
- Это вещи бывшей жены Георга? Дружное «Нет!» было мне ответом.
- Значит, любовницы, - спокойно констатировала я.
Подтверждения не последовало. Как, впрочем, и опровержения. Служанки замерли, напряженно ожидая, как их новая госпожа отреагирует на новость о любовнице. Ведь мой ревнивый гнев мог излиться прямо на них!
Но мне было не до ревности. Для меня главным сейчас был совсем другой аспект проблемы любовницы.
- Что же с этой любовницей сталось? - продолжала допытываться я, предполагая, что ответ может пролить свет и на мою собственную участь. Из средневековой истории было известно, что феодалы, привыкшие казнить надоевших любовниц, не делали исключения и для опостылевших жен.
- Лизавета, я слушаю, - обратилась я прямо к главному источнику информации.
Но ответ явился в мои покои сам, собственной персоной. Его приближение обозначил грохот яростно распахиваемых дверей.
Я в недоумении оглянулась и увидела ее, мою неудачливую соперницу. Яркую блондинку в вычурном голубом атласном платье, с нежно подрумяненными щечками и огненными молниями в васильковых глазах. Через глубокое декольте отчетливо просматривались горделиво поднятые груди невероятных размеров.
- Проходите, пожалуйста, - вежливо сказала я. Мне было о чем побеседовать с очаровательной блондинкой.
Во-первых, я хотела выразить восхищение ее красотой, затем заверить, что не собираюсь претендовать на сердце лыцара Георга, и наконец посплетничать вволю, постаравшись выудить как можно больше информации о нравах мира, в котором застряла, похоже, надолго.
Разговор не получился. Моя вежливость деморализовала блондинку. Губы ее предательски запрыгали, из-под длинных ресниц блеснули слезы, она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты так же стремительно, как и появилась.
- Это она? Любовница Георга? - потребовала я подтверждения очевидного.
Лизавета горестно кивнула.
- А это - ее наряды, - констатировала я.
- Нет, нет, - поспешно возразила Лизавета. - Это все уже было до нее! Ей пошили только вот, вот и вот!…
Она суетливо демонстрировала какие-то тряпки, но мне было не до них.
Меня радовал тот факт, что отвергнутая любовница жива и здорова. Значит, не все так уж страшно. Или, может, великолепный Георг планирует тихую супружескую жизнь втроем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154