..
— Ты сволочь!!! — взвыл Леха. Улыбка безумца на его лице преобразилась в гримасу боли. — Ты псих! Сумасшедший! Больной!
— Пусть так, но вы все равно будете выполнять мои болезненные фантазии. Я так хочу! Ясно вам?!
Леха промолчал, закусил губу, двумя руками схватился за рукоятку тесака, отслеживая лезвием, словно это не лезвие ножа, а пистолетный ствол, приближающегося к нему худощавого китайца.
— Так-то лучше, Алексей Владимирович, — изрек невидимый снизу генератор «безумных фантазий» на прозрачной крыше. — Вы только что вызывали на бой «желтую обезьяну». Жаль, но специалистов стиля Обезьяны среди моих китайских гостей нету. Зато есть Мастер стиля Змеи. Ежели вы и его зарежете, мон ами, я все прощу, так уж и быть, и дарую вам, Алексей Владимирович, счастливую жизнь обеспеченного человека, любящего сына живой и здоровой старушки-матери.
Человек со шрамом силился говорить прежним надменно-повелительным тоном, но удавалось ему это плохо. Мы предсказуемы? А вот хрен тебе в глотку!!! Отчаянный демарш Митрохина подмочил репутацию и китайцам, и их нанимателю. Уже не будет поражения всухую. Кровь Дракона испортила общую картину образцово-показательной мести. Молодец Митрохин, черт побери! Не ожидал от него.
А что же я? А я еще себя покажу, будьте уверены! Обо мне все забыли. Я одиноко подпираю стену, китайцы стоят у другой стены. До смерти Дракона Журавль нет-нет, да и косил в мою сторону взглядом, сейчас смотрит на тело погибшего соплеменника. Большая ошибка! И неудивительно, в жизни всегда так — одна ошибка тянет за собой другую, затем наступает полный обвал. Приятно, ядрена вошь, когда ошибки и просчеты допускаешь не ты, а твои враги! Чертовски приятно!
Пока я внутренне ликовал. Мастер стиля Змеи не спеша шел навстречу вооруженному тесаком Алексею Митрохину. Когда расстояние между Лешкой и узкоглазым сократилось до пяти-шести шагов, китаец остановился, перенес вес тела на правую ногу, левую выдвинул далеко вперед и низко-низко присел. Тощие руки китайца замелькали перед худощавой грудью, выделывая замысловатые пассы, и он снова двинулся навстречу Митрохину. Теперь Мастер перемещался зигзагом, умудряясь сохранять поразительно низкую стойку. Он буквально стелился по полу, перетекал из одной позиции в другую словно сгусток ртути.
...Змея у китайцев считается символом мудрости и потаенной магической силы. На протяжении веков стиль Змеи считался тайным и распространялся лишь в среде буддийских монахов. Однако рано или поздно все тайное становится явным. Но главные тайны стиля Змеи так и остались тайной.
Основное движение (основная координация) змеиного стиля называется «укус змеи» — удар кончиками пальцев по болевым точкам. Методика «набивки» так называемой «головы змеи» и является, пожалуй, самым большим секретом школы. Собственно, внешняя сторона закалки ударной поверхности очевидна: сначала нарабатываются удары кончиками пальцев по мешку с рисом, потом по мешку с песком, а затем и по мешку с речной галькой. Однако это приводит к потере зрения. И только хитро составленные травные отвары помогают и зрение сохранить, и превратить кисть руки в «голову змеи», способную с одного тычка раздробить булыжник. Рецепт упомянутых отваров, естественно, держится в строжайшем секрете...
Какие бы коленца ни выделывал Мастер, но «голова змеи» — согнутая в запястье кисть руки с плотно сомкнутыми выпрямленными пальцами — беспрестанно оставалась направленной в одну точку — глазницу (то правую, то левую, но непременно на глазницу) моего друга Алексея Митрохина.
Китаец приблизился к Лешке на расстояние удара ногой. Митрохин размахнулся и попытался достать извивающегося Мастера длинным секущим махом клинка. Китаец поднырнул под свистящую в воздухе сталь, рука его распрямилась, и кончики пальцев коснулись века вооруженного противника. Я ожидал услышать крик боли, увидеть сгусток слизи вместо глазного яблока, но Лешка лишь заморгал часто-часто. Человек-Змея мог, легко мог лишить Митрохина глаза, но предпочел ограничиться слабым касанием. Ему так ведено — подольше поиздеваться над жертвой, сначала лишить воли, потом жизни.
Нож в руке Лешки еще раз рассек воздух. И снова Мастер избежал встречи с клинком, опять «голова змеи» лишь пощекотала на этот раз другой глаз Алексея.
То же самое действо — мах клинком, «поцелуй» в глаз — повторилось еще и еще раз. Соперники кружили посреди помещения, невдалеке от того места, где стоял я. Лешка, теряя силы, нападал, китаец изящно уходил от его атак и отвечал легким касанием попеременно то левой, то правой глазницы Алексея.
А я стоял и ждал того единственного мгновения, когда можно будет отпустить пружину ярости, распиравшую грудную клетку.
Подходящий момент, как это обычно случается, представился внезапно, неожиданно. Отчаявшись, Лешка попытался достать китайца нелепейшим тычковым ударом клинка. Китаец проворно отскочил, Митрохин потерял равновесие, сделал лишний шаг вперед, а его противник, отступив еще на полшага, приготовился остановить Леху более сильным, чем обычно, быть может, смертельным ударом «змеиной головы». Но тут в игру вступил я, доселе так долго стоявший у стенки будто неодушевленный предмет интерьера.
Отступая, китаец оказался совсем близко от меня, шагни пошире, и можно дотянуться рукой до его спины. Вот я и шагнул. Оттолкнулся спиной от стены и бросился вперед.
У меня был выбор. Мог ударить китайца в спину ногой. Но тогда Мастера швырнет прямо на Лешку, он, прекратив дурачиться, и от ножа сумеет уйти, и Лешку, если не убьет, то покалечит. Мог подсечь китайца, уронить его на пол. Но черт его знает, что он успеет сделать в падении, какой фортель выкинет. Я выбрал самый простой, глупый до тупости, вариант атаки, памятуя наставления Биня: «Когда не знаешь, как действовать, действуй просто!»
Я налетел на китайца грудью, животом почувствовал его позвоночник, обхватив тощее тело руками и закричал:
— Режь его, Леша! Мочи его на хер!!!
— Получай!!! — выдохнул Леха, улыбаясь и наплевав на равновесие, выбросил вперед вооруженную руку, в падении достал кончиком клинка скуластое лицо!
Нога китайца со страшной силой ударила падающего Митрохина в живот. Клянусь, я слышал, как порвались ткани брюшины и как треснул, надломился Лешкин позвоночник. И это было последнее, что я слышал. Китаец выскользнул из моих объятий, резко присев на корточки. «Голова змеи» ударила мне в солнечное сплетение. В глазах потемнело. Я пытался проглотить воздух, втолкнуть порцию разбавленного кислорода в легкие и не смог. Последнее, что я увидел, — скуластое, узкоглазое лицо, перечеркнутое красной полоской. Китаец будет жить, но правый глаз он потерял. Из правой глазницы на меня, теряющего сознание, полилось нечто мерзкое, с помутневшим зрачком, плавающим в растекающемся по щеке кровавом сгустке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Ты сволочь!!! — взвыл Леха. Улыбка безумца на его лице преобразилась в гримасу боли. — Ты псих! Сумасшедший! Больной!
— Пусть так, но вы все равно будете выполнять мои болезненные фантазии. Я так хочу! Ясно вам?!
Леха промолчал, закусил губу, двумя руками схватился за рукоятку тесака, отслеживая лезвием, словно это не лезвие ножа, а пистолетный ствол, приближающегося к нему худощавого китайца.
— Так-то лучше, Алексей Владимирович, — изрек невидимый снизу генератор «безумных фантазий» на прозрачной крыше. — Вы только что вызывали на бой «желтую обезьяну». Жаль, но специалистов стиля Обезьяны среди моих китайских гостей нету. Зато есть Мастер стиля Змеи. Ежели вы и его зарежете, мон ами, я все прощу, так уж и быть, и дарую вам, Алексей Владимирович, счастливую жизнь обеспеченного человека, любящего сына живой и здоровой старушки-матери.
Человек со шрамом силился говорить прежним надменно-повелительным тоном, но удавалось ему это плохо. Мы предсказуемы? А вот хрен тебе в глотку!!! Отчаянный демарш Митрохина подмочил репутацию и китайцам, и их нанимателю. Уже не будет поражения всухую. Кровь Дракона испортила общую картину образцово-показательной мести. Молодец Митрохин, черт побери! Не ожидал от него.
А что же я? А я еще себя покажу, будьте уверены! Обо мне все забыли. Я одиноко подпираю стену, китайцы стоят у другой стены. До смерти Дракона Журавль нет-нет, да и косил в мою сторону взглядом, сейчас смотрит на тело погибшего соплеменника. Большая ошибка! И неудивительно, в жизни всегда так — одна ошибка тянет за собой другую, затем наступает полный обвал. Приятно, ядрена вошь, когда ошибки и просчеты допускаешь не ты, а твои враги! Чертовски приятно!
Пока я внутренне ликовал. Мастер стиля Змеи не спеша шел навстречу вооруженному тесаком Алексею Митрохину. Когда расстояние между Лешкой и узкоглазым сократилось до пяти-шести шагов, китаец остановился, перенес вес тела на правую ногу, левую выдвинул далеко вперед и низко-низко присел. Тощие руки китайца замелькали перед худощавой грудью, выделывая замысловатые пассы, и он снова двинулся навстречу Митрохину. Теперь Мастер перемещался зигзагом, умудряясь сохранять поразительно низкую стойку. Он буквально стелился по полу, перетекал из одной позиции в другую словно сгусток ртути.
...Змея у китайцев считается символом мудрости и потаенной магической силы. На протяжении веков стиль Змеи считался тайным и распространялся лишь в среде буддийских монахов. Однако рано или поздно все тайное становится явным. Но главные тайны стиля Змеи так и остались тайной.
Основное движение (основная координация) змеиного стиля называется «укус змеи» — удар кончиками пальцев по болевым точкам. Методика «набивки» так называемой «головы змеи» и является, пожалуй, самым большим секретом школы. Собственно, внешняя сторона закалки ударной поверхности очевидна: сначала нарабатываются удары кончиками пальцев по мешку с рисом, потом по мешку с песком, а затем и по мешку с речной галькой. Однако это приводит к потере зрения. И только хитро составленные травные отвары помогают и зрение сохранить, и превратить кисть руки в «голову змеи», способную с одного тычка раздробить булыжник. Рецепт упомянутых отваров, естественно, держится в строжайшем секрете...
Какие бы коленца ни выделывал Мастер, но «голова змеи» — согнутая в запястье кисть руки с плотно сомкнутыми выпрямленными пальцами — беспрестанно оставалась направленной в одну точку — глазницу (то правую, то левую, но непременно на глазницу) моего друга Алексея Митрохина.
Китаец приблизился к Лешке на расстояние удара ногой. Митрохин размахнулся и попытался достать извивающегося Мастера длинным секущим махом клинка. Китаец поднырнул под свистящую в воздухе сталь, рука его распрямилась, и кончики пальцев коснулись века вооруженного противника. Я ожидал услышать крик боли, увидеть сгусток слизи вместо глазного яблока, но Лешка лишь заморгал часто-часто. Человек-Змея мог, легко мог лишить Митрохина глаза, но предпочел ограничиться слабым касанием. Ему так ведено — подольше поиздеваться над жертвой, сначала лишить воли, потом жизни.
Нож в руке Лешки еще раз рассек воздух. И снова Мастер избежал встречи с клинком, опять «голова змеи» лишь пощекотала на этот раз другой глаз Алексея.
То же самое действо — мах клинком, «поцелуй» в глаз — повторилось еще и еще раз. Соперники кружили посреди помещения, невдалеке от того места, где стоял я. Лешка, теряя силы, нападал, китаец изящно уходил от его атак и отвечал легким касанием попеременно то левой, то правой глазницы Алексея.
А я стоял и ждал того единственного мгновения, когда можно будет отпустить пружину ярости, распиравшую грудную клетку.
Подходящий момент, как это обычно случается, представился внезапно, неожиданно. Отчаявшись, Лешка попытался достать китайца нелепейшим тычковым ударом клинка. Китаец проворно отскочил, Митрохин потерял равновесие, сделал лишний шаг вперед, а его противник, отступив еще на полшага, приготовился остановить Леху более сильным, чем обычно, быть может, смертельным ударом «змеиной головы». Но тут в игру вступил я, доселе так долго стоявший у стенки будто неодушевленный предмет интерьера.
Отступая, китаец оказался совсем близко от меня, шагни пошире, и можно дотянуться рукой до его спины. Вот я и шагнул. Оттолкнулся спиной от стены и бросился вперед.
У меня был выбор. Мог ударить китайца в спину ногой. Но тогда Мастера швырнет прямо на Лешку, он, прекратив дурачиться, и от ножа сумеет уйти, и Лешку, если не убьет, то покалечит. Мог подсечь китайца, уронить его на пол. Но черт его знает, что он успеет сделать в падении, какой фортель выкинет. Я выбрал самый простой, глупый до тупости, вариант атаки, памятуя наставления Биня: «Когда не знаешь, как действовать, действуй просто!»
Я налетел на китайца грудью, животом почувствовал его позвоночник, обхватив тощее тело руками и закричал:
— Режь его, Леша! Мочи его на хер!!!
— Получай!!! — выдохнул Леха, улыбаясь и наплевав на равновесие, выбросил вперед вооруженную руку, в падении достал кончиком клинка скуластое лицо!
Нога китайца со страшной силой ударила падающего Митрохина в живот. Клянусь, я слышал, как порвались ткани брюшины и как треснул, надломился Лешкин позвоночник. И это было последнее, что я слышал. Китаец выскользнул из моих объятий, резко присев на корточки. «Голова змеи» ударила мне в солнечное сплетение. В глазах потемнело. Я пытался проглотить воздух, втолкнуть порцию разбавленного кислорода в легкие и не смог. Последнее, что я увидел, — скуластое, узкоглазое лицо, перечеркнутое красной полоской. Китаец будет жить, но правый глаз он потерял. Из правой глазницы на меня, теряющего сознание, полилось нечто мерзкое, с помутневшим зрачком, плавающим в растекающемся по щеке кровавом сгустке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109