— Ты как хочешь, а я на волю хочу. По мне, знаешь, все едино, что аранки, что пан Рчайка со своим чародеем.
— Это верно... того-этого... — Лекса поднялся, неспешно потянулся, хрустнул суставами. — Спросили... того-этого... кобылу как-то. Ты что больше любишь — воз или сани? А она... того-этого... подумала малость и отвечает: что одно дерьмо, что другое... того-этого...
Он подошел к решетке, примерился, пробормотал с сожалением:
— Эх, руку гады поранили... того-этого...
Взялся за прут левой рукой, поднатужился...
С противным скрипом, от которого, казалось, должны были сбежаться все сторожа и охранники, стальной прут начал сгибаться.
— С-с-силен, — с уважением проговорил пан Шпара.
Лекса не отвечал. Кряхтел, продолжая мало-помалу тянуть.
— Нет! Ну, не может человек таким сильным быть! — с восторгом воскликнул пан Юржик. — Он точно из горных великанов!
— Есть! — выдохнул силач.
Кованая железяка выскочила наконец-то из гнезда в полу, а после очередного рывка — и из потолка. Несколько расшатанных камней вывалилось с громким стуком, едва не припечатав Лексу по макушке.
— Л-лиха беда — начало! — Меченый втиснулся в образовавшийся проем. — Т-ты бы еще один в-в-вы...
Бах! Распахнулась дверь.
На пороге возник Автух-Тюха. Он ошарашенно моргал, явно не понимая, каким образом пан Войцек смог покинуть зарешеченную, запертую камеру.
— Ты, пан, того... Не того! — Порубежник потянулся за саблей.
Да где ему было успеть за лучшим бойцом северного порубежья!
Ладонь пана Шпары сомкнулась вокруг запястья Автуха, а кулак мягко ткнул в подбородок.
Глаза жорнищанина закатились, и он упал бы, если бы не заботливо поддержавший его за плечи пан Войцек. Меченый осторожно уложил порубежника под стенку. Отцепил от пояса саблю.
— Ты, п-прости, Автух, не со-о-о зла я...
— Ключи бы надо, — деловито проговорил пан Юржик, пролезший через выломанную решетку следом за Шпарой. — Быстрее управимся.
Он наклонился над сторожем, легонько похлопал его по щекам:
— Ключи где, Тюха?
Жорнищанин открыл глаза.
— Слышишь меня, нет? Ключи где?
— Вот оне... — Автух отцепил от пояса связку ключей. С охотой пояснил: — Это — от решеток, а эти два — от караулки.
— О! Спасибо, служивый! — Пан Юржик немедленно отворил двери сперва правой, а после и левой камеры. И вдруг подозрительно прищурился. — А что это ты такой родной? Ты ж сторожить нас должен вроде как?
Автух потер подбородок, испытавший прикосновение костистого кулака пана Шпары:
— А идут они все... Или я не вижу, что хороших людей в буцегарню упрятали...
— Так сразу бы нас и выпустил... того-этого... — Лекса, за неимением лучшего оружия, пару раз взмахнул прутом от решетки. — Сойдет...
— Как же — «выпусти»... Я, панове, присягал.
— Так мы же и так уйдем? — Ендрек оглянулся на не торопившегося выходить пономаря. А может, и к лучшему? Кому он нужен? Кто его ждет снаружи?
— Так то ж сами... — дернул плечом порубежник. — В чем моя вина-то?
— В-верно, — согласился пан Войцек. — Хитер ты, Автух.
— Я? Да где уж мне...
— Не прибедняйся. — Пан Юржик скинул с жупана приставшую соломинку. — Что там?
— Где?
— В городе, ясен пень. Где ж еще?
— Аранки вроде как... Шаманов навели, говорят, страсть. Все к воротам побегли...
— А оружие у тебя еще есть?
— Там в углу лук. Стрелы в туле.
— На кой мне лук? — недовольно скривился Бутля. — Я что — степняк какой? Сабельки не найдется?
— Не-а... Все, что есть, — вот оно.
— Л-ладно, хорош болтать! — оборвал его Войцек. — Ты, Автух, тут побудешь пока.
— Конечно, побуду, — легко согласился жорнищанин. — Куда ж я без сабли-то?
— В-в-вот и хорошо. А мы под шумок у-у-удерем. Д-думаю, с-с-с-сперва в шинок за конями, а после к пану Лехославу наведаюсь...
— Это еще зачем? — удивился Ендрек.
— Я свою с-с-саблю ему не оставлю, — отрезал Меченый.
Они выскочили на улицу как раз в то время, когда рухнули ворота Жорнища, и Гудимир вступил в схватку с Мржеком.
— Чародейство в ход пошло! — поежился медикус. — Ох, и сильное!
— А т-ты думал... Г-гудимир лет пятьдесят в реестровых с-служит, я д-думаю.
— Да это понятно. С кем это он так?
Пан Войцек шагал широко, и Ендреку приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отстать. Чуть позади семенил невысокий пан Юржик. Прикрывал отряд Лекса со стальным прутом на плече.
— Сказано ж тебе — шаманов аранки привели! — объяснил пан Бутля.
— Они... того-этого... часто шаманов с собой таскают, — добавил Лекса. — Только на одного нашего реестрового ихних косоглазых... того-этого... полдюжины надо, не меньше.
— Тошно мне что-то... — Ендрек ощутил головокружение, зацепился ногой за ногу, едва не упал.
— Ты что, парень? — подхватил его под локоть пан Бутля.
— Не знаю. Тошно...
— Б-бегом, некогда нежности р-разводить! — с жаром воскликнул пан Шпара.
Ендрек потер виски. Твердо вымолвил:
— Я справлюсь. Побежали!
Буцегарня, насколько запомнил Меченый, размещалась не так далеко от «Свиной ножки». Два поворота направо, один налево. А дом пана Лехослава Рчайки следовало искать на базарной площади. Пан Войцек когда-то сам служил сотником в Богорадовке, а потому знал, что сотник порубежной стражи фигура, пожалуй, более значительная, нежели войт или старший писарчук городской управы. А вообще-то, Жорнище — городишко невеликий, и это всеяло надежду на успех. И коней можно забрать, и оружие вызволить.
Не успели они заскочить за первый поворот, как сзади раздался сиплый, высокий голос:
— Ой, погодите, панове! Я с вами!
Ендрек обернулся.
Так и есть!
Лодзейко догонял их, тяжело дыша и придерживая на бегу скуфейку.
— Я с вами, панове, я с вами, — твердил он, как молитву Господу.
— А нужен ты нам, чудо ходячее? — возмутился пан Юржик.
— Ой, только не прогоняйте! — взмолился пономарь, складывая руки перед грудью. — Что творится! Что делается! Я, панове, в расстроенных эфектах... Боюсь, как на конфесате вам скажу...
— Мы ж — малолужичане. Детей на завтрак потребляем, — хитро прищурился пан Юржик. — А ты с нами хочешь идти. Замараешься, отмыться перед своими «кошкодралами» сумеешь?
— Ой, панове! — На глазах пономаря выступили слезы. — Чего не наговоришь по глупости. Я ж к вам со всей возможной эстимою... Не прогоняйте, панове!
— Да пошел ты! — сплюнул под ноги пан Бутля.
— А может... того-этого... — осторожно поглядывая на пана Войцека, проговорил Лекса.
— И то правда. Жалко ведь человека. Пропадет ни за грош, — поддержал шинкаря Ендрек.
— М-мы в Тесово не поедем, — отрезал Меченый. — А в Х-х-хоров ты и сам на за-ахочешь.
— Ты прости меня, пан Шпара, — Лодзейко понизил голос. — Я слышал, как вы говорили, мол, в Выгов путь держите...
— Н-ну? — нахмурился пан Войцек.
— Я... это... не подслушивал... — шарахнулся от него, косясь на саблю, пономарь.
— Н-не п-подслушивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Это верно... того-этого... — Лекса поднялся, неспешно потянулся, хрустнул суставами. — Спросили... того-этого... кобылу как-то. Ты что больше любишь — воз или сани? А она... того-этого... подумала малость и отвечает: что одно дерьмо, что другое... того-этого...
Он подошел к решетке, примерился, пробормотал с сожалением:
— Эх, руку гады поранили... того-этого...
Взялся за прут левой рукой, поднатужился...
С противным скрипом, от которого, казалось, должны были сбежаться все сторожа и охранники, стальной прут начал сгибаться.
— С-с-силен, — с уважением проговорил пан Шпара.
Лекса не отвечал. Кряхтел, продолжая мало-помалу тянуть.
— Нет! Ну, не может человек таким сильным быть! — с восторгом воскликнул пан Юржик. — Он точно из горных великанов!
— Есть! — выдохнул силач.
Кованая железяка выскочила наконец-то из гнезда в полу, а после очередного рывка — и из потолка. Несколько расшатанных камней вывалилось с громким стуком, едва не припечатав Лексу по макушке.
— Л-лиха беда — начало! — Меченый втиснулся в образовавшийся проем. — Т-ты бы еще один в-в-вы...
Бах! Распахнулась дверь.
На пороге возник Автух-Тюха. Он ошарашенно моргал, явно не понимая, каким образом пан Войцек смог покинуть зарешеченную, запертую камеру.
— Ты, пан, того... Не того! — Порубежник потянулся за саблей.
Да где ему было успеть за лучшим бойцом северного порубежья!
Ладонь пана Шпары сомкнулась вокруг запястья Автуха, а кулак мягко ткнул в подбородок.
Глаза жорнищанина закатились, и он упал бы, если бы не заботливо поддержавший его за плечи пан Войцек. Меченый осторожно уложил порубежника под стенку. Отцепил от пояса саблю.
— Ты, п-прости, Автух, не со-о-о зла я...
— Ключи бы надо, — деловито проговорил пан Юржик, пролезший через выломанную решетку следом за Шпарой. — Быстрее управимся.
Он наклонился над сторожем, легонько похлопал его по щекам:
— Ключи где, Тюха?
Жорнищанин открыл глаза.
— Слышишь меня, нет? Ключи где?
— Вот оне... — Автух отцепил от пояса связку ключей. С охотой пояснил: — Это — от решеток, а эти два — от караулки.
— О! Спасибо, служивый! — Пан Юржик немедленно отворил двери сперва правой, а после и левой камеры. И вдруг подозрительно прищурился. — А что это ты такой родной? Ты ж сторожить нас должен вроде как?
Автух потер подбородок, испытавший прикосновение костистого кулака пана Шпары:
— А идут они все... Или я не вижу, что хороших людей в буцегарню упрятали...
— Так сразу бы нас и выпустил... того-этого... — Лекса, за неимением лучшего оружия, пару раз взмахнул прутом от решетки. — Сойдет...
— Как же — «выпусти»... Я, панове, присягал.
— Так мы же и так уйдем? — Ендрек оглянулся на не торопившегося выходить пономаря. А может, и к лучшему? Кому он нужен? Кто его ждет снаружи?
— Так то ж сами... — дернул плечом порубежник. — В чем моя вина-то?
— В-верно, — согласился пан Войцек. — Хитер ты, Автух.
— Я? Да где уж мне...
— Не прибедняйся. — Пан Юржик скинул с жупана приставшую соломинку. — Что там?
— Где?
— В городе, ясен пень. Где ж еще?
— Аранки вроде как... Шаманов навели, говорят, страсть. Все к воротам побегли...
— А оружие у тебя еще есть?
— Там в углу лук. Стрелы в туле.
— На кой мне лук? — недовольно скривился Бутля. — Я что — степняк какой? Сабельки не найдется?
— Не-а... Все, что есть, — вот оно.
— Л-ладно, хорош болтать! — оборвал его Войцек. — Ты, Автух, тут побудешь пока.
— Конечно, побуду, — легко согласился жорнищанин. — Куда ж я без сабли-то?
— В-в-вот и хорошо. А мы под шумок у-у-удерем. Д-думаю, с-с-с-сперва в шинок за конями, а после к пану Лехославу наведаюсь...
— Это еще зачем? — удивился Ендрек.
— Я свою с-с-саблю ему не оставлю, — отрезал Меченый.
Они выскочили на улицу как раз в то время, когда рухнули ворота Жорнища, и Гудимир вступил в схватку с Мржеком.
— Чародейство в ход пошло! — поежился медикус. — Ох, и сильное!
— А т-ты думал... Г-гудимир лет пятьдесят в реестровых с-служит, я д-думаю.
— Да это понятно. С кем это он так?
Пан Войцек шагал широко, и Ендреку приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отстать. Чуть позади семенил невысокий пан Юржик. Прикрывал отряд Лекса со стальным прутом на плече.
— Сказано ж тебе — шаманов аранки привели! — объяснил пан Бутля.
— Они... того-этого... часто шаманов с собой таскают, — добавил Лекса. — Только на одного нашего реестрового ихних косоглазых... того-этого... полдюжины надо, не меньше.
— Тошно мне что-то... — Ендрек ощутил головокружение, зацепился ногой за ногу, едва не упал.
— Ты что, парень? — подхватил его под локоть пан Бутля.
— Не знаю. Тошно...
— Б-бегом, некогда нежности р-разводить! — с жаром воскликнул пан Шпара.
Ендрек потер виски. Твердо вымолвил:
— Я справлюсь. Побежали!
Буцегарня, насколько запомнил Меченый, размещалась не так далеко от «Свиной ножки». Два поворота направо, один налево. А дом пана Лехослава Рчайки следовало искать на базарной площади. Пан Войцек когда-то сам служил сотником в Богорадовке, а потому знал, что сотник порубежной стражи фигура, пожалуй, более значительная, нежели войт или старший писарчук городской управы. А вообще-то, Жорнище — городишко невеликий, и это всеяло надежду на успех. И коней можно забрать, и оружие вызволить.
Не успели они заскочить за первый поворот, как сзади раздался сиплый, высокий голос:
— Ой, погодите, панове! Я с вами!
Ендрек обернулся.
Так и есть!
Лодзейко догонял их, тяжело дыша и придерживая на бегу скуфейку.
— Я с вами, панове, я с вами, — твердил он, как молитву Господу.
— А нужен ты нам, чудо ходячее? — возмутился пан Юржик.
— Ой, только не прогоняйте! — взмолился пономарь, складывая руки перед грудью. — Что творится! Что делается! Я, панове, в расстроенных эфектах... Боюсь, как на конфесате вам скажу...
— Мы ж — малолужичане. Детей на завтрак потребляем, — хитро прищурился пан Юржик. — А ты с нами хочешь идти. Замараешься, отмыться перед своими «кошкодралами» сумеешь?
— Ой, панове! — На глазах пономаря выступили слезы. — Чего не наговоришь по глупости. Я ж к вам со всей возможной эстимою... Не прогоняйте, панове!
— Да пошел ты! — сплюнул под ноги пан Бутля.
— А может... того-этого... — осторожно поглядывая на пана Войцека, проговорил Лекса.
— И то правда. Жалко ведь человека. Пропадет ни за грош, — поддержал шинкаря Ендрек.
— М-мы в Тесово не поедем, — отрезал Меченый. — А в Х-х-хоров ты и сам на за-ахочешь.
— Ты прости меня, пан Шпара, — Лодзейко понизил голос. — Я слышал, как вы говорили, мол, в Выгов путь держите...
— Н-ну? — нахмурился пан Войцек.
— Я... это... не подслушивал... — шарахнулся от него, косясь на саблю, пономарь.
— Н-не п-подслушивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95