— Н-не бойся. Иди сюда, н-ну...
Звереныш посверкивал неожиданно умными глазами, переводя их со всадников на волков и обратно.
— Не бойся, малыш, прыгай! — ласково позвал пан Юржик.
А Ендреку уже не казался страшным мохнатый, окровавленный лесовичок, когда две волчьих стаи начинали потихоньку окружать их, разворачиваясь полукольцом.
Чтоб дикий зверь да в открытую на человека шел? Невиданный случай!
Обычно лесные хищники людей опасались. Предпочитали скрыться, проскользнуть незамеченными. Ведь самый тупой зверь довольно быстро запоминает: что такое копье или рогатина, как далеко бьет лук или самострел. А волков к тупым никак отнести нельзя. Напротив, из всех лесных зверей, без сомнения, самые умные и понятливые.
Нет, случалось, конечно, что звери лезли на рожон. Нападали на человека. Но это или старые и больные, не способные поймать иную дичь, или бешеные. Приближавшихся волков ни больными, ни бешеными назвать было нельзя. Не сезон — вспышки бешенства весной весьма обычны, но чтоб осенью, под самую зиму? Да и не держатся больные хищники стаей.
Тут что-то другое...
— П-прыгай, п-рыгай, не б-б-бойся, — продолжал подбадривать лесовика Меченый. Он поднял руки, показывая детенышу пустые, открытые ладони. Жест, понятный и человеку, и зверю.
Светло-серый, почти белый, вожак стаи коротко и как-то настойчиво взвыл.
Ему ответил крупный, темно-серый с ржавым подпалом, волк из вновь прибывшей стаи. Чуть погодя из-за леса донеслось еще два голоса. Один низкий, напоминающий рев изюбра-самца в брачную пору, второй повыше и, вроде бы, малость плаксивый.
Лесовик вздрогнул, зябко повел плечами, заросшими бурой длинной шерстью, и прыгнул на руки пан Войцека.
И в этот миг волки, потеряв всякое терпение, очертя голову бросились вперед. Теперь стало совершенно ясно, почему же они в открытую, нахрапом полезли на людей. Видно, лесовик был для стаи чем-то большим, чем просто добычей. Не от голода его преследовали, загнали на дерево и, клацая зубами, пытались оттуда достать.
Ендрек успел с ужасом подумать: что же стало со старыми лесовиками? Ведь охотники говорили, что лешие в стаи не сбиваются, но семью, если это можно так назвать, сохраняют долгие годы, выращивая детенышей совместно — мать и отец.
Но тут пан Войцек выкрикнул, как плетью поперек спины перетянул:
— Ходу!
Они сорвались с места, поднимая коней в галоп.
— Господи, прости раба твоего грешного! — выкрикнул Лодзейко, вцепляясь двумя руками в переднюю луку.
Несмотря на немалый опыт верховой езды, Ендрек был готов ему вторить.
Кони чувствовали близость волков и в понуканиях не нуждались.
Дробно били копыта о мерзлую землю. Вылетали комья снега, смешанного с палой листвой. Храпели и косились совершенно шалыми глазами кони.
— Врешь, не возьмешь! — выкрикнул пан Юржик, взводя самострел.
— К дороге! — оглядывался на своих товарищей — вороной опередил остальных коней на добрых десять сажен — пан Войцек. — По ровному!
«Понятно, что по ровному лучше, — как-то отстраненно подумал Ендрек. — А не то на буераках кони ноги побьют. Пропадем...»
Рядом пыхтел Лекса. Шумно вдыхал-выдыхал воздух его конь. Словно кузнечный мех, раздуваемый дюжим подмастерьем.
— Господи, спаси и сохрани... Не дай окончить дни во чреве зверином, аки тварь безгласная... — в голос молился пономарь, трясясь так, что зубы бились о зубы со звонким лязгом.
Сухо тренькнул арбалет пана Бутли.
— Получай!
В ответ взвыли волки.
Мерин Ендрека захрапел и прыгнул в сторону.
Медикус потерял стремя. Охнул. Упал животом на холку.
— Держись, студиозус, держись! — Как обычно, заикание бесследно оставляло пана Шпару, вытесняемое опасностью.
— Я держусь... — вяло ответил Ендрек.
Скорее всего, слова его никто не расслышал. Ну и ладно. Все равно не до того.
Позорно схватившись правой рукой за седло, студиозус пытался носком сапога нащупать стремя...
— Нате вам, сучьи дети! — Юржик повторно разрядил арбалет и, судя по всему, опять попал.
Стремя моталось из стороны в сторону в такт неистовым прыжкам коня — такой скач уже даже галопом назвать трудно — и не желало надеваться на ногу.
«Только бы не свалиться... Только бы удержаться... Только бы конь не споткнулся...» — ужас пульсировал под черепом, отдаваясь дрожью в руках и ледяным комом в желудке.
Краем глаза он различил вытянутые серые тени, обходящие их с двух сторон.
Волки бежали легко, словно стелились по земле. Куда там отягощенным седоками коням!
Пан Войцек вытянул саблю.
Юржик выстрелил.
Кувырком покатился ближний к буланому волчара.
— Господи! — завизжал Лодзейко. — Господи!!!
Крупный темный лохматый волк прыгнул сбоку на Лексу. Великан отмахнулся кулаком. Зверь перевернулся в воздухе, упал на снег.
Свистнула сабля Меченого.
Еще один волк пополз, волоча задние лапы, марая снежную белизну алыми пятнами.
Заходясь от ужаса, Ендрек нащупал пальцами болтающееся путлища, скользнул вдоль ременной полосы и придержал стремя.
— Бей! Убивай! — Пан Бутля чувствовал себя словно в бою. Да так оно, похоже, и было. Звери оказались опасным и упорным противником.
Шляхтич рубанул направо, потом налево.
— Шпара! — ответил ему родовым кличем пан Войцек.
Бросившийся под ноги вороному хищник высоко подпрыгнул и закружился, вцепившись зубами в толстую черную стрелу.
Что это?
Откуда?
Вторая стрела, прилетев сзади, настигла рыжеватого волка-переярка.
Пан Войцек, сверкая оскалом из-под смоляных усов, завертел саблю над головой.
— Шпара! Белый Орел!
Ендрек подался всем телом вперед, перенося тяжесть тела на шею серому. О том, чтоб достать оружие, он и не помышлял. Все равно ударить с седла толком не сможет. Еще коню ухо отрубит. Главное — скакать. Главное — не свалиться.
— Бутля! — вопил во все горло пан Юржик.
— Господи, спаси!!! — Это уже Лодзейко.
Может, удастся уйти без потерь?
Эх, застянок какой-нибудь на пути встретился бы, что ли?
И тут это случилось...
Тот самый светло-серый вожак первой стаи проскочил под самым храпом гнедого коня Лексы и рванул клыками заднюю ногу буланого. Скакун высоко взбрыкнул задом, заржал жалобно. Пан Юржик замахнулся самострелом...
Промахнулся.
Падая, умудрился выскочить из стремян.
Отбросил бесполезный арбалет. Закружил на раскоряченных, полусогнутых ногах, рисуя саблей петли и вензеля.
«Пан Юржик, герба Бутля, из Семецка... — мелькнуло в голове студиозуса, и тут же просочилась гаденькая мысль: — А может, волки и удовольствуются паном Бутлей? Не станут гнаться за остальными?»
— Назад! — заревел раненым зубром пан Войцек. — Поворачивай!
«Порубежники своих не бросают», — вспомнил Ендрек.
Он задергал поводом из стороны в сторону, пытаясь остановить коня. Увидел, как вороной Меченого заскакал боком, остановленный сильной рукой, согнул шею в бублик, прижал уши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95