Был этот воин, конечно, весьма корявым, приземистым и широким, лицо у него было, как у дауна, на голове странная металлическая шляпа, а на левой руке - шесть пальцев. Зато в его полосатых штанах, туго обтягивавших мощные короткие ляжки, судя по всему, скрывалось такое, чему мог бы позавидовать и конь, гульфик его полосатых штанов был размером с человеческую голову.
Наташа, по видимому, тоже обратила на это внимание, и, оценивающе прищурившись, сказала:
- Перед этим? Ну-у… Ты знаешь, вообще-то стала бы. Дело ведь не в полосках на штанах, а в том, что в самих штанах.
- Так, - сказал я, - может быть, мне вообще пойти погулять?
- Да ладно, сиди себе, - засмеялась Наташа, - вот если бы он был не нарисованный, тогда - другое дело. А так - кому он нужен! А кроме того, нарисовать-то можно все что угодно, сам знаешь.
- Ну спасибо тебе, благодетельница, - с облегчением вздохнул я, - утешила. Я тут, кстати, посмотрел на этот милый столик, и мне в голову пришла неплохая мысль.
Наташа поняла меня с полуслова и, оглядевшись, сказала:
- Да ты с ума сошел, кругом люди сидят.
- А я и не говорю, что прямо сейчас, просто можно потом договориться с хозяином и… Ну, сама понимаешь.
- Понимаю, - кивнула Наташа, - понимаю и поддерживаю.
- Вот и хорошо.
Вся посуда на нашем столе, да и вообще в этом весьма дорогом ресторане была сделана из серебра и покрыта чеканкой и резьбой. Все было увесистым и надежным. Ничто не могло разбиться или сломаться. Беря в руки вилку, я чувствовал себя вооруженным, а большое серебряное блюдо, на котором сиротливо лежали несколько не съеденных Наташей устриц, вполне могло послужить щитом и выдержать удар меча или алебарды.
Я взял со стола высокий и тяжелый серебряный сосуд с откидывающейся крышкой и наполнил наши серебряные рюмки темным и густым вином «Кровь рыцаря», и в самом деле по цвету напоминавшим черную кровь, которая…
… черную кровь, которая толчками выплескивается из дырки в простреленной голове.
Я отодвинул свою рюмку и огляделся в поисках официанта.
Он оказался рядом со мной быстрее, чем я успел моргнуть два раза.
- Принесите мне что-нибудь прозрачное, - сказал я.
- Прошу прощения, сэр, что вы имеете в виду? - официант недоуменно, но учтиво приподнял бровь.
Я засмеялся и ответил:
- Простите, я был неточен. Я имею в виду напиток. Ну, какой-нибудь джин, виски или еще что-нибудь крепкое, только чтобы это не было красного цвета.
- Я понял вас, сэр, - официант кивнул и понизил голос, - и я скажу вам, сэр, что вы далеко не первый посетитель, которому в этой старинной обстановке вино напоминает кровь.
Он еще раз кивнул, понимающе поджав губы, и спросил:
- Так все-таки джин или виски, сэр?
Я посмотрел на Наташу и она, взглянув на свой кубок, тоже отодвинула его и сказала:
- Джин. Нам обоим - джин.
- Слушаюсь, сэр.
И мы увидели удаляющуюся худую спину официанта, в которой было столько истинного британского достоинства, что его с лихвой хватило бы на всю Новгородскую область.
- Слушай-ка, Наташа, - сказал я, глядя вслед официанту, - а тебе не кажется, что мы слишком расслабились?
- Что значит - расслабились?
- А то, что нужно действовать, а мы с тобой на островах отдыхаем, в английских кабаках устриц трескаем, а в это время…
- Костик, милый, успокойся, - Наташа положила прохладную ладонь на мою руку, - я прекрасно понимаю, что с тобой происходит.
- Ну и что же со мной происходит? - недовольно поинтересовался я, не убирая, впрочем, руки.
- А происходит с тобой вот что… - начала Наташа, но в это время официант принес квадратную серебряную флягу, которую держал в белоснежной салфетке с вышитыми по углам коронами.
- Ваш джин, - негромко провозгласил он и, продемонстрировав флягу сначала Наташе, а потом мне, вознамерился налить.
- Благодарю вас, - я остановил его жестом, - мы сами.
- Как вам угодно, сэр, - официант наклонил голову, показав пробор, напоминавший тонкий и ровный шрам, и поставил флягу передо мной.
Когда он удалился, я взял тяжелый серебряный сосуд в руки и стал его рассматривать.
Фляга была покрыта тончайшей резьбой, изображавшей охоту на оленя. Гладкошерстные собаки с длинными гибкими туловищами и вытянутыми узкими мордами мчались сквозь прихотливо ветвящиеся кусты за небольшим оленем. Олень закинул рога на спину и косился на приближавшихся собак испуганным глазом. За собаками мчались кони, на которых, судя по вычурным одеждам, сидели сэры, пэры и таны, трубившие в почтовые рожки и размахивавшие оружием. Смерть оленя была не за горами. Один из охотников на всем скаку прикладывал к губам духовой инструмент, подозрительно напоминавший бутылку. Наверное, это и была бутылка, решил я и налил нам джина, от которого крепко пахло можжевельником.
Мы чокнулись, рюмки издали плывущий металлический звук.
Джин был - что надо.
Приятно обжигая, он проскользнул в мой желудок, и в груди загорелось мягкое пламя, которое согревало и возбуждало. Во рту бушевал хвойный вихрь, сразу же проникший в мозг и щекотавший за ушами. Это мне понравилось, и я решил повторить эту приятную процедуру.
А вот Наташа, смело выпив свою дозу, вдруг застыла, будто ей вонзили в спину старинный английский кинжал, и уставилась на меня расширившимися глазами, в которых тут же показались слезы.
Она открыла рот и примерно минуту молчала, все так же глядя на меня с выражением Цезаря, не ожидавшего такого сюрприза от старого верного Брута, потом закрыла его, и, тут же снова открыв, спросила:
- Как только вы можете пить этот скипидар?
Я пожал плечами и с достоинством ответил:
- Кому - устрицы, кому - джин. Каждому, знаешь ли, свое.
- И сколько в нем градусов?
- Не меньше сорока семи, - ответил я со знанием дела.
- Мне показалось, что все двести, - сказала Наташа, все еще не пришедшая в себя после напитка настоящих мужчин.
- Это тебе не какая-нибудь женская сладенькая водичка, - веско сказал я. - Ты как хочешь, а я повторю.
- Только без меня, - с ужасом сказала Наташа.
- Очень хорошо, мне больше достанется.
Я взял флягу, а Наташа подозвала официанта и попросила чего-нибудь послабее, но только опять же не красного цвета.
Официант почтительно кивнул, потом посмотрел на меня и подмигнул.
Я подмигнул в ответ и налил себе еще.
Когда на столе появилась еще одна фляга, поменьше, я налил из нее Наташе, потом наполнил свою серебряную рюмку и, подняв ее, спросил:
- Так что же со мной происходит?
Наташа посмотрела на меня, медленно выпила вино и, поставив рюмку на стол, сказала:
- Совсем другое дело, не то что твоя еловая отрава.
- Что б ты понимала, - парировал я, - сказано же - каждому свое.
- Ладно, - Наташа ловко съела устрицу и вытерла губы гербовой салфеткой. - А что касается тебя, то здесь все очень просто. Давай сначала посмотрим на то, что происходит сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69