Хромая, почти падая, Фритти, молотя лапами, пробился через подлесок. Что-то упало с низко нависших ветвей и замельтешило перед ним. В приливе сил – прыгнул.
Когда лапы сомкнулись, он стукнулся головой о ствол дерева и, оглушенный, перекатился на бок; что-то небольшое и теплое билось под ним. Удерживая это – что бы там оно ни было – передней лапой, он приподнялся и тряхнул головой. Ран он не чувствовал, думал – цел, только устал, уж так устал…
Поначалу он глядел на свою добычу, как сквозь туман. Это была белка – глаза ее выкатились от ужаса, губа вздернулась над длинными плоскими зубами.
«Рикчикчик, – подумалось ему. – Что такое насчет Рикчикчиков… Они не годятся в пищу? Ядовитые? – Он чувствовал, что голова его словно зарыта в снег. – Почему так холодно? Почему я не могу думать? Мне надо бы что-то сказать этой белке?» Он напряг мозги. Каждая мысль, казалось, дается трудней другой. Глянул на небольшое тельце и дрожащий ощетиненный хвост, и что-то шевельнулось в памяти. Фритти приподнял лапу с Рикчикчика, который лежал неподвижно, уставившись на него сверкающими от страха глазами.
– Мррик… Мрррикаррик… – старался припомнить нужные звуки Фритти. Он знал, что должен это сказать. – Мурр… Муррик… – Толку не было. Он почувствовал на спине увесистый мягкий груз, сжавший ему ноги. – Помогите мне… – выдавил он Едином Языке. – Помогите мне… лорд Щелк велел сказать вам… Мрриррик…
Хвосттрубой рухнул на снег возле перепуганной белки.
– Эй, ты-ты, кош-кош: ты говоришь «бррртек», а почему знать-знать брат-имя лорд Щелк? Сказать-сказать!
Над головой у Фритти, вцепившись в ствол дерева висел щекастый старый самец-белка с изогнутым хвостом и блестящими глазами. За ним, выказывая куда меньшее мужество, глядела на Фритти пятерка Рикчикчиков.
– Сказать же-сказать! – пропищал беличий вождь. – Откуда лорд Щелк знать? Сказать-сказать!
– Вы говорите, лорд Щелк – ваш брат? – спросил Хвосттрубой, стараясь стряхнуть паутину со своих мозгов.
– Весьма даже да! – протрещал вождь с легким отвращением. – Щелк – брат Хлопа. Лорд Хлоп – это я. Поймешь, столь-глупый кош?
У Фритти все смешалось в уме.
– Я хотел сказать вам кое-что, лорд Хлоп… то есть ваш брат лорд Щелк велел мне сказать вам… как же это… – Лорд Хлоп раздраженно затрещал. – Я попытаюсь! – пробормотал Фритти. – Мрряуврр… нет, не то… Мрриррик… Мяуврррик… О Харар Великий! Не могу вспомнить!
Хвосттрубой заметил, что свита лорда Хлопа, казалось, почти утратила страх перед ним и, в сущности, развлекалась, болтая. Фритти был огорчен, пристыжен и утомлен; с минуту разум его где-то блуждал… И вдруг:
– Клянусь мешочками для запасных пятых когтей, что достались мне от предков! Вспомнил! – Он болезненно рассмеялся. – Мррикаррикарекщелк! Верно ведь?
В этот миг торжества голова у него закружилась. Лорд Хлоп подался вперед и остановил на нем свой агатовый глаз.
– Верно. Обет Щелка Святому Дубу. Мы чтим-чтим. Странные-странные времена. Ты мож идешь, столь-странный кош?
Хромая, Хвосттрубой последовал за группой Рикчикчиков в чащу внутреннего Крысолистья. Ковыляя позади болтающих, торопливых белок, Фритти мельком уловил красный свет заходящего солнца. Что-то шевельнулось в глубине его рассудка, вынуждая обратить внимание на сгущающуюся тьму… но голова болела: думать было слишком трудно. Он следил лишь за паром своего дыхания. Поскрипывал по снегу вслед за суетливыми Рикчикчиками.
Группа остановилась. Хвосттрубой стоял в каком-то отупении, пока лорд Хлоп и два других Рикчикчика спускались с деревьев, чтобы встать с ним рядом. Поглядывая на их выгнутые хвосты и круглые спины, он благожелательно улыбнулся и сказал:
– Знаете, я ведь был в Холме.
Спутники беличьего лорда, заверещав, отпрянули, но сам он и с места не двинулся; его темные блестящие глаза стали задумчивы. Он беззвучно сделал другим знак вернуться; всем гуртом они добились, чтобы Фритти вошел в дупло расщепленного молнией пня. Внутри укрытия не было снега. Раза три споткнувшись, привычно воззвав к Первородным, Хвосттрубой рухнул как подкошенный. Стайка Рикчикчиков натаскала сосновых игл и коры, укрыв его от носа до кончика хвоста.
– Мы толк-толк со следующ солнцем, столь-странный кош, – сказал Хлоп. – А теперь ты-ты будь-будь заснуть, да?
Но Хвосттрубой уже перевалил через границу сонных полей.
Тьма, кишевшая той ночью выслеживающими фигурами, благополучно просквозила мимо, оставив ночлег Фритти нераскрытым и нетронутым.
В глубинах сна Хвосттрубой стоял на краю широкой водной равнины, волнующейся, но безмолвной. Широкая сияющая поверхность простиралась, насколько хватал глаз, а в сером небе кружились и щебетали силуэты крылянок.
Когда он наконец проснулся, прошла уже половина короткого зимнего дня. К концу Коротких Теней он снова оказался перед лордом Хлопом, который в сопровождении двора вернулся к дуплу дерева, где спал Хвосттрубой. Беличий лорд величаво отметил, что они долго ждали, когда же встанет гость-кот, и в конце концов отказались ждать и удалились за продовольствием.
Хвосттрубой, после долгого сна почувствовавший себя неизмеримо лучше, только сейчас понял, какое множество разных частей тела у него болит и пульсирует. К тому же он был страшно голоден. Рикчикчики явно почувствовали это, потому что даже лорд Хлоп выказал большую сдержанность, чем накануне. Со своей стороны, Хвосттрубой горячо желал как-нибудь ускользнуть и поохотиться, но ввиду ненадежного союза с Рикчикчиками, своей естественной добычей, решил выждать – не удастся ли уползти как-нибудь незаметнее. Так, с урчанием в животе, он и уселся, терпеливо выслушивая, как лорд Хлоп пространно подводит итоги утренних событий.
– Вот… как-раз-сейчас время для открытого толк-толка, да? – прощебетал дородный беличий лорд. – Зачем ты здесь-здесь, столь-внезапный кош? Зачем сказал-сказал о плох-местах?
Фритти собрал все силы, чтобы объяснить, какие обстоятельства привели его в Лес Крысолистья. То был, естественно, долгий рассказ, занявший добрую часть уходящих послеполуденных Часов. Когда он рассказал о том, как спас миссис Чикли, а впоследствии удостоился особой аудиенции у лорда Щелка, слушатели ответствовали пронзительным шумом одобрения. Потом Рикчикчики тревожно, но и восхищенно внимали его описанию кишмя кишащей кошачьей столицы, Перводомья. А когда он наконец рассказал о Закоте и своем ужасном заточении, нескольким юным белочкам чуть не стало дурно, и спутникам пришлось обмахнуть их своими распушенными хвостами.
Лорд Хлоп слушал невозмутимо, прерывая рассказчика лишь для уточнения некоторых сведений о Холме и его обитателях.
– А потом я нашел вас… вернее, вы нашли меня, – закончил Хвосттрубой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86