– Естесственно нет. Ужж умница-то Гнуссняк…
Наблюдая безумные прыжки твари, Фритти вдруг заметил нечто упущенное им в волнении.
– А где Растерзяк? – спросил он. – Вы же держали его при себе!
Внезапный ужас перекосил раздробленные черты Гнусняка.
– Ох, Проходчик, ужж этот… В нем полно брряда. Он не остался при мне, я не ссмог его удержать – он жже очень сильный, ты ведь знаешшь. Сбежжал в туннели ее плачем и странными реччами. Он был наказан из-за того ззаключенного и заболел бррядом.
«Ничего не поделаешь», – подумал Фритти.
– Не беспокойтесь, – сказал он Гнусняку, который немедленно просиял. – Ступайте, и если вы мне понадобитесь, я вас найду.
Хвосттрубой ринулся вон из туннельного ответвления, пересек главный ход и остановился в нише на его дальней стене, защищенный темнотой от наблюдающих глаз. Оглянувшись, увидел Гнусняка – тот все еще приплясывал и подпрыгивал с кривой улыбкой на искалеченной морде.
Прячась в сгустках тени, прокрадываясь мимо отрядов ощетиненных, объединявшихся обитателей Холма, Фритти двигался по пробужденному подземью, словно дух кота. Всюду были чудища Холма – двигались, шептались, скрючивали острые красные когти.
Фритти добрался до скрещения трех туннелей, которое описал ему Гнусняк. Осторожно осмотревшись и поняв, что никто за ним не наблюдает, он нырнул в упомянутый Клыкостражем проход. Подняв хвост, вздыбив каждую шерстинку, с покалыванием в усах – пополз вниз.
Впереди было отверстие в туннельной стене. То самое! Ощутил желание прыгнуть, но сдержался. Полегче, полегче…
Добрался до ямы и осторожно заглянул вниз. В мутном свете на дне прохода различил… Шустрика! Сердце подпрыгнуло. Юного котишку и Мимолетку держали в одной пещере! Удача не покидала его.
Перегнувшись подальше, разглядел теперь еще две фигуры. Мимолетка! А тот старик – Гроза Тараканов? Но почему никто из них не двигается? Может быть, они… но нет. У Шустрика поднимались и опускались бока.
Что-то обрушилось на него, словно упавшее дерево. С воем боли он откатился к стене пещерного отверстия. Над ним высился громадный темный силуэт с мощной лапой, занесенной для следующего удара. Сверху на него косилась полузнакомая морда Когтестража.
– Зачем это ты сюда забрался, а? – грянул свирепый рык.
– Т-так п-просто! – пискнул Фритти. – М-меня зовут П-проходчик, я з-заблудился! – Он старался вжаться в землю, сделаться меньше. Коготь пригнулся поближе к нему.
– А не врешь? – прорычал он, и Фритти заморгал от его жаркого дыхания. – Минуточку-минуточку. Мы, кажется, знакомы. Что это за метка у тебя на башке?
Его голова? Лоб? Слезы Плясуньи Небесной! Фритти проклял себя. Он, должно быть, стер маскирующую пыль, когда выбрался из рабского туннеля.
Фритти внезапно дернулся, чтобы удрать, но на шею ему опустилась тяжкая лапа – алые когти легонько кольнули ему глотку.
– Клянусь Великим! – сказал Коготь. – Да уж не наш ли это беглый солнечный крысенок?! Вот это да!
Охваченный отчаянием Фритти узнал охранника. То был Раскусяк, бывший спутник Растерзяка, – сейчас он в ужасной усмешке скалил зубы, глядя на пойманного Хвосттрубоя.
– Отменно, – хихикнул Коготь. – Страх как славно, что как раз я тебя и нашел. Из-за тебя они покалечили начальничка. Все из-за тебя! – Лапа жестоко надавила Фритти на горло. Он беспомощно закашлялся.
– Что ж, теперь атаман – я. – Раскусяк ухмыльнулся. – И я награжу тебя по заслугам. – Черное чудище припало к земле и снова вперило глубоко посаженные глаза в морду задыхающегося пленника. Голос Когтя опустился до мстительного шепота:
– Сейчас отведу тебя прямиком к Толстяку!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Где б ты ни был, ты всюду учуешь мучения наши,
Ты, взнесенный на черный алтарь нашей скорби безмерной,
Ты, зверюга, ты злобный бастард, бог в обличии пса!
Джордж Баркер

Раскусяк тычками, пинками, битьем и руганью подгонял Фритти вперед по оживленным теперь коридорам. Когда они проходили – темный мускулистый Когтестраж, тащивший небольшого рыжего кота, – некоторые обитатели Холма оборачивались, с любопытством глядя вслед этой странной паре. В том, что одного из заключенных гнали к наказанию или гибели, не было ничего необычного, но небольшой кот рычал и упирался – сопротивлялся! Здесь давным-давно не видывали, чтобы кто-нибудь из живущих под солнцем оказывал какое бы то ни было неповиновение.
Фритти, отуманенный болью, разочарованием и гневом, все же заметил необычное: не было рабов, не видно было подневольных рабочих бригад, угрюмо ползущих по дорогам Закота. По всей видимости, их работа была окончена. Ничего удивительного, что его обнаружили.
Раскусяк толкал Фритти сквозь толпы равнодушных Когтестражей и шипящих морщинистых Клыкостражей. Вниз, из яруса в ярус, минуя Большие Ворота, – и наконец в сводчатое помещение перед Пещерой-Пропастью.
Перед входом в Тронную Живоглота, споря, стояла группа Когтестражей. Тот, кто, видимо, был предводителем – приземистое плотное существо с обрубком вместо хвоста, – казалось, пытался навести порядок Он клацал зубами на одного из своих подчиненных который, рыча, отступил, но через миг снова подполз опустив голову.
– Хо, Топтун! – окликнул бесхвостого Раскусяк. – Ты что здесь делаешь со своей стаей мышецапов?
Топтун повернулся и взглянул на вновь прибывших:
– А, это ты, ты, Раскусяк! Очень скверно, все это очень скверно.
– О чем ты там ноешь? – высунув в усмешке язык, спросил Раскусяк.
– Да все Скрежетун, – обеспокоенно сказал Топтун. – Он и еще кое-кто из моих ребяток слышали странные вещи в Верхних Катакомбах.
– Похоже на царапанье, – нахмурившись, угрюмо пояснил Скрежетун. – Это неправильно.
Раскусяк зашелся грубым смехом:
– Чего твоим ребяткам не хватает, так это острыми зубками по спинке. Тебе надо хорошенько держать под лапой своих лодырей, Топтун. – Он снова захохотал. – Так что ж ты здесь-то делаешь в таком разе? – продолжал Раскусяк. – Да Хозяин вам зенки вынет!
Топтун вздрогнул:
– Они собирались идти сюда без меня, если б я и не пошел. Ну на что это было бы похоже?
– На мятеж. А теперь это мятеж, который ты сам же и возглавляешь, любезный мой дурошлеп. Царапанье! Ха! Каменная кровь и пламя! Скоро ты поймешь, что Хозяин пострашней всякого там «царапанья»!
– Ну а тебя-то кто сюда звал, коли на то пошло? – омерзительно зашипел Скрежетун.
Раскусяк без всякого предупреждения вскочил на него, прижал к земле и разорвал ухо.
– Можешь этак говорить со своим начальничком, благо он у тебя вроде писклявого кисенка, а со мной не смей! – угрожающе понизив голос, проскрипел Раскусяк прямо в окровавленное ухо Скрежетуну и обратился к остальным, которые жадно наблюдали происходящее: – Так уж вышло, что я привел к лорду-Всевластителю важного заключенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86