“Осторожно! Мины!”
Все, не сговариваясь, тут же сбросили скорость. Хэнк с опаской огляделся. Он не видел ни малейшего подтверждения грозной надписи, но в титанических нагромождениях мусора можно было без труда спрятать зенитную установку, не говоря о паре неприметных мин. Их можно было даже не маскировать. Один квадратный метр мог вместить массу смертоносных устройств — растяжки, “мины-попрыгуньи”, фугасные, осветительные (способные разнести ночь на тысячи ослепительных осколков), и бог знает что еще из запрещенного антивоенными конвенциями…
Если до обнаружения таблички все шли, угрюмо поглядывая на бетонный зиккурат, то теперь каждый внимательно смотрел, куда поставить ногу. Педантичней всех, соответственно, действовал хозяин Подворья. Все остальные в буквальном смысле шагали по его стопам, прислушиваясь к любому подозрительному звуку. Хэнк понятия не имел, на что похоже пробуждение мины, но от каждого шороха у него душа уходила в пятки. Ведь “растяжки” уже давно сменили проволоку на лазеры, заметные только в особом спектре или в облаке дисперсных частиц…
От таких фантазий противно ныл желудок. Надежда на то, что “монарх” в первую очередь рассчитывал побеседовать с гостями и только потом разложить на атомы, была очень шаткой и не внушала уверенности.
Они шли, петляя, подчиняясь неумолимому течению тропки меж берегов урбанистического хлама. Железобетонная громада зиккурата нависала над головой, пока не заслонила своей тушей весь горизонт. К тому моменту, когда тропа наконец окончилась, “клопы” миновали еще три столба. На каждом из них, конечно, красовался череп с костями.
Таран наконец-то понял, что же ему напоминало это минное поле.
Кладбище с рядами могил. Сотни оскверненных склепов, из которых торчали гнилые куски арматуры.
Вход в бункер преграждали тяжелые металлические ворота. В них смог бы въехать танк, но и ему, наверное, пришлось бы нелегко, а экипаж наверняка утомился бы от бесконечной смены порванных траков, в которой возникала бы ежеминутная нужда. Поэтому, вероятно, проезжать в ворота пришлось бы и грузовику, тащившему “запаски”.
Но Хэнка занимало лишь то, как попасть внутрь ему самому.
Ворота были задраены наглухо и на взгляд представляли собой несокрушимую преграду. Не было ни калитки, ни кнопки звонка, ни даже бронзового молотка, который в средневековье играл роль чего-то наподобие коммутатора для вызова дворецкого.
Визитеры остановились и, задрав головы, внимательно изучали бункер. В бойницах царила непроглядная тьма. Отчего-то у Тарана мороз бегал по коже — ему казалось, причем довольно давно, будто за ним наблюдают. Как энтомологи изучают букашек, прежде чем насадить их на булавки. “Клопы” же, несомненно, представляли собой занимательное зрелище.
“Почему не открывают?” — спросил себя Хэнк.
— Чего мы ждем? — буркнул Лысый Хью.
Хмырь все понял с полуслова. Однако, стоило ему занести громадный кулак над черной металлической поверхностью, как та покачнулась. Затем раздался протяжный, зубодробительный скрип. Казалось, он шел из самой земли. Хмырь отскочил от ворот с неожиданной прыткостью, будто кошка от ведра скипидара.
Створка медленно распахнулась — наружу.
Первое, что заметили “клопы”, это ствол АКМ. Он выглядывал, будто нос какого-то огнестрельного животного. Следом, по мере того как свет рассеивал мрак за порогом, показались руки, плечи и, соответственно, голова. Парень не выказывал смущения, направляя оружие на живых людей. Карие глаза смотрели жестко и холодно. Палец на спусковом крючке лежал спокойно и привычно, но с ощутимой долей готовности.
— Пропуск, — бросил парень.
Таран достал пластину с голограммой.
Парень, не говоря ни слова, бросил на Метку один-единственный взгляд и отодвинулся в сторону.
Хэнк расценил это как приглашение и медленно вошел оглядываясь.
Он оказался в просторном помещении с голыми бетонными стенами. Над головой, потрескивая, вспыхнули люминесцентные лампы. Ледяной свет выхватил из тьмы сокровенные детали. Их было пятеро, не считая того, что требовал “пропуск”.
Автоматчики стояли у стен, на расстоянии пары метров друг от друга. Что самое интересное, позиции их были таковы, что каждый мог бы удерживать под огнем всю площадь помещения, не задевая товарищей. Но меж ними все умертвил бы раскаленный свинец. Хэнк сообразил это как-то походя, без особых усилий, скорее почерпнул из богатого жизненного опыта. Все эти люди были явно не настроены шутить.
Даже Хмырь с Шилом “догнали” это без лишних намеков. Четверо с Подворья старались не делать резких движений и разумно держали руки как можно дальше от оружия, что с учетом навешанных на них колюще-режущих-стреляющих игрушек было не так-то просто. Лысый Хью, и так невысокий, стал, казалось, еще короче.
Обозрев все эти неутешительные детали, Таран вздохнул. Начало, что тут говорить, не лучшее.
Но что же дальше?
В противоположной стене находились еще одни ворота… Нет, огромные двери (хотя разница была едва уловимой). Пока они оставались закрытыми. С этой стороны не было видно ни замков, ни засовов, ни щели для чип-ключа. Значит, — заключил Таран, — они запираются и открываются с ТОЙ стороны. Парни с автоматами — что-то вроде наружного замка… или же ручки, за которую следует — но только осторожно, ОЧЕНЬ аккуратно! — потянуть. Все главное находится с другой стороны.
Более того, оттуда видели все, что происходило снаружи. Таран далеко не сразу обнаружил небольшую камеру, вмонтированную под самым потолком. Еще там были какие-то подозрительные темные выпуклости, очень похожие на датчики противопожарной сигнализации. В бетонной же коробке голых стен не было ничего, не считая автоматчиков, что могло бы гореть. И тогда Хэнк понял, что за странные ассоциации возникали у него при взгляде на эти странные штуки. Черно-белые фильмы; гестапо; тесные камеры.
Газовые форсунки.
Таран опустил взгляд. И понял, что начинает сердиться.
— Хорошо, что дальше? — проворчал он, обращаясь к тому, который потребовал Метку.
Тот, по-прежнему не произнося ни слова, кивком головы указал на дверь в противоположной стене.
Хэнк сделал несколько шагов, обнаружив, что не заметил одну из основных деталей — металлоискатель, прямоугольная арка которого стояла аккурат против дверного проема. Ее темный корпус был почти незаметен на фоне бетонной стены.
“Клопы” все поняли без слов. Рядом, прямо на полу, стояли восемь пластмассовых корзин, судя по всему, для офисного мусора. Первым к ним подошел Таран. Он вытащил пистолет и снял с пояса “гла-диус”, сколь ни была неприятна ему эта процедура. Хозяин Подворья ни разу в жизни не летал самолетом и НИКОГДА не выходил за ворота безоружным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Все, не сговариваясь, тут же сбросили скорость. Хэнк с опаской огляделся. Он не видел ни малейшего подтверждения грозной надписи, но в титанических нагромождениях мусора можно было без труда спрятать зенитную установку, не говоря о паре неприметных мин. Их можно было даже не маскировать. Один квадратный метр мог вместить массу смертоносных устройств — растяжки, “мины-попрыгуньи”, фугасные, осветительные (способные разнести ночь на тысячи ослепительных осколков), и бог знает что еще из запрещенного антивоенными конвенциями…
Если до обнаружения таблички все шли, угрюмо поглядывая на бетонный зиккурат, то теперь каждый внимательно смотрел, куда поставить ногу. Педантичней всех, соответственно, действовал хозяин Подворья. Все остальные в буквальном смысле шагали по его стопам, прислушиваясь к любому подозрительному звуку. Хэнк понятия не имел, на что похоже пробуждение мины, но от каждого шороха у него душа уходила в пятки. Ведь “растяжки” уже давно сменили проволоку на лазеры, заметные только в особом спектре или в облаке дисперсных частиц…
От таких фантазий противно ныл желудок. Надежда на то, что “монарх” в первую очередь рассчитывал побеседовать с гостями и только потом разложить на атомы, была очень шаткой и не внушала уверенности.
Они шли, петляя, подчиняясь неумолимому течению тропки меж берегов урбанистического хлама. Железобетонная громада зиккурата нависала над головой, пока не заслонила своей тушей весь горизонт. К тому моменту, когда тропа наконец окончилась, “клопы” миновали еще три столба. На каждом из них, конечно, красовался череп с костями.
Таран наконец-то понял, что же ему напоминало это минное поле.
Кладбище с рядами могил. Сотни оскверненных склепов, из которых торчали гнилые куски арматуры.
Вход в бункер преграждали тяжелые металлические ворота. В них смог бы въехать танк, но и ему, наверное, пришлось бы нелегко, а экипаж наверняка утомился бы от бесконечной смены порванных траков, в которой возникала бы ежеминутная нужда. Поэтому, вероятно, проезжать в ворота пришлось бы и грузовику, тащившему “запаски”.
Но Хэнка занимало лишь то, как попасть внутрь ему самому.
Ворота были задраены наглухо и на взгляд представляли собой несокрушимую преграду. Не было ни калитки, ни кнопки звонка, ни даже бронзового молотка, который в средневековье играл роль чего-то наподобие коммутатора для вызова дворецкого.
Визитеры остановились и, задрав головы, внимательно изучали бункер. В бойницах царила непроглядная тьма. Отчего-то у Тарана мороз бегал по коже — ему казалось, причем довольно давно, будто за ним наблюдают. Как энтомологи изучают букашек, прежде чем насадить их на булавки. “Клопы” же, несомненно, представляли собой занимательное зрелище.
“Почему не открывают?” — спросил себя Хэнк.
— Чего мы ждем? — буркнул Лысый Хью.
Хмырь все понял с полуслова. Однако, стоило ему занести громадный кулак над черной металлической поверхностью, как та покачнулась. Затем раздался протяжный, зубодробительный скрип. Казалось, он шел из самой земли. Хмырь отскочил от ворот с неожиданной прыткостью, будто кошка от ведра скипидара.
Створка медленно распахнулась — наружу.
Первое, что заметили “клопы”, это ствол АКМ. Он выглядывал, будто нос какого-то огнестрельного животного. Следом, по мере того как свет рассеивал мрак за порогом, показались руки, плечи и, соответственно, голова. Парень не выказывал смущения, направляя оружие на живых людей. Карие глаза смотрели жестко и холодно. Палец на спусковом крючке лежал спокойно и привычно, но с ощутимой долей готовности.
— Пропуск, — бросил парень.
Таран достал пластину с голограммой.
Парень, не говоря ни слова, бросил на Метку один-единственный взгляд и отодвинулся в сторону.
Хэнк расценил это как приглашение и медленно вошел оглядываясь.
Он оказался в просторном помещении с голыми бетонными стенами. Над головой, потрескивая, вспыхнули люминесцентные лампы. Ледяной свет выхватил из тьмы сокровенные детали. Их было пятеро, не считая того, что требовал “пропуск”.
Автоматчики стояли у стен, на расстоянии пары метров друг от друга. Что самое интересное, позиции их были таковы, что каждый мог бы удерживать под огнем всю площадь помещения, не задевая товарищей. Но меж ними все умертвил бы раскаленный свинец. Хэнк сообразил это как-то походя, без особых усилий, скорее почерпнул из богатого жизненного опыта. Все эти люди были явно не настроены шутить.
Даже Хмырь с Шилом “догнали” это без лишних намеков. Четверо с Подворья старались не делать резких движений и разумно держали руки как можно дальше от оружия, что с учетом навешанных на них колюще-режущих-стреляющих игрушек было не так-то просто. Лысый Хью, и так невысокий, стал, казалось, еще короче.
Обозрев все эти неутешительные детали, Таран вздохнул. Начало, что тут говорить, не лучшее.
Но что же дальше?
В противоположной стене находились еще одни ворота… Нет, огромные двери (хотя разница была едва уловимой). Пока они оставались закрытыми. С этой стороны не было видно ни замков, ни засовов, ни щели для чип-ключа. Значит, — заключил Таран, — они запираются и открываются с ТОЙ стороны. Парни с автоматами — что-то вроде наружного замка… или же ручки, за которую следует — но только осторожно, ОЧЕНЬ аккуратно! — потянуть. Все главное находится с другой стороны.
Более того, оттуда видели все, что происходило снаружи. Таран далеко не сразу обнаружил небольшую камеру, вмонтированную под самым потолком. Еще там были какие-то подозрительные темные выпуклости, очень похожие на датчики противопожарной сигнализации. В бетонной же коробке голых стен не было ничего, не считая автоматчиков, что могло бы гореть. И тогда Хэнк понял, что за странные ассоциации возникали у него при взгляде на эти странные штуки. Черно-белые фильмы; гестапо; тесные камеры.
Газовые форсунки.
Таран опустил взгляд. И понял, что начинает сердиться.
— Хорошо, что дальше? — проворчал он, обращаясь к тому, который потребовал Метку.
Тот, по-прежнему не произнося ни слова, кивком головы указал на дверь в противоположной стене.
Хэнк сделал несколько шагов, обнаружив, что не заметил одну из основных деталей — металлоискатель, прямоугольная арка которого стояла аккурат против дверного проема. Ее темный корпус был почти незаметен на фоне бетонной стены.
“Клопы” все поняли без слов. Рядом, прямо на полу, стояли восемь пластмассовых корзин, судя по всему, для офисного мусора. Первым к ним подошел Таран. Он вытащил пистолет и снял с пояса “гла-диус”, сколь ни была неприятна ему эта процедура. Хозяин Подворья ни разу в жизни не летал самолетом и НИКОГДА не выходил за ворота безоружным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96