Там были зеленые пальмы, силуэты обнаженных девиц с кислотно-розовой кожей и даже яхты под ярко-алыми парусами. Все то, что менее всего сочеталось с самим понятием “лавина”. Это, однако, ничуть не беспокоило всех тех, кто выстроился у парадного входа в длинную очередь и намеревался стойко дожидаться победы. Охранники в красных пиджаках шныряли туда-сюда, деловито пресекая назревавшие конфликты — кто-то, как водится, старался пройти без очереди, наступал на пятки или слишком громко разговаривал. Это создавало обстановку, по мнению Курта, имевшую чрезвычайно мало общего с весельем. Он, впрочем, шел в “Лавину” не веселиться.
На ступенях выстроились еще семеро “секьюрити”. Курт замешкался, достал сотовый телефон и начал озабоченно щелкать по клавишам. На дисплей он при этом не глядел, боковым зрением внимательно обшаривая территорию. Это был последний, так сказать контрольный, взгляд. Если где-то рядом поджидала —ловушка, он бы это понял. “Волчье чутье” (согласно терминологии Черепа) непременно дало бы сигнал… Так, во всяком случае, предполагалось. Глава Ордена отчего-то упускал из виду то обстоятельство, что “чутье” не уберегло Курта от рабства на Подворье.
По проезжей части проспекта туда-сюда сновали автомобили. К “Лавине” подруливали преимущественно яркие спортивные машинки, приблизительная стоимость которых, судя по всему, равнялась пятилетнему доходу какого-нибудь работяги.
Из салонов выкарабкивались надменные, безвкусно разряженные господа. Как хозяева дорогих тачек, так и их златокудрые спутницы стремились нацепить на себя как можно больше драгоценных побрякушек, наличие же одежды у женской половины приближалось к абсолютному нулю. Волк почувствовал жжение в глазах от стройных мускулистых ног, едва прикрытых грудей, объем силикона в которых превысил все разумные пределы, и других частей тел, чьи идеальные формы выдавали явное знакомство с Запретным городом. Курт лишь готовился войти, а его уже мутило.
Впрочем, он не особо всматривался в это розовощекое, источающее вонь табака, денег и французских духов, похрюкивающее от сознания собственного превосходства стадо. “Клиент” уже сидел внутри. Волк в точности знал, куда ему направляться. Он и Череп много раз рисовали внутреннюю схему клуба. Курт еще не бывал здесь, но нашел бы дорогу с закрытыми глазами. Опять-таки, это ПРЕДПОЛАГАЛОСЬ.
Розовощекое стадо проплывало мимо, пока Волк продолжал ковыряться в своем сотовом. Мальчики-парковщики лихо отгоняли спортивные тачки, благодаря чему у тротуара не успевала скапливаться очередь. Собственно, надменные, вонючие пассажиры этих авто, не задерживаясь, проходили непосредственно в чрево “Лавины”.
Каким-то загадочным образом охранники отличали их от остального сброда, терпеливо дожидавшегося своей очереди, истаптывая ковровую дорожку. Вероятно, по запаху.
Наконец Курт решил войти. Дождавшись, когда из двух лимузинов выгрузится особо крупная партия, Волк пристроился ей в хвост и тоже направился к входу. Безволосые оживленно разговаривали, перебрасывались шутками, смеялись, были всецело заняты друг другом, а потому им было недосуг обращать внимание на кого-то еще. Это Курта могло только порадовать. Охранники в красных пиджаках, впрочем, были заняты исключительно тем, что обращали внимание на всех и каждого, кто входил в парадную. Посетителей одного за другим пропускали через широкую арку металлоискателя, после чего все “вооруженные и чрезвычайно опасные” сдавали оружие в камеру хранения. Никто не интересовался ни разрешением, ни правом на ношение. Политика “Лавины” выражалась двумя плакатами, на которых были изображены зачеркнутые красными линиями нож и пистолет. Все остальное охранников не интересовало.
Волк нервно поежился. Под курткой у него комфортно расположился целый арсенал.
Безволосые, чьим сопровождающим Курт пристроился, прошли унизительную процедуру с беззаботным и непринужденным видом, подчеркнуто игнорируя вежливые манеры охранников. Конечно, их пропустили без очереди. Металлоискатель ни разу не пискнул — безволосые слишком высоко себя ставили, чтобы явиться с оружием и подвергнуться публичному разоружению.
Наконец настал черед Волка. Сгорбившись, дабы свет не рассеял тьму под капюшоном, он прошел под аркой. Привычно взвыла сирена; металлоискатель вспыхнул огнями, точно рождественская елка. “Секьюрити” клацнул тумблером, отключая вой и светомузыку. Никто не пытался задержать субъекта в капюшоне, не требовал выворачивать карманы для досмотра. Охрана как будто ничего не видела и не слышала. Кто-то даже повел рукой: мол, проваливай. Посетители клуба, как тусовавшиеся внутри, так и вновь появившиеся, также не удостоили происшествие особым вниманием. За этот вечер детектор, вероятно, поднимал тревогу раз в пятидесятый. Камера хранения перевыполнила план.
Дело, впрочем, было не в этом. Как и не в том, в каких шмотках красовался Курт. Сколь бы кичливо и броско он ни оделся, при других обстоятельствах “секьюрити” задержали бы его и обыскали. (Между прочим, за всю свою предыдущую жизнь Волк никогда не одевался так хорошо — в Убежище приходилось донашивать чьи-то обноски, а на Подворье Хэнк и вовсе заставлял ходить с юлой шкурой. Сейчас же на нем были дорогие джинсы, добротная куртка из НАТУРАЛЬНОЙ кожи и ботинки, которые не натерли еще НИ ОДНОЙ мозоли…) Просто фейсконтроль, личный досмотр, билеты или пропуска теперь были НЕ ДЛЯ НЕГО. От него требовалось только явиться вовремя и выполнить свою работу. Об остальном уже позаботились.
Это, честно говоря, Курта несколько смущало. Никогда ему не приходилось действовать в команде. Он всегда рассчитывал только на самого себя.
Но теперь он состоял в Ордене Черепа. А следовательно, формально был “черепом”. Это вызывало у Курта самые противоречивые чувства. Бандиты его уважали и, чего греха таить, побаивались. Никто пока не проявлял откровенной враждебности: во-первых, это было заведомо бесполезно, потому как Волк ходил в любимчиках у Черепа, во-вторых, отсутствовала сама конкуренция, ведь до Курта штатного киллера в группировке попросту не было. Некоторый дискомфорт создавал тот факт, что Череп положил нескольких своих парней на Подворье, стараясь заполучить метаморфа. Но, по большому счету, Курт был ни при чем, претензии нужно было предъявлять только главе Ордена.
В остальном же Волк ни в чем не знал нужды. Он ел досыта, спал столько, сколько хотел, читал, смотрел головизор, не подчинялся никому, за исключением Черепа, и даже эксплуатировал Сеть. Более того, ему позволялось выходить в Гетто. За ним никто не следил, но возвращаться требовалось с параноидальной пунктуальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
На ступенях выстроились еще семеро “секьюрити”. Курт замешкался, достал сотовый телефон и начал озабоченно щелкать по клавишам. На дисплей он при этом не глядел, боковым зрением внимательно обшаривая территорию. Это был последний, так сказать контрольный, взгляд. Если где-то рядом поджидала —ловушка, он бы это понял. “Волчье чутье” (согласно терминологии Черепа) непременно дало бы сигнал… Так, во всяком случае, предполагалось. Глава Ордена отчего-то упускал из виду то обстоятельство, что “чутье” не уберегло Курта от рабства на Подворье.
По проезжей части проспекта туда-сюда сновали автомобили. К “Лавине” подруливали преимущественно яркие спортивные машинки, приблизительная стоимость которых, судя по всему, равнялась пятилетнему доходу какого-нибудь работяги.
Из салонов выкарабкивались надменные, безвкусно разряженные господа. Как хозяева дорогих тачек, так и их златокудрые спутницы стремились нацепить на себя как можно больше драгоценных побрякушек, наличие же одежды у женской половины приближалось к абсолютному нулю. Волк почувствовал жжение в глазах от стройных мускулистых ног, едва прикрытых грудей, объем силикона в которых превысил все разумные пределы, и других частей тел, чьи идеальные формы выдавали явное знакомство с Запретным городом. Курт лишь готовился войти, а его уже мутило.
Впрочем, он не особо всматривался в это розовощекое, источающее вонь табака, денег и французских духов, похрюкивающее от сознания собственного превосходства стадо. “Клиент” уже сидел внутри. Волк в точности знал, куда ему направляться. Он и Череп много раз рисовали внутреннюю схему клуба. Курт еще не бывал здесь, но нашел бы дорогу с закрытыми глазами. Опять-таки, это ПРЕДПОЛАГАЛОСЬ.
Розовощекое стадо проплывало мимо, пока Волк продолжал ковыряться в своем сотовом. Мальчики-парковщики лихо отгоняли спортивные тачки, благодаря чему у тротуара не успевала скапливаться очередь. Собственно, надменные, вонючие пассажиры этих авто, не задерживаясь, проходили непосредственно в чрево “Лавины”.
Каким-то загадочным образом охранники отличали их от остального сброда, терпеливо дожидавшегося своей очереди, истаптывая ковровую дорожку. Вероятно, по запаху.
Наконец Курт решил войти. Дождавшись, когда из двух лимузинов выгрузится особо крупная партия, Волк пристроился ей в хвост и тоже направился к входу. Безволосые оживленно разговаривали, перебрасывались шутками, смеялись, были всецело заняты друг другом, а потому им было недосуг обращать внимание на кого-то еще. Это Курта могло только порадовать. Охранники в красных пиджаках, впрочем, были заняты исключительно тем, что обращали внимание на всех и каждого, кто входил в парадную. Посетителей одного за другим пропускали через широкую арку металлоискателя, после чего все “вооруженные и чрезвычайно опасные” сдавали оружие в камеру хранения. Никто не интересовался ни разрешением, ни правом на ношение. Политика “Лавины” выражалась двумя плакатами, на которых были изображены зачеркнутые красными линиями нож и пистолет. Все остальное охранников не интересовало.
Волк нервно поежился. Под курткой у него комфортно расположился целый арсенал.
Безволосые, чьим сопровождающим Курт пристроился, прошли унизительную процедуру с беззаботным и непринужденным видом, подчеркнуто игнорируя вежливые манеры охранников. Конечно, их пропустили без очереди. Металлоискатель ни разу не пискнул — безволосые слишком высоко себя ставили, чтобы явиться с оружием и подвергнуться публичному разоружению.
Наконец настал черед Волка. Сгорбившись, дабы свет не рассеял тьму под капюшоном, он прошел под аркой. Привычно взвыла сирена; металлоискатель вспыхнул огнями, точно рождественская елка. “Секьюрити” клацнул тумблером, отключая вой и светомузыку. Никто не пытался задержать субъекта в капюшоне, не требовал выворачивать карманы для досмотра. Охрана как будто ничего не видела и не слышала. Кто-то даже повел рукой: мол, проваливай. Посетители клуба, как тусовавшиеся внутри, так и вновь появившиеся, также не удостоили происшествие особым вниманием. За этот вечер детектор, вероятно, поднимал тревогу раз в пятидесятый. Камера хранения перевыполнила план.
Дело, впрочем, было не в этом. Как и не в том, в каких шмотках красовался Курт. Сколь бы кичливо и броско он ни оделся, при других обстоятельствах “секьюрити” задержали бы его и обыскали. (Между прочим, за всю свою предыдущую жизнь Волк никогда не одевался так хорошо — в Убежище приходилось донашивать чьи-то обноски, а на Подворье Хэнк и вовсе заставлял ходить с юлой шкурой. Сейчас же на нем были дорогие джинсы, добротная куртка из НАТУРАЛЬНОЙ кожи и ботинки, которые не натерли еще НИ ОДНОЙ мозоли…) Просто фейсконтроль, личный досмотр, билеты или пропуска теперь были НЕ ДЛЯ НЕГО. От него требовалось только явиться вовремя и выполнить свою работу. Об остальном уже позаботились.
Это, честно говоря, Курта несколько смущало. Никогда ему не приходилось действовать в команде. Он всегда рассчитывал только на самого себя.
Но теперь он состоял в Ордене Черепа. А следовательно, формально был “черепом”. Это вызывало у Курта самые противоречивые чувства. Бандиты его уважали и, чего греха таить, побаивались. Никто пока не проявлял откровенной враждебности: во-первых, это было заведомо бесполезно, потому как Волк ходил в любимчиках у Черепа, во-вторых, отсутствовала сама конкуренция, ведь до Курта штатного киллера в группировке попросту не было. Некоторый дискомфорт создавал тот факт, что Череп положил нескольких своих парней на Подворье, стараясь заполучить метаморфа. Но, по большому счету, Курт был ни при чем, претензии нужно было предъявлять только главе Ордена.
В остальном же Волк ни в чем не знал нужды. Он ел досыта, спал столько, сколько хотел, читал, смотрел головизор, не подчинялся никому, за исключением Черепа, и даже эксплуатировал Сеть. Более того, ему позволялось выходить в Гетто. За ним никто не следил, но возвращаться требовалось с параноидальной пунктуальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96