При этом позвоночник воина оказался перебит чуть выше пояса, и он лежал, еще живой, но абсолютно беспомощный. Свисток калеки, когда-то висевший у него на шее, отлетел далеко в сторону.
Ренкр присел на корточки, заглядывая умирающему в глаза. Тот обратил на него затуманенный взор и удивленно поднял бровь:
— Ты?
Ренкр молча кивнул.
— Меня зовут Хилгод, запомни это имя, — прошептал воин. — Там, в селении, у меня остались жена, дочь и сын. Скажи им, что я погиб в честном бою, скажи что угодно, только не говори, что смерть оказалась такой нелепой! Обещаешь?
— Но ты ведь еще не умер…
— Ты обещаешь?! — почти выкрикнул Хилгод.
— Да, — тихо ответил долинщик.
— Скажу тебе правду: я никогда не думал, что ты сам спустишься сюда. Многие не могли помыслить о тебе такое. Однако ты здесь. Тогда сделай то, что каждый горянин делает по просьбе другого в такой ситуации, как моя… Сделай это быстро. Впрочем, если не получится быстро, сделай это так, как сможешь. Но — сделай это!
Ренкр кивнул и потянулся за мечом…
— Он добрался, — с облегчением выдохнул Одмассэн, когда перекличка завершилась. — Командуй подготовку, потом проверь готовность — и начнем.
И они начали. Горящие факелы летели вниз, роняя искристые крошки во все стороны. Вначале змеи никак не отреагировали, но потом зашевелились, окрашиваясь в коричнево-черные разводы. Стало ясно, что огонь не жжет их. Но все же он причинял им беспокойство.
Впрочем, беспокойство он причинял и горянам. Стало жарко и смрадно, теплые одежды повисли тяжелым и бесполезным грузом, стесняя движения. Но сбрасывать их никто не стал, да, впрочем, на это и времени уже не оставалось. Змеи, казалось, пришли в себя и осознали, что происходящее угрожает их существованию. Движения рептилий стали более целенаправленными, твари ринулись к отверстиям выходов, и здесь-то их и встретили воины. Пока хватало, они швыряли в змей факелами, метя в раскрытые пасти или глаза.
К Ренкру рванулось сразу три змеи, но отверстие могло впустить лишь одну. Ее, пытающуюся вползти, он огрел по носу пылающим факелом, а затем, как только она зашипела, сунул горящее дерево ей в пасть. Тварь застыла, глаза ее как-то странно потускнели, потом вспыхнули изнутри изумрудным огнем, и она медленно сползла в котлован.
Тотчас к отверстию рванулась следующая. Третья цапнула ее сзади, деликатно предлагая пропустить себя вперед. Ренкр тем временем повторил свой маневр, но, хотя факел и попал змее в рот, та мотнула головой, и он, шипя и рассыпая светящиеся куски, вылетел и упал в коридор. Сама змея вновь рванулась было в сторону долинщика, но, видимо, сзади ее сильно достала товарка, и поэтому тварь выползла и огрызнулась на подругу.
Пока змеи сражались, парень проверил, сколько еще осталось факелов, — и выругался. Их больше не было. Он оглядел свое снаряжение: меч да два кинжала. Не густо.
Подумал: «А ведь, пожалуй, придется умереть».
Ренкр не чувствовал страха, только разочарование и обиду, что задуманное так и не удалось осуществить. Но, если честно, то так умирают все — что-то не доделав, чего-то не успев.
Ренкр мысленно пожал плечами. Отступать ведь все равно нельзя, иначе все, что они проделали, окажется напрасным, змеи прорвутся и уйдут. Итак…
Пока две рептилии выясняли отношения, третья обползла их справа и втиснулась в отверстие. Она была настолько огромной, что почти полностью закупорила ход.
Ренкр ухватил рукоять меча обеими руками и приготовился к смерти.
ЭПИЛОГ. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Одинокий рубился, как и все, потому что запасы факелов у горян уже давно закончились. Но он был более опытен, и поэтому ему удалось, отбив очередную атаку, добиться передышки и оглядеться.
Он увидел, что в котловане оставалось еще много змей, не успевших добраться до отверстий и умереть от рук воинов. И все они не шевелились. Твари, которых он видел, валялись дохлые, лишь одна, на дальнем краю котлована, все еще была жива. Она как раз вползала в отверстие, и Одмассэн обмер, сообразив, что это отверстие очень может быть тем самым, где стоит Ренкр.
Тем временем тела змей, валявшиеся в беспорядке на дне котлована, стали смердеть так, что казалось, вознамерились хоть напоследок отомстить обидчикам. Туши текли, чешуя, слипаясь, отваливалась целыми кусками и смешивалась в разнородную омерзительную массу. Эта самая масса начала пузыриться, в ней возникли водовороты, а на поверхности, все убыстряя движение, плавали обгоревшие куски факелов. Пузыри все увеличивались — и взрывались, разлетаясь клочьями к стенам пещеры.
Раздались крики боли — это ошметки пузырей зацепили некоторых воинов, и те кричали, обожженные и напуганные происходящим.
— Уходим, — скомандовал Одмассэн.
Мгновенно приказ был передан. В ответ послышались свистки, подтверждавшие, что команда услышана. Теперь каждый выходил своим путем, чаще всего незнакомым.
Одинокий и несколько его воинов, оказавшиеся с ним в одном коридоре, так как замены не потребовалось, поднялись тем же колодцем, которым спускались сюда.
Ситуация, когда каждый мог оказаться отдельно от других, была заранее предусмотрена. В этом случае следовало отправляться обратно в селение поодиночке или группами, не дожидаясь остальных. Так Одмассэн и поступил.
Они, Одинокий и его отряд, вернулись в селение первыми. Потом, в течение еще двух месяцев, возвращались остальные. Они рассказывали странные и удивительные вещи о том, что им довелось пережить, они редко улыбались с тех пор, но они все-таки возвратились, а змеи больше не появлялись.
Одмассэн ждал еще два месяца после того, как вернулся последний из воинов, но потом, сжав кулаки, признался как-то Монну, что уже не верит в то, что Ренкр остался жив. В Пещере Совета Одинокого попросили стать вэйлорном, и он молча кивнул, стиснув зубы. «В память о мальчике».
Больше он никогда не говорил о Ренкре, лишь раз мельком заметил Монну, что самое страшное в жизни — потерять двух взрослых сыновей и при этом знать, что мог их спасти, обоих. Одмассэн сильно корил себя за то, что не остановил Ренкра тогда в котловане, хотя и понимал, что никогда не сделал бы этого.
Однако же… Однако же жизнь продолжалась.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОСКОЛОК КАМНЯ ЖИЗНИ
— …И пить кровь противно, и тоска в глазах такая, что выть впору… Ведь противно, а?!
— Противно, — честно признался подмастерье.
— Но иначе нельзя. Времена такие… порванные.
Генри Лайон Олди
ПРОЛОГ. СТРАННИК
В общем, чего-то подобного, наверное, стоило ожидать. Нельзя все время прятаться от своего прошлого, даже на другом конце материка.
Я хотел было убедить себя в том, что это не более чем мои беспочвенные опасения, хотя прекрасно знал: демоны не лгут. По крайней мере, до тех пор, пока вы не даете им такой возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Ренкр присел на корточки, заглядывая умирающему в глаза. Тот обратил на него затуманенный взор и удивленно поднял бровь:
— Ты?
Ренкр молча кивнул.
— Меня зовут Хилгод, запомни это имя, — прошептал воин. — Там, в селении, у меня остались жена, дочь и сын. Скажи им, что я погиб в честном бою, скажи что угодно, только не говори, что смерть оказалась такой нелепой! Обещаешь?
— Но ты ведь еще не умер…
— Ты обещаешь?! — почти выкрикнул Хилгод.
— Да, — тихо ответил долинщик.
— Скажу тебе правду: я никогда не думал, что ты сам спустишься сюда. Многие не могли помыслить о тебе такое. Однако ты здесь. Тогда сделай то, что каждый горянин делает по просьбе другого в такой ситуации, как моя… Сделай это быстро. Впрочем, если не получится быстро, сделай это так, как сможешь. Но — сделай это!
Ренкр кивнул и потянулся за мечом…
— Он добрался, — с облегчением выдохнул Одмассэн, когда перекличка завершилась. — Командуй подготовку, потом проверь готовность — и начнем.
И они начали. Горящие факелы летели вниз, роняя искристые крошки во все стороны. Вначале змеи никак не отреагировали, но потом зашевелились, окрашиваясь в коричнево-черные разводы. Стало ясно, что огонь не жжет их. Но все же он причинял им беспокойство.
Впрочем, беспокойство он причинял и горянам. Стало жарко и смрадно, теплые одежды повисли тяжелым и бесполезным грузом, стесняя движения. Но сбрасывать их никто не стал, да, впрочем, на это и времени уже не оставалось. Змеи, казалось, пришли в себя и осознали, что происходящее угрожает их существованию. Движения рептилий стали более целенаправленными, твари ринулись к отверстиям выходов, и здесь-то их и встретили воины. Пока хватало, они швыряли в змей факелами, метя в раскрытые пасти или глаза.
К Ренкру рванулось сразу три змеи, но отверстие могло впустить лишь одну. Ее, пытающуюся вползти, он огрел по носу пылающим факелом, а затем, как только она зашипела, сунул горящее дерево ей в пасть. Тварь застыла, глаза ее как-то странно потускнели, потом вспыхнули изнутри изумрудным огнем, и она медленно сползла в котлован.
Тотчас к отверстию рванулась следующая. Третья цапнула ее сзади, деликатно предлагая пропустить себя вперед. Ренкр тем временем повторил свой маневр, но, хотя факел и попал змее в рот, та мотнула головой, и он, шипя и рассыпая светящиеся куски, вылетел и упал в коридор. Сама змея вновь рванулась было в сторону долинщика, но, видимо, сзади ее сильно достала товарка, и поэтому тварь выползла и огрызнулась на подругу.
Пока змеи сражались, парень проверил, сколько еще осталось факелов, — и выругался. Их больше не было. Он оглядел свое снаряжение: меч да два кинжала. Не густо.
Подумал: «А ведь, пожалуй, придется умереть».
Ренкр не чувствовал страха, только разочарование и обиду, что задуманное так и не удалось осуществить. Но, если честно, то так умирают все — что-то не доделав, чего-то не успев.
Ренкр мысленно пожал плечами. Отступать ведь все равно нельзя, иначе все, что они проделали, окажется напрасным, змеи прорвутся и уйдут. Итак…
Пока две рептилии выясняли отношения, третья обползла их справа и втиснулась в отверстие. Она была настолько огромной, что почти полностью закупорила ход.
Ренкр ухватил рукоять меча обеими руками и приготовился к смерти.
ЭПИЛОГ. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Одинокий рубился, как и все, потому что запасы факелов у горян уже давно закончились. Но он был более опытен, и поэтому ему удалось, отбив очередную атаку, добиться передышки и оглядеться.
Он увидел, что в котловане оставалось еще много змей, не успевших добраться до отверстий и умереть от рук воинов. И все они не шевелились. Твари, которых он видел, валялись дохлые, лишь одна, на дальнем краю котлована, все еще была жива. Она как раз вползала в отверстие, и Одмассэн обмер, сообразив, что это отверстие очень может быть тем самым, где стоит Ренкр.
Тем временем тела змей, валявшиеся в беспорядке на дне котлована, стали смердеть так, что казалось, вознамерились хоть напоследок отомстить обидчикам. Туши текли, чешуя, слипаясь, отваливалась целыми кусками и смешивалась в разнородную омерзительную массу. Эта самая масса начала пузыриться, в ней возникли водовороты, а на поверхности, все убыстряя движение, плавали обгоревшие куски факелов. Пузыри все увеличивались — и взрывались, разлетаясь клочьями к стенам пещеры.
Раздались крики боли — это ошметки пузырей зацепили некоторых воинов, и те кричали, обожженные и напуганные происходящим.
— Уходим, — скомандовал Одмассэн.
Мгновенно приказ был передан. В ответ послышались свистки, подтверждавшие, что команда услышана. Теперь каждый выходил своим путем, чаще всего незнакомым.
Одинокий и несколько его воинов, оказавшиеся с ним в одном коридоре, так как замены не потребовалось, поднялись тем же колодцем, которым спускались сюда.
Ситуация, когда каждый мог оказаться отдельно от других, была заранее предусмотрена. В этом случае следовало отправляться обратно в селение поодиночке или группами, не дожидаясь остальных. Так Одмассэн и поступил.
Они, Одинокий и его отряд, вернулись в селение первыми. Потом, в течение еще двух месяцев, возвращались остальные. Они рассказывали странные и удивительные вещи о том, что им довелось пережить, они редко улыбались с тех пор, но они все-таки возвратились, а змеи больше не появлялись.
Одмассэн ждал еще два месяца после того, как вернулся последний из воинов, но потом, сжав кулаки, признался как-то Монну, что уже не верит в то, что Ренкр остался жив. В Пещере Совета Одинокого попросили стать вэйлорном, и он молча кивнул, стиснув зубы. «В память о мальчике».
Больше он никогда не говорил о Ренкре, лишь раз мельком заметил Монну, что самое страшное в жизни — потерять двух взрослых сыновей и при этом знать, что мог их спасти, обоих. Одмассэн сильно корил себя за то, что не остановил Ренкра тогда в котловане, хотя и понимал, что никогда не сделал бы этого.
Однако же… Однако же жизнь продолжалась.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОСКОЛОК КАМНЯ ЖИЗНИ
— …И пить кровь противно, и тоска в глазах такая, что выть впору… Ведь противно, а?!
— Противно, — честно признался подмастерье.
— Но иначе нельзя. Времена такие… порванные.
Генри Лайон Олди
ПРОЛОГ. СТРАННИК
В общем, чего-то подобного, наверное, стоило ожидать. Нельзя все время прятаться от своего прошлого, даже на другом конце материка.
Я хотел было убедить себя в том, что это не более чем мои беспочвенные опасения, хотя прекрасно знал: демоны не лгут. По крайней мере, до тех пор, пока вы не даете им такой возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109