Как только мы миновали ворота (небо уже серело в предчувствии скорого утра, стражники в эти часы были особенно мрачны и недовольны собой вкупе со всеми окружающими, дико ругались и вяло двигались), я разорвал веревки, прорегенерировал израненные руки и обезоружил своих любезных проводников. Потом связал их, снабдил каждого персональным кляпом и уложил в кустиках, но так, чтобы не могли развязать друг друга. Для подобного случая как раз сгодились заросли дыродела. В общем, гномы остались сторожить наши с Ренкром вещи, а я отправился спасать паренька.
У каждого города, кроме главных ворот и великого множества потайных дверец в стенах, есть еще как минимум два хода: трубы для слива отбросов и забора воды. Гритон-Сдраул стоял, окруженный рекой, которую смирили местные хитроумные инженеры. Разумеется, водозабор должен был находиться выше по течению, и я отправился туда, надеясь, что мне повезет. Не хотелось бы влезать в трубу для слива отбросов, но если ничего другого не найду — придется. Слава Создателю, нашелся водозабор. После долгого /как и в тот раз. Ты помнишь, как это было в прошлый раз?!/ путешествия по трубам я наконец всплыл в городском колодце.
Рассвело. Я выглянул наружу, узнавая внутренний двор казарм, расположенных около крепостных стен. Только было собрался выбраться и идти на поиски парня, как раздались шаги и тихий разговор — меняли ночную стражу, и ночные дежурные возвращались к себе в постели. Мне же не оставалось ничего другого, как вернуться в колодец.
Я погрузился в холодную воду, оставив на поверхности только голову. Воины подошли, и один произнес:
— Подожди-ка, напьюсь воды.
Нырнув как можно глубже, я почувствовал волну, рожденную упавшим в воду деревянным ведром. Цепь, державшая его, натянулась, и наполненное ведро рванулось вверх. Я — следом за ним, чтобы вдохнуть в легкие очередную порцию воздуха. Наверху жадно пили воду. Потом на меня выплеснули остатки.
— Идешь завтра в город? — спросил второй стражник.
Первый крякнул, отирая рукавом рот:
— Куда уж! Тролля лысого!
Немного успокоившись, объяснил:
— Идти-то я иду, но на дежурство. Завтра прилетает дракон, чтобы забрать пленника, которого сегодня вечером поймал Падальщик. И вот тебе — ни с того ни с сего приказано окружить всю площадь тройным кольцом охраны. Вечно он наловит таких, что потом…
Второй оборвал говорившего:
— Осторожнее. Торн имеет множество ушей, и не все расположены у него на голове.
— Верно, — кивнул стражник. — Пойдем-ка отсыпаться, нечего здесь торчать.
Они ушли. Вокруг меня плескалась холодная вода, над головой просыпался Гритон-Сдраул, а я… А что я?! Что я?! Однажды уже мне…
Нет, не о том. Ведь все равно мне не удастся вытащить его оттуда. Тройное кольцо охраны. Куда уж мне, муха не пролетит. Довольно! — прочь отсюда, прочь, потому что сейчас все проснутся, кто-то обязательно заглянет в колодец, и тогда позовут Падальщика, и он… и я… а-а-а…
Что-то больно ударило по голове, и Ренкр проснулся. Оказалось, дверь его камеры открыли, и он попросту выпал оттуда, рухнул на каменный пол коридора — потому что спал, прислонившись к этой самой двери. Грубым рывком ему помогли подняться на ноги. Оказалось, вчерашний горбун. Как бишь его? Ах да, Вари.
— Пошли, красавчик, — хмыкнул гном, — тебя ждут.
Горбун долго вел пленника полутемными коридорами с дверьми в стенах. Из-за некоторых доносились дикие вопли, когда Ренкр и Властитель проходили мимо; кое-где слышались проклятия, стоны, хохот. С ужасом альв подумал о том, какие звуки издавал бы он сам, просиди некоторое время в этих каменных гробах. Наконец они вышли на свет. Узкая площадка перед грязными воротами была заполнена стражниками. «Сразу шестеро — это за что ж такая честь?» Тюремщику отдали причитавшиеся ему деньги, после чего повели пленника по улочкам Гритон-Сдраула. Повели быстро, но организованно, и вот
— оказались на огромной площади. Она была оцеплена четверным (в последнюю минуту Торн смог на этом настоять, хотя спорить и убеждать пришлось долго) кольцом воинов, теснивших горожан к стенам домов. На самой площади стоял небольшой, наскоро изготовленный помост, куда поднялся Ренкр в сопровождении конвоя. Все остальное пространство оставалось свободным, и парень уже начал догадываться зачем. Все это напоминало ему Хэннал. Не хватало только главного актера, и тот уже приближался, роняя тяжелую тень на крыши домов и на тех гномов, которые не побоялись выйти на улицы.
«Что тянет нас всех приобщиться к тайне смерти, увидеть, как улетает, чтобы погибнуть где-то вдали от родных, живое разумное существо? В детстве мы отчаянно рубим высокий бурьян и, глядя, как он падает, взмахивая на прощание мягкими зелеными листами, представляем, что это вовсе не бурьян, что это — альв, гном, тролль, дракон — кто угодно, но обязательно чтобы живой. Потом мы начинаем давить муравьев, мучать стрекозят, до смерти загонять испуганных цыплят — и при этом хохочем, весело размахиваем руками, зовем друзей, чтобы похвастаться своими подвигами. Какими-то ущербными ты сделал нас, Создатель, какими-то неправильными. Вот и сейчас собрались здесь, как на представление, словно детишки, чтобы послушать страшную, но от этого только более притягательную сказку. А потом, когда все закончится, разойдутся по домам, будут цокать языками, качать головами и додумывать, что же со мной произошло потом. Дети. Большие жестокие дети, играющие во взрослых, разумных, мудрых. Но за игрой — все те же растерянные лица. И поэтому бьют: в детстве — бурьян, в юношестве — одногодка-соперника, сейчас — чужеземца. Бьют, потому что можно ударить безнаказанно, можно ударить, а потом попытаться убедить себя, что ты — самый сильный, самый взрослый, самый правильный. И ведь знают, что не убедить, догадываются, что где-то есть другой путь, на самом деле верный путь, чувствуют, что творят зло, — и все-таки творят. Потому что так спокойнее. И потом — так же все поступают. Дети». Ренкр поднял голову, чтобы посмотреть на дракона, и внезапно понял, что существо, летящее к нему, необычайно красиво. Золотистая с различными оттенками чешуя играла бликами в лучах солнца. Вытянутые челюсти были крепко сжаты, большие бугры глаз сзади прикрывались ажурными треугольными щитками. В месте соединения черепа с шеей покачивался островерхий воротник лилового цвета. Огромные лапы были поджаты, а крылья пребывали в недвижности, пока дракон планировал к площади. Хвост на конце, сплющенный в вертикальной плоскости, видимо, помогал рулить при полете.
Дракон сел на булыжник, устилавший площадь, и внимательно посмотрел на эшафот. Сопровождаемый конвоем, Ренкр подошел к левому боку существа и взобрался на его шипастую спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109