Я слышал, что уже поговаривают о возвращении темных времен.
– Спасибо за предупреждение, Хеддон. – И мы выехали за ворота.
Обычно во время прогулок Валлин болтала без умолку, ее воодушевляла любая деятельность, тогда как меня пожирал дикий, животный страх. Она заставляла своего жеребца взбираться на холмы, а потом с гиканьем гнала его вниз, сбивая с веток снежные шапки. Но в этот день она почти ничего не говорила, двигаясь без цели, кружась на одном месте, объезжая холмы, вместо того чтобы брать их штурмом. На наши плащи и волосы оседал туман, его капельки тут же замерзали прозрачными бусинками. Я надеялся, что мы все-таки не заблудимся в серо-синих тучах, опустившихся, как казалось, до самой земли.
– Как гастеи могут убивать своих родственников? – заговорил я, стараясь разогреть онемевшие мышцы. – Я думал, что такое невозможно.
Валлин смотрела прямо перед собой, гордо вскинув голову:
– Эти гастеи нездоровы, они обожают заключать кого-нибудь из нас в телесную оболочку и убивать тело, не позволяя выйти из него. Только когда тело погибает, они увозят его подальше, в горы, и там выпускают жертву. Те, кто был долго заключен в мертвом теле, забывают все, что они умели, все, чего достигли. Они не могут найти дорогу обратно, и для них наступают темные времена.
Я нервно заерзал, подумав о зеркале Латена, которым Меррит удерживал демонов в телах, убивая их… Я тоже много раз проделывал это. Нездоровы. Да. Наверное, мы тоже.
Прошло около часа, и я уловил в воздухе вонь демонов, густой душный запах, от которого все во мне восстало. В замке Денаса я уже забыл о подобных ощущениях.
– Валлин…
Она подняла руку, призывая меня к молчанию, потом указала на лысый склон, закрытый тучами. Огромный темно-серый клубок облаков разрастался у нас на глазах. Из темного пятна доносились звериные крики, заглушаемые раскатами грома, яростными воплями и стонами, – бешеные псы почуяли свежую кровь.
Мое тело узнавало то, что я видел и слышал. Ведь я сотни раз видел и слышал подобное в прежней жизни. Мои мышцы напряглись, чувства обострились, кинувшись на поиски мелидды, которая могла бы напитать их. Битва демонов шла в центре бурана, не такая, как на учебной арене, а настоящая кровавая битва. Из туч появлялись чудовищные формы: стая огромных шакалов с окровавленными клыками, похожие на обезьян твари с шестью руками, гигантская кошка со змеей вместо хвоста, – и среди всего этого хаоса, едва заметный в тумане, парил дракон с кожаными крыльями.
– Хиссад хвид зар! – При этих словах золотистый огонь метнулся на черных тварей. – Убирайтесь отсюда! Прочь, в свои подземелья, или обратитесь в прах! – Денас… дракон… великолепный и могущественный. Он никогда не принимал этого обличья на учебной арене.
Вопли становились все громче и яростнее. Шакалы рвали кожаные крылья. Кошка шипела, отовсюду неслись звуки боли и безумной злобы. Темные тучи сомкнулись, заслонив от нас сцену. Мои кости ныли от звуков, поводья выпали из ослабевших рук. Я потянулся вперед, чтобы поднять их, и так и замер, словно грива коня могла меня защитить. Потом фонтан тьмы устремился в небеса и обрушился вниз, на покрытую снегами землю. В следующий миг я ощутил взрыв боли, мир содрогнулся, освободив клубок темной силы. Смерть демона, многократно усиленная.
Валлин сидела спокойно и прямо. Наблюдала. Ждала.
Тьма медленно разошлась в стороны, оставив провал, похожий на разверстую могилу. Я пытался отдышаться и избавиться от мерзкого привкуса во рту, оставшегося после взрыва, и тут зазвучала песня. Песнь скорби, песнь воинов об их потере, такой глубины и силы, что с ней не могла сравниться ни одна известная мне траурная песня. Звуки достигли апогея и начали затихать, с последним звуком исчез и последний сгусток тьмы, даже ветер на мгновение затих, словно выражая свое сочувствие. Пятеро приглушенно светящихся рей-киррахов с усталыми, покрытыми шрамами лицами спускались к нам по склону. Их вел Денас. Когда они поравнялись с нами, Денас придержал своего коня, пропуская вперед своих воинов. Он лишь мельком взглянул на Валлин, после чего пристально посмотрел на меня. Его взгляд полыхал ненавистью, мне показалось, что он сейчас скажет что-то, но он просто дождался, пока проедет его отряд, потом тронул поводья своего неживого коня и двинулся вслед за воинами к замку.
– Они потеряли товарища? – Я тут же пожалел о своем вопросе. Мое любопытство как-то оскорбляло горе Денаса.
– Нет, – ответила Валлин. Следующий порыв ветра поднял вокруг нее снежное облачко, она вздрогнула и развернула коня, направляя его к замку. – Он пел по гастеям.
На сорок первый день моего пребывания в замке – приблизительно сорок первый, ночи и дни не отличались друг от друга, поэтому я мог пропустить что-нибудь или добавить, – она взяла меня с собой в темный город на горизонте. Я был удивлен. Я знал, что в Кир-Вагоноте были другие замки. Например, у Радита, предполагаемого вождя для «великого дела», была своя крепость. Но меня никогда не брали ни туда, ни в мастерские рудеев, которые находились в низких длинных домах, почти полностью погребенных под снегом. И я был рад этому, потому что черно-серебристый кошмар продолжал жить в снегах за замороженным замком, где-то рядом с безумными гастеями.
Я пытался избежать путешествия.
– Я нашел новую книгу о горах, – начал я. – Клянусь, она закончена и от начала до конца связная и логичная. – Я уже знал, что многие книги выглядят очень странно, словно конец одной книги попадал в середину другой. – К тому же мы не закончили вашу поэму. Если вы хотите придать ей необходимое звучание, придется поработать еще.
– Но ты ни разу не видел города, а рудеи так трудились над ним. Это самое большое доказательство того, что мы покончили с темными временами.
Я не мог отказать ей, поэтому взял плащ и перчатки, и мы поехали через ажурный мост в снежную пустыню.
– Расскажите мне о темных временах. – Я хотел отвлечься от тех ужасов, которые ждали меня в воющем ветре, и от своей ненормальной любви к демону. Эти «темные времена» очень часто упоминались, но никогда не обсуждались невеями.
– Это было после того, как похитили Кир-Наваррин. Когда мы оказались в Кир-Вагоноте, – ответила она, заставляя своего коня идти в ногу с моим, – мы не могли вспомнить свои имена и свои формы, не могли найти то, что нам было нужно… не могли чувствовать… не могли видеть. И не было ничего, кроме этого. – Она обвела рукой мрачный пейзаж. – Долго. Очень долго. Хотя мы прекрасно все помним, говорить об этом тяжело.
Ее лицо приобрело новое выражение, как дерево приобретает новую форму под умелыми руками. На какой-то миг ее серебристое сияние залило черты лица молодой женщины, придав им иную красоту – старше, печальнее, величественнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Спасибо за предупреждение, Хеддон. – И мы выехали за ворота.
Обычно во время прогулок Валлин болтала без умолку, ее воодушевляла любая деятельность, тогда как меня пожирал дикий, животный страх. Она заставляла своего жеребца взбираться на холмы, а потом с гиканьем гнала его вниз, сбивая с веток снежные шапки. Но в этот день она почти ничего не говорила, двигаясь без цели, кружась на одном месте, объезжая холмы, вместо того чтобы брать их штурмом. На наши плащи и волосы оседал туман, его капельки тут же замерзали прозрачными бусинками. Я надеялся, что мы все-таки не заблудимся в серо-синих тучах, опустившихся, как казалось, до самой земли.
– Как гастеи могут убивать своих родственников? – заговорил я, стараясь разогреть онемевшие мышцы. – Я думал, что такое невозможно.
Валлин смотрела прямо перед собой, гордо вскинув голову:
– Эти гастеи нездоровы, они обожают заключать кого-нибудь из нас в телесную оболочку и убивать тело, не позволяя выйти из него. Только когда тело погибает, они увозят его подальше, в горы, и там выпускают жертву. Те, кто был долго заключен в мертвом теле, забывают все, что они умели, все, чего достигли. Они не могут найти дорогу обратно, и для них наступают темные времена.
Я нервно заерзал, подумав о зеркале Латена, которым Меррит удерживал демонов в телах, убивая их… Я тоже много раз проделывал это. Нездоровы. Да. Наверное, мы тоже.
Прошло около часа, и я уловил в воздухе вонь демонов, густой душный запах, от которого все во мне восстало. В замке Денаса я уже забыл о подобных ощущениях.
– Валлин…
Она подняла руку, призывая меня к молчанию, потом указала на лысый склон, закрытый тучами. Огромный темно-серый клубок облаков разрастался у нас на глазах. Из темного пятна доносились звериные крики, заглушаемые раскатами грома, яростными воплями и стонами, – бешеные псы почуяли свежую кровь.
Мое тело узнавало то, что я видел и слышал. Ведь я сотни раз видел и слышал подобное в прежней жизни. Мои мышцы напряглись, чувства обострились, кинувшись на поиски мелидды, которая могла бы напитать их. Битва демонов шла в центре бурана, не такая, как на учебной арене, а настоящая кровавая битва. Из туч появлялись чудовищные формы: стая огромных шакалов с окровавленными клыками, похожие на обезьян твари с шестью руками, гигантская кошка со змеей вместо хвоста, – и среди всего этого хаоса, едва заметный в тумане, парил дракон с кожаными крыльями.
– Хиссад хвид зар! – При этих словах золотистый огонь метнулся на черных тварей. – Убирайтесь отсюда! Прочь, в свои подземелья, или обратитесь в прах! – Денас… дракон… великолепный и могущественный. Он никогда не принимал этого обличья на учебной арене.
Вопли становились все громче и яростнее. Шакалы рвали кожаные крылья. Кошка шипела, отовсюду неслись звуки боли и безумной злобы. Темные тучи сомкнулись, заслонив от нас сцену. Мои кости ныли от звуков, поводья выпали из ослабевших рук. Я потянулся вперед, чтобы поднять их, и так и замер, словно грива коня могла меня защитить. Потом фонтан тьмы устремился в небеса и обрушился вниз, на покрытую снегами землю. В следующий миг я ощутил взрыв боли, мир содрогнулся, освободив клубок темной силы. Смерть демона, многократно усиленная.
Валлин сидела спокойно и прямо. Наблюдала. Ждала.
Тьма медленно разошлась в стороны, оставив провал, похожий на разверстую могилу. Я пытался отдышаться и избавиться от мерзкого привкуса во рту, оставшегося после взрыва, и тут зазвучала песня. Песнь скорби, песнь воинов об их потере, такой глубины и силы, что с ней не могла сравниться ни одна известная мне траурная песня. Звуки достигли апогея и начали затихать, с последним звуком исчез и последний сгусток тьмы, даже ветер на мгновение затих, словно выражая свое сочувствие. Пятеро приглушенно светящихся рей-киррахов с усталыми, покрытыми шрамами лицами спускались к нам по склону. Их вел Денас. Когда они поравнялись с нами, Денас придержал своего коня, пропуская вперед своих воинов. Он лишь мельком взглянул на Валлин, после чего пристально посмотрел на меня. Его взгляд полыхал ненавистью, мне показалось, что он сейчас скажет что-то, но он просто дождался, пока проедет его отряд, потом тронул поводья своего неживого коня и двинулся вслед за воинами к замку.
– Они потеряли товарища? – Я тут же пожалел о своем вопросе. Мое любопытство как-то оскорбляло горе Денаса.
– Нет, – ответила Валлин. Следующий порыв ветра поднял вокруг нее снежное облачко, она вздрогнула и развернула коня, направляя его к замку. – Он пел по гастеям.
На сорок первый день моего пребывания в замке – приблизительно сорок первый, ночи и дни не отличались друг от друга, поэтому я мог пропустить что-нибудь или добавить, – она взяла меня с собой в темный город на горизонте. Я был удивлен. Я знал, что в Кир-Вагоноте были другие замки. Например, у Радита, предполагаемого вождя для «великого дела», была своя крепость. Но меня никогда не брали ни туда, ни в мастерские рудеев, которые находились в низких длинных домах, почти полностью погребенных под снегом. И я был рад этому, потому что черно-серебристый кошмар продолжал жить в снегах за замороженным замком, где-то рядом с безумными гастеями.
Я пытался избежать путешествия.
– Я нашел новую книгу о горах, – начал я. – Клянусь, она закончена и от начала до конца связная и логичная. – Я уже знал, что многие книги выглядят очень странно, словно конец одной книги попадал в середину другой. – К тому же мы не закончили вашу поэму. Если вы хотите придать ей необходимое звучание, придется поработать еще.
– Но ты ни разу не видел города, а рудеи так трудились над ним. Это самое большое доказательство того, что мы покончили с темными временами.
Я не мог отказать ей, поэтому взял плащ и перчатки, и мы поехали через ажурный мост в снежную пустыню.
– Расскажите мне о темных временах. – Я хотел отвлечься от тех ужасов, которые ждали меня в воющем ветре, и от своей ненормальной любви к демону. Эти «темные времена» очень часто упоминались, но никогда не обсуждались невеями.
– Это было после того, как похитили Кир-Наваррин. Когда мы оказались в Кир-Вагоноте, – ответила она, заставляя своего коня идти в ногу с моим, – мы не могли вспомнить свои имена и свои формы, не могли найти то, что нам было нужно… не могли чувствовать… не могли видеть. И не было ничего, кроме этого. – Она обвела рукой мрачный пейзаж. – Долго. Очень долго. Хотя мы прекрасно все помним, говорить об этом тяжело.
Ее лицо приобрело новое выражение, как дерево приобретает новую форму под умелыми руками. На какой-то миг ее серебристое сияние залило черты лица молодой женщины, придав им иную красоту – старше, печальнее, величественнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103