В 1717 году воронежскому губернатору было велено позаботиться о вылавливании птиц и диких зверьков. В дальнейшем Петр издает несколько указов с призывами к населению приносить все, что «зело старо и необыкновенно»: кости вымерших животных и птиц, предметы старины, древние грамоты, рукописные и печатные книги, а также уродов.
Собирание монстров (уродов) и раритетов (редкостей) населением популяризировала газета «Ведомости», напечатавшая заметку: «Из Малой России гетман господин Скоропадский прислал сюды в спирте двух монстров, одного мужеска и женска полов, в одном составе сросшиеся, да теленка с двумя головами».
Приток экспонатов увеличивался с каждым годом: из Выборга прислали овцу, у которой по сторонам по два глаза и два языка; из Тобольска было получено несколько барашков: у одного из них восемь ног, у другого три глаза, два туловища и шесть ног. В Нижнем Новгороде родился младенец с тремя ногами, а в Уфе – с двумя головами. Они тоже оказались экспонатами Кунсткамеры. Царь сам поставлял экспонаты в музей: из Дербента он распорядился доставить деревянное блюдо с серебряным ключом, преподнесенным русским войскам правителем завоеванного города, а также медное ядро, которым стреляли из крепости.
В Кунсткамере хранились также пушки старинного литья. Русскому послу в Голландии Борису Ивановичу Куракину царь дважды предписывал покупать в европейских странах старинные пушки русского производства, захваченные шведами в предшествующих войнах. Теперь Швеция решила продажей их пополнить оскудевшую казну. Удивляла щедрость Петра, обычно прижимистого, но в данном случае рекомендовавшего не скупиться при покупке музейных экспонатов. Куракину он писал: «Старайтесь их купить, а наипаче такие, которые гораздо стары, чтоб их не упустить в другие руки, и для того не жалейте денег».
Петр воспользовался еще одним источником пополнения Кунсткамеры. Уже в XVII веке правительство снаряжало специальные экспедиции для поисков полезных ископаемых, главным образом благородных металлов, а также для описания вновь присоединенных к России земель. Петр расширил задачи подобных экспедиций. Важнейшая из них, под началом доктора Мессерпшидта, была отправлена в 1720 году сроком на семь лет для обследования Сибири. Мессершмидту поручалось изучить географию страны, описать народы, ее населявшие, заняться изучением языков аборигенов и сбором памятников древностей.
Мессершмидт прислал для Кунсткамеры большое количество чучел птиц и животных Сибири, а также древние памятники живших там народов, коллекции по этнографии. В итоге собрание Кунсткамеры по богатству и разнообразию экспонатов уже к концу жизни Петра приобрело славу едва ли не самого богатого в Европе.
В одной из комнат помещалось несколько тысяч анатомических препаратов по эмбриологии и анатомии человека, а также всевозможных мелких животных. В другой комнате были расставлены склянки с человеческими плодами от зародыша до зрелости, с различными монстрами, а также чучелами рыб.
Остальные комнаты предназначались для размещения чучел животных и птиц, а также этнографических и нумизматических экспонатов. Демонстрируемым предметам стремились придать выразительность путем их сочетания, иногда нелепого, но внешне эффектного. Сложными и замысловатыми композициями отличалась коллекция Рюйша: змея держит в зубах семинедельный человеческий плод; шестимесячный плод в гробу украшен венком из цветов, запах которых он будто бы вдыхает. Анатом проявлял также изобретательность при размещении внутренностей человека и показе больных органов.
На втором этаже Кикиных палат стояли шкафы, забитые книгами. Библиотека комплектовалась из разных источников при самом активном участии Петра. В основе ее лежала библиотека Аптекарской канцелярии, перевезенная из Москвы в Петербург в 1712 году л состоявшая преимущественно из медицинских книг. Позже библиотека пополнилась книжным собранием герцога Голштинского, подаренным Петру вместе с Готторпским глобусом. В состав библиотеки влилось также книжное собрание герцога Курляндского. Наконец, библиотека пополнялась за счет книг, конфискованных у опальных вельмож, а также вымороченных библиотек. В их числе библиотека царевича Алексея, барона Шафирова, умершего царского лекаря Арескина и др. Австрийский резидент Вебер записал еще в 1716 году о Кунсткамере: «По справедливости заставляет удивляться, каким образом такое громадное, драгоценное собрание могло быть составлено в столь короткое время»; о библиотеке: «Если будет продолжаться постоянное приращение и теперь уже драгоценной библиотеки, то в немного лет она станет наряду с важнейшими европейскими не по числу, но по достоинству находящихся в ней книг». К 1725 году библиотека представляла огромное по масштабам тех времен книжное собрание. Ее фонд насчитывал около 11 тысяч томов. Это дало основание современнику отозваться о ней так: библиотека в Петербурге не уступала «никакой другой подбором и богатством превосходнейших книг».
Кунсткамера и библиотека были в 1719 году открыты для свободного обозрения и пользования. Обоим учреждениям царь с самого их возникновения придавал просветительский характер. «Я хочу, – говорил он, – чтобы люди смотрели и учились». Когда Павел Иванович Ягузкинский предложил Петру установить плату за посещение Кунсткамеры и пользование библиотекой, как это делалось в саранах Западной Европы, тот отклонил это предложение, заявив: «Я еще приказываю не только всякого пускать сюда даром, но если кто приедет с компаниею смотреть редкости, то и угощать их на мой счет чашкою кофе, рюмкою водки, либо чем-нибудь иным в самых этих комнатах». На угощение была отпущена значительная по тем временам сумма – 400 рублей в год.
Рядом с Кикиными палатами, на берегу Невы, на месте нынешнего въезда на Литейный мост, находилось второе по значению промышленное предприятие столицы – литейный двор. По размерам литейный двор намного уступал Адмиралтейству, но он, подобно Адмиралтейству, являлся комбинатом: главным в этом комбинате был цех, где происходило литье стволов медных пушек. Его обслуживали разнообразные вспомогательные мастерские: токарная, столярная, слесарная, лафетная и др. Литейный двор мог изготовить все необходимое для артиллерии: стволы пушек здесь же сверлили, рядом изготовляли колеса и лафеты, пушечные фитили и даже пушечную упряжку.
Петр иногда навещал литейный двор, причем в качестве не экскурсанта, а работника. В походном журнале царя, регистрировавшем каждый его выход, читаем следующую запись от 10 сентября 1715 года: «Его величество был в мыльне и кушал дома и был на Литейном дворе, вылили 6 мортир я 1 гаубицу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120