первое, было бы что при мире уступить, о котором уже шведы говорить начинают; второе, что сия провинция есть маткою Швеции, из которой они довольствуются не токмо скотом и протчим, но и дровами; и когда ее взять, то шведская шея мягче гнуться станет».
Петр не впервые пророчил войне близкий конец, и каждый раз его прогнозы не оправдывались. Что это, просчеты царя, неумение его взвешивать реальные шансы воевавших сторон? Петр рассуждал правильно, с точки зрения здравого рассудка он учитывал все моменты, влиявшие на ход войны, за исключением одного – безрассудства Карла. Шведский король проявлял нелепое упрямство, пагубное для себя и для своей страны. Он сидел в Бендерах и посылал бесчисленные повеления, требовавшие новых жертв от населения истощенной страны.
В конце апреля десантный корпус в 16 тысяч человек, посаженный на галеры и другие мелкие суда, отправился к финским шхерам. Авангардом десанта командовал Петр. Высаженные у Гельсингфорса войска не встретили сопротивления. Предав город огню, шведы оставили его без боя. Не оказав сопротивления, они ушли и из Борго. Из этого города 16 мая царь отправляет Екатерине шутливое письмо: «Объявляю вам, что господа шведы нас зело стыдятца, ибо нигде лица своего нам казать не изволят».
Оставив войска в распоряжении Апраксина, Петр вернулся 7 июня в Кронштадт, где получил от Меншикова известие об успехе под Тонингеном: свыше 11 тысяч шведов во главе со Стенбоком сдались союзным войскам. Царь посчитал, что настало подходящее время возобновить хлопоты о своем повышении в чине, поскольку он тоже был причастен к победе.
Указ о присвоении Петру чина полного генерала был подписан «князем-кесарем» еще 7 марта 1712 года. Петр, однако, задержал обнародование указа, что свидетельствует о том, что порядок продвижения по службе он распространял и на себя: очередной военный чин должен присваиваться за успешное руководство военными операциями, а не просто за службу. Как и всегда в этих случаях, он обратился с челобитной к «князю-кесарю» Ромодановскому: «Понеже ваш указ, вписанный о перемене чина моего к генерал-фельдмаршалу Шереметеву я тогда не объявил ради несчастья против турок, а сей виктории могу и я причасником быть, ибо по разбитии датских войск, никто оного иной в Тонинг загнал, как российские войски, где я командиром был (о чем уже вашему величеству давно известно)».
Во второй половине 1713 года царь еще дважды радует своих корреспондентов успешными операциями. Меншикову он пишет об овладении городом Або. Светлейший не остался в долгу и тоже дал повод царю известить своих друзей о крупном успехе в Померании: «славная Штетинская крепость, то есть главный или столичный померанский город от неприятеля счастливо взята с малым уроном наших людей».
Итогами 1713 года Петр остался вполне удовлетворенным: шведы были почти полностью изгнаны из континентальной Европы, лишились значительной части Финляндии. Радовали и вести из Турции. Правда, там Карлу XII удалось еще раз убедить султана объявить войну России, но это вызвало такое недовольство в самой Турции, что военные действия фактически не начинались.
В известиях с юга Петра более всего устраивало намерение султана выслать из пределов страны Карла XII. Обстоятельства выдворения надолго задержавшегося в Турции шведского короля давали основание полагать,. что он уже лишился кредита у султана и не сможет провоцировать его на войну.
По поручению султана турецкий сераскер и крымский хан прибыли в Бендеры к Карлу XII с предложением покинуть турецкие владения. Король отказался выполнить повеление султана. Тогда 12 тысяч татар и янычар окружили королевский стан, надеясь блокадой принудить короля к сдаче. Но, лишившись продовольствия и фуража, король велел перестрелять подаренных султаном арабских коней. Одновременно он начал укреплять свой лагерь, роздал оружие даже слугам и канцеляристам.
Когда королю сообщили, что будет применена сила, он ответил: на такой шаг не осмелятся.
Сколько ни уговаривали короля оставить страну добровольно, как ни убеждали его, что сопротивление горстки людей огромной армии бессмысленно, он оставался непреклонным. Турки подвергли дом артиллерийскому обстрелу и подожгли его. Кто-то из свиты короля сказал об опасности погибнуть в огне. Но Карл продолжал играть роль трагического актера: «Пока не станут гореть ваши платья, опасности никакой нет!»
Все же король вынужден был покинуть горящий дом. Янычары обезоружили его и привели к сераскеру. Во время схватки осаждавших с осажденными погибло около 600 турок. Так Карл XII отблагодарил хозяев за четырехлетнее гостеприимство.
Поражения шведов на суше, утрата ими многих владений на континенте, а также опорных пунктов в Финляндии наносили огромный ущерб экономическому и военному потенциалу Швеции. Страна агонизировала, но продолжала сопротивление. Петр ясно представлял пути и средства достижения мира. Шведы, по его мнению, все еще надеялись на неуязвимость своей коренной территории. Военно-морской флот, по выражению Петра, был «последней надеждой» Швеции. Задача состояла в том, чтобы лишить ее этой «последней надежды», то есть дополнить превосходство вооруженных сил России на суше превосходством на море.
Строительство флота постоянно привлекало внимание Петра. Он не жалел ни времени, ни усилий для создания верфей, спуск корабля на воду был для него праздником. Приезжая в Петербург, царь всегда прежде всего спешил заглянуть на Адмиралтейскую верфь, где он распоряжался, наставлял, показывал, проверял. И тем не менее Балтийский флот уступал шведскому. Со времени основания Петербурга он ежегодно пополнялся новыми кораблями, но вплоть до Полтавской виктории на флот возлагались преимущественно оборонительные задачи. Этими задачами определялся класс закладываемых кораблей – тогда строили главным образом мелкие суда, рассчитанные на плавание у побережья. Теперь принимались срочные меры к сооружению линейных кораблей, оснащенных десятками пушек и способных выполнять боевые задания в открытом море. Энергичные заботы приносили плоды. 15 июля 1713 года царь пишет находившемуся в Турции Шафирову: «Флот наш, слава богу, множитца, мы уже ныне тринадцать линейных кораблей от 50 пушек и выше имеем, а еще ждем довольного числа к себе». Петр был прав: его. детище мужало, число линейных кораблей увеличивалось. Но в такой же мере он был прав, когда два месяца спустя сказал: «А мы большими кораблями не сильны».
Царь решил ускорить комплектование флота покупкой готовых кораблей за границей. Еще в 1711 году он отправляет в секретную заграничную командировку корабельного мастера, выходца из аристократической фамилии Федора Салтыкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Петр не впервые пророчил войне близкий конец, и каждый раз его прогнозы не оправдывались. Что это, просчеты царя, неумение его взвешивать реальные шансы воевавших сторон? Петр рассуждал правильно, с точки зрения здравого рассудка он учитывал все моменты, влиявшие на ход войны, за исключением одного – безрассудства Карла. Шведский король проявлял нелепое упрямство, пагубное для себя и для своей страны. Он сидел в Бендерах и посылал бесчисленные повеления, требовавшие новых жертв от населения истощенной страны.
В конце апреля десантный корпус в 16 тысяч человек, посаженный на галеры и другие мелкие суда, отправился к финским шхерам. Авангардом десанта командовал Петр. Высаженные у Гельсингфорса войска не встретили сопротивления. Предав город огню, шведы оставили его без боя. Не оказав сопротивления, они ушли и из Борго. Из этого города 16 мая царь отправляет Екатерине шутливое письмо: «Объявляю вам, что господа шведы нас зело стыдятца, ибо нигде лица своего нам казать не изволят».
Оставив войска в распоряжении Апраксина, Петр вернулся 7 июня в Кронштадт, где получил от Меншикова известие об успехе под Тонингеном: свыше 11 тысяч шведов во главе со Стенбоком сдались союзным войскам. Царь посчитал, что настало подходящее время возобновить хлопоты о своем повышении в чине, поскольку он тоже был причастен к победе.
Указ о присвоении Петру чина полного генерала был подписан «князем-кесарем» еще 7 марта 1712 года. Петр, однако, задержал обнародование указа, что свидетельствует о том, что порядок продвижения по службе он распространял и на себя: очередной военный чин должен присваиваться за успешное руководство военными операциями, а не просто за службу. Как и всегда в этих случаях, он обратился с челобитной к «князю-кесарю» Ромодановскому: «Понеже ваш указ, вписанный о перемене чина моего к генерал-фельдмаршалу Шереметеву я тогда не объявил ради несчастья против турок, а сей виктории могу и я причасником быть, ибо по разбитии датских войск, никто оного иной в Тонинг загнал, как российские войски, где я командиром был (о чем уже вашему величеству давно известно)».
Во второй половине 1713 года царь еще дважды радует своих корреспондентов успешными операциями. Меншикову он пишет об овладении городом Або. Светлейший не остался в долгу и тоже дал повод царю известить своих друзей о крупном успехе в Померании: «славная Штетинская крепость, то есть главный или столичный померанский город от неприятеля счастливо взята с малым уроном наших людей».
Итогами 1713 года Петр остался вполне удовлетворенным: шведы были почти полностью изгнаны из континентальной Европы, лишились значительной части Финляндии. Радовали и вести из Турции. Правда, там Карлу XII удалось еще раз убедить султана объявить войну России, но это вызвало такое недовольство в самой Турции, что военные действия фактически не начинались.
В известиях с юга Петра более всего устраивало намерение султана выслать из пределов страны Карла XII. Обстоятельства выдворения надолго задержавшегося в Турции шведского короля давали основание полагать,. что он уже лишился кредита у султана и не сможет провоцировать его на войну.
По поручению султана турецкий сераскер и крымский хан прибыли в Бендеры к Карлу XII с предложением покинуть турецкие владения. Король отказался выполнить повеление султана. Тогда 12 тысяч татар и янычар окружили королевский стан, надеясь блокадой принудить короля к сдаче. Но, лишившись продовольствия и фуража, король велел перестрелять подаренных султаном арабских коней. Одновременно он начал укреплять свой лагерь, роздал оружие даже слугам и канцеляристам.
Когда королю сообщили, что будет применена сила, он ответил: на такой шаг не осмелятся.
Сколько ни уговаривали короля оставить страну добровольно, как ни убеждали его, что сопротивление горстки людей огромной армии бессмысленно, он оставался непреклонным. Турки подвергли дом артиллерийскому обстрелу и подожгли его. Кто-то из свиты короля сказал об опасности погибнуть в огне. Но Карл продолжал играть роль трагического актера: «Пока не станут гореть ваши платья, опасности никакой нет!»
Все же король вынужден был покинуть горящий дом. Янычары обезоружили его и привели к сераскеру. Во время схватки осаждавших с осажденными погибло около 600 турок. Так Карл XII отблагодарил хозяев за четырехлетнее гостеприимство.
Поражения шведов на суше, утрата ими многих владений на континенте, а также опорных пунктов в Финляндии наносили огромный ущерб экономическому и военному потенциалу Швеции. Страна агонизировала, но продолжала сопротивление. Петр ясно представлял пути и средства достижения мира. Шведы, по его мнению, все еще надеялись на неуязвимость своей коренной территории. Военно-морской флот, по выражению Петра, был «последней надеждой» Швеции. Задача состояла в том, чтобы лишить ее этой «последней надежды», то есть дополнить превосходство вооруженных сил России на суше превосходством на море.
Строительство флота постоянно привлекало внимание Петра. Он не жалел ни времени, ни усилий для создания верфей, спуск корабля на воду был для него праздником. Приезжая в Петербург, царь всегда прежде всего спешил заглянуть на Адмиралтейскую верфь, где он распоряжался, наставлял, показывал, проверял. И тем не менее Балтийский флот уступал шведскому. Со времени основания Петербурга он ежегодно пополнялся новыми кораблями, но вплоть до Полтавской виктории на флот возлагались преимущественно оборонительные задачи. Этими задачами определялся класс закладываемых кораблей – тогда строили главным образом мелкие суда, рассчитанные на плавание у побережья. Теперь принимались срочные меры к сооружению линейных кораблей, оснащенных десятками пушек и способных выполнять боевые задания в открытом море. Энергичные заботы приносили плоды. 15 июля 1713 года царь пишет находившемуся в Турции Шафирову: «Флот наш, слава богу, множитца, мы уже ныне тринадцать линейных кораблей от 50 пушек и выше имеем, а еще ждем довольного числа к себе». Петр был прав: его. детище мужало, число линейных кораблей увеличивалось. Но в такой же мере он был прав, когда два месяца спустя сказал: «А мы большими кораблями не сильны».
Царь решил ускорить комплектование флота покупкой готовых кораблей за границей. Еще в 1711 году он отправляет в секретную заграничную командировку корабельного мастера, выходца из аристократической фамилии Федора Салтыкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120