Главное достоинство корволанта – подвижность, оперативность: «всюду поворачиваться без тягости», как сказано в Уставе. Новым было и правило стрельбы шеренгами, когда на колени садилась не одна, а две шеренги. Устав придавал огромное значение рукопашному сражению и поэтому отводил много места обучению приемам штыкового боя. «Имя солдат, – сказано в Уставе, – просто содержит в себе всех людей, которые в войске суть, от вышнего генерала и даже до последнего мушкетера, конного и пешего». Имени солдата недостоин нарушитель воинской чести и воинских традиций: «Кто знамя свое или штандарт до последнего часа своей жизни не оборонит, оный не достоин есть, чтобы имя солдат иметь». «Победу в войне обеспечивают добрые порядки, храбрые сердца, справное оружие». Одновременно «Устав воинский» являлся уголовным кодексом: он определял меру наказания не только за нарушение воинской дисциплины, но и аа политические преступления: «всякий бунт, возмущение и упрямство безо всякой милости имеет быть виселицею наказано».
«Устав воинский» заложил основы национального военного искусства. В течение столетия им руководствовались в сражениях и при обучении войск все выдающиеся полководцы России: Румянцев, Суворов, Кутузов.
Путешествие к Пирмонту было насыщено деловыми встречами с польским и прусским королями, герцогом Мекленбургским. Но главное значение Петр придавал встрече с датским королем. Послу в Копенгагене князю Долгорукому он поручает уговорить Фридриха IV встретиться с ним, царем, в пункте, лежащем по пути в Пирмонт: «желаю сего свидания, дабы все определить и потом ехать лечиться». Что намеревался «определить» Петр? Убедить короля в том, что «потребно вступить в самую Швецию, и там силою оружия принудить неприятеля к миру».
Свидание состоялось близ Гамбурга в мае 1716 года. Во время четырехдневных переговоров удалось достичь соглашения о высадке десанта в Шонию – прибрежную провинцию Швеции, ближе всего отстоявшую от датских берегов. Удовлетворенный исходом переговоров, Петр спешит в Пирмонт, где почти три недели принимает воды. Из Пирмонта он возвращается в Померанию и Данию.
Казалось, что обстановка на Балтике благоприятствовала усилиям царя. У него появились новые помощники: англичане и голландцы, много раз безрезультатно протестовавшие против действий шведских каперов, решили защищать торговые пути к портам России оружием и отправили в Балтийское море свои эскадры. Петр весь отдается подготовке десанта: распоряжается о сосредоточении войск, отправляется к неприятельским берегам, где на виду у шведов, подвергаясь обстрелу прибрежной артиллерии, измеряет глубину в шхерах для определения места высадки десанта. Наконец, царь становится главнокомандующим флотов России, Англии, Голландии и Дании.
Петру, однако, пришлось еще раз испытать разочарование. Конечно, объединенная армада в составе 84 военных кораблей, среди которых на 21 развевался боевой флаг русского флота, могла принудить шведов заключить мир. На деле же ни один из трех союзников Петра всерьез не помышлял об активных военных действиях.
Командование флотами четырех держав оставило у Петра приятное воспоминание лишь в одном отношении: «Такой чести повелевать флотами чужестранных народов и своим вместе едва ли кто на свете удостаивался. Я с удовольствием вспоминаю доверенность тех держав».
«Доверенность», однако, не простиралась далее совместного участия в маневрах. Много холостых залпов было произведено во время взаимных приветствий командующих национальными эскадрами, но по неприятелю – ни одного выстрела. 28 сентября 1716 года русская эскадра отмечала викторию при Лесной. В торжествах принял участие и английский флот. В походном журнале записано: «Пополудни английский адмирал палил со всего флота, поздравляя воспоминанием сей виктории». Участие английского и голландского флотов в плавании по Балтийскому морю имело значение демонстрации и не преследовало цели поставить Швецию на колени. Датский король тоже саботировал достигнутое в мае: соглашение. Поведение датчан Петр оценил через четыре дня поеле того, как принял командование объединенным флотом. августа он пишет Апраксину: «Бог ведает, какое мучение с ними. Сущее надобное время пропускают, будто чужое дело делают».
Можно представить, какое чувство вызывали у нетерпеливого Петра нарочитое затягивание сроков выполнения обязательств датским королем. Однажды на этой почве между Петром и Фридрихом IV возникло маленькое недоразумение.
Царь, как мы знаем, мог довольствоваться пятью часами сна в сутки и вставал очень рано. Он послал в 8 часов утра сказать королю, что желает с ним встретиться. Петру ответили, что король спит. Спустя два часа, когда Петр вновь осведомился о возможности свидания, ему сказали, что хотя король уже встал, но никто не смеет входить в его комнату. Через час Петру сообщили, что король еще не одет. Наконец, когда у непоседливого русского царя иссякло всякое терпение, смущенный Фридрих IV сам явился к нему. Датскому королю пришлось выслушать следующее замечание Петра: «Мой брат, дела не могут идти хорошо таким образом; каждый день у нас есть много важного, что мы должны сообщить друг другу, между тем к вашему величеству не всегда можно иметь доступ. У меня также есть свои дела. Условимся раз и навсегда иметь определенный час и день, в который мы можем видеться, когда нам будет что сказать друг другу». Король согласился с доводами царя, но возражал против свиданий в утренние часы.
Время для десанта было упущено, и Петр, распорядившись об увеличении галерного флота, способного без датчан высадить войска на побережье Швеции, отправляется в Голландию искать дипломатических путей выхода из войны. В Амстердам он вызывает выдающихся сотрудников дипломатического ведомства: Толстого, Шафирова, Остермана и других.
Петр и на этот раз, как и в первый свой приезд в Голландию, решил остаться инкогнито. Извещая своего посла в Амстердаме Бориса Ивановича Куракина о намерении прибыть в Голландию, царь предупредил его, что если об этом «уведают Штаты, то проси, чтобы без всякой церемонии мой туды приезд был». Сохранить свое имя втайне Петру не удалось и теперь. Более того, царь однажды стал жертвой своего инкогнито.
Как-то он вместе с несколькими спутниками остановился переночевать в захудалом трактире. Ужин состоял из десятка яиц, сыра, масла и двух бутылок вина. Когда у хозяина спросили, сколько надо платить за ночлег и ужин, тот ответил: 100 червоных! Гофмаршал доложил царю о непомерно высокой цене за незначительные услуги. Петр пошел объясняться с трактирщиком.
– За что ты требуешь столь великую сумму? – спросил он по-голландски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120