— Кажется, обучение идет успешно. Наши люди выглядят просто отвратительно! Я страшно рада, что не только я теряю красоту, проводя ночи без сна.
— Ты все равно прекрасна. Еще чуть-чуть, и все остальные женщины обольются слезами, лишившись мужского внимания.
— Ты сокровище, Виктор. — Она взглянула на него и заметила в его глазах колебание. — Ты уже совсем не тот человек, который оказался на борту этого корабля сразу же после Афганистана. Ты смягчился.
Он поднял плечо.
— Ты тоже стала другой женщиной. Все мы другие. Жесткости поубавилось… чуть-чуть.
— Нет, ничего особенного. Только Мика остается тем же человеком, каким был всегда Интересно, как повлияет на нас то, что мы найдем на Земле? Кто мы теперь? Как они прореагируют, когда мы укажем им на небо и скажем: “Вас приветствуют звезды, забудьте о партии, забудьте о красной угрозе. Теперь мы все едины! Оставьте свои ружья и идите сюда. В космос! В космос!” Мика все еще живет старыми мерками. Он думает, что исполняет свой священный долг. Это меня пугает.
Она взяла его за руку и вложила свои пальцы в его ладонь. Его ответное пожатие было едва ощутимо. Она с наслаждением почувствовала тепло и нежность его ладони.
— Будь все проклято, неужели мы опять будем сражаться друг с другом, как с этими чертовыми Ахимса? Если Земля проявит враждебность, то Клякса… О, милый, я такая глупая. Я устала, Виктор. Давай поговорим о чем-нибудь другом. — Она улыбнулась и откинула со лба волосы. “Боже, как он прекрасен!”
— Я…
— Да, Виктор?
Он посмотрел в сторону, избегая ее взгляда.
— Я опять не мог уснуть. Я почти дошел до твоей двери прошлой ночью.
— Привидения?
Он прикусил губу, глядя куда-то вдаль.
— Это все война. Война, и приказ, и постоянное натаскивание на убийство других людей. Наша система внедрила и нетерпимость, и страх в людей, подобных мне. Как и в Сэма. Все мы были крепкими парнями, крутыми ребятами, которые видели смерть и ощущали теплую кровь, стекающую по нашим телам, когда мы резали ножами, стреляли, бомбили. В таких условиях меняется мироощущение.
— Да, — грустно согласилась она. Пятьдесят тысяч несчастий заполнили ее воображение. — Это так. Осталось ли во мне что-нибудь человеческое, Виктор?
— Да, возможно, ты самая человечная из всех нас. Ты все еще боишься, что я захочу главенствовать над тобой?
— А что, если я выиграю у тебя партию в шахматы?
— Думаю, что выиграешь. Если не выиграешь, это будет удивительно.
— Хочешь рассказать мне о привидениях?
Он закрыл глаза.
— Я боюсь того, о чем ты подумаешь, когда узнаешь.
Шейла напрягла память, стараясь вспомнить другое время, когда он предстал перед ней в образе молодого хищного зверя. Она вспомнила, как в его глазах после Тахаака появилось уважение, вспомнила и то, как он смотрел на нее давным-давно. Теперь в его голубых глазах светились лишь ласка и забота.
— Нет, Виктор, больше меня ничто не испугает. Слишком многое изменилось в нас обоих. Думаю, мы уже достаточно хорошо знаем друг друга. — Она подняла его руку и посмотрела на нее, гадая, сколько человеческой крови пролила эта рука, но страха Шейла не чувствовала.
— Ты знаешь, я люблю тебя. — Его серьезные глаза смотрели на нее с робостью.
— А я давным-давно полюбила тебя, Виктор. — Она улыбнулась и поцеловала его руку.
Он вскочил на ноги и стал быстро расхаживать по комнате, словно убегая от какого-то невидимого врага.
— У меня… Моего младшего брата звали Паша. Его тело нашли рядом с местечком, которое называлось Бараки. — Его лицевые мускулы задрожали, задергались. — Бараки. — Он на мгновение закрыл глаза, а потом посмотрел на нее с мольбой.
— Расскажи мне, Виктор. Я хочу это услышать.
Он кивнул и перевел дыхание.
— Привидения? Да, привидения. Мы… мы окружили деревню в середине ночи, образовав кольцо из вертолетов и БМП. Я был в ярости. — И он рассказал ей все, не упуская ни одной подробности.
Она слушала его исповедь.
— …Самая страшная часть кошмара — это когда она выбирается из пылающего отверстия. — Он тяжело сглотнул. — Последнюю пару недель, когда она добирается до меня, ее лицо становится твоим.
— Это чувство вины, Виктор. Ты убил ее. Теперь ты боишься, что убиваешь меня, отталкивая меня.
Он смотрел на нее, лицо его исказилось.
— После этого… когда я думаю о женщине… — он сел рядом с ней и обхватил голову руками.
— Ничего не происходит?
Виктор покачал головой с несчастным видом.
— Может быть, я на всю жизнь останусь импотентом. Думаю, тебе следует это знать.
Она притянула его к себе и поцеловала, чувствуя тепло его губ и смущение.
— Меня это не волнует.
Она обнимала его всю ночь, гладя по голове, ощущая его глубокое дыхание. Его нога покоилась на ее бедре, она чувствовала ее тяжесть. Потухшая потолочная панель еле проступала в темноте.
Он внезапно вздрогнул, закричал и проснулся.
— Ш-ш-ш, все в порядке. Ты здесь, с Шейлой.
Он тяжело вздохнул.
— Прости. Наверно, мне надо уйти.
— Мне было бы лучше, если бы ты остался.
— Даже после того, что было раньше?
— Спи, Виктор. У нас еще будет завтра, и завтрашняя ночь, и еще один день.

ГЛАВА 33
— Опускай магнитно-гравитационные поля медленно, — раздраженно пропищал Клякса. — Неужели ты не понимаешь? Ты имеешь дело с силой, в двадцать раз превышающей энергию вашего Солнца! Идиотка!
Барбара Дикс прикусила губу, ее лицо покраснело, зубы сжались. Она изменила направление рычага и осторожно повернула его. Стрелка на приборе показала медленное уменьшение энергии, на этот раз без скачка.
Клякса перекатывался с боку на бок, манипуляторы орудовали всеми приборами: люди впервые переводили корабль из нулевой сингулярности в нормальный космос.
Мэрфи сосредоточенно смотрел на индикаторы, поражаясь тому, что они измеряют удивительные поля, сохраняющие температуру в двести пятьдесят тысяч градусов по Кельвину в таинственных электромагнитных бутылях конструкций Ахимса.
Сбоку от него что-то бормотала Катя, что-то насчет властного тона, который за последний месяц стал для Кляксы привычным. Земля приближалась: им оставалось только открыть ворота гравитационных заслонов.
— Мэрфи, сбрось чуть-чуть температуру, чтобы уменьшить скорость, — приказал Клякса.
Мэрфи высунул кончик языка и стал манипулировать полями, чтобы снизить жар в окружающем их пространстве, перед тем как войти в нормальный космос.
— Достаточно, — сказал Клякса. — Когда выходишь из галактического ядра, необходимо снизить температуру, которая повышается из-за энергетических затрат. Радиации вокруг почти нет. Но есть газ и кое-какие частицы — вы называете это “солнечным ветром”. Мы можем вступить во взаимодействие непосредственно с вашим Солнцем, тогда появится радиация, магнитная и гравитационная буря, которая может оказаться разрушительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153