— Я полагаю, что с Толстяком действительно случилось что-то неладное. Какими бы ни были его цели и намерения, он исчез. Я поискал его на высокой солнечной орбите в системе гомосапиенсов, используя гравитационные маяки, но не мог обнаружить его корабль. Вообще никаких признаков пребывания Толстяка там.
— Вряд ли это веская причина для того, чтобы нарушать медитацию.
— Возможно, но, кроме этого, я просмотрел историю его деятельности. Ты знаешь, что после последней галактической революции он только один раз встречался с Ахимса лицом к лицу? И за все это время он, исключая единственный случай, не делился молекулами ни с одним из Ахимса.
Бока Созерцателя затрепетали.
— Само по себе это не так страшно. Ты говоришь, что он не делился ни с кем из Ахмиса? Ни с кем из Оверонов?
— Да. Перед тем как отправиться в свою последнюю экспедицию, Толстяк встретился с Тэном.
Созерцатель не справился со своей оболочкой — нижнее основание потемнело.
— С Тэном? Но все равно еще рано делать какие-либо выводы. Догадываюсь, ты попытался установить с ним контакт.
— Тэн, как обычно, отказывается отвечать. Но его штурман ответил и подтвердил, что Толстяк встречался с Овероном и провел какое-то время в беседе. Когда я спросил о Шисте, он сказал, что ничего не слышал о Чиилле или о каком-то другом Шисти в связи с этим делом, что Тэн не упоминал Шисти тысячелетиями.
— Что-то еще?
— Штурман не сомневается, что Тэн и Толстяк обменялись молекулярной информацией.
— Тэн. — Созерцатель слегка обвис, поднял свои глаза-стебли. Его основание похрустывало.
— Ты знаешь его историю.
— Когда Тэн впервые попал в эту галактику. Рыжик служил у него Круглым штурманом. А теперь Толстяк, о котором мы беспокоимся, тоже встретился с Тэном. И обменялся с ним молекулярной информацией. Но ведь Тэн ни с кем не общался… сколько времени?
— Два галактических года? Может быть, больше? Очень давно Коротышка и еще кто-то пытались вступить с ним в контакт, даже предлагали разделить весь разум, но Тэн наотрез отказался.
— Может быть, Тэн чем-то очень занят? Может, он обучает Толстяка?
— Не знаю. — Болячка сомневался. — Если бы Толстяк встречался с кем-то другим, я бы вообще отбросил в сторону все волнения.
— Тэн. — Бока Созерцателя еще чуть-чуть провисли. — Ненавижу, когда он сердится.
— Я бы с удовольствием прекратил этот разговор, но ты же видишь: события развиваются очень странно.
— Рыжик был штурманом Тэна. Я все время думаю об этом.
— И Рыжик сошел с ума.
* * *
Раштак ворчал и дребезжал сам с собой, изучая отчеты Совета, просматривая информацию кадр за кадром. Он вызвал своего коллегу советника Хакбара и увидел появившееся на экране изображение самца-раба.
— Система закрыта. Второй советник Хакбар отказывает просителям. Наши ресурсы закрыты! — раб поднялся в полный рост, в основных глазах его была решимость.
Раштак, удивленный отказом, сделал повторный вызов, и только потом его осенило.
— Бросьте! Я Раштак, Первый Советник Тахаака. Позовите Хакбара. Немедленно! Очень важное дело. Мне нужна информация…
— Наши ресурсы закрыты!- настаивал раб. — Обратись к кому-нибудь другому! — Экран потух.
Раштак нервно загрохотал. Он попытался соединиться с промышленной системой, но линия молчала, и это не удивило его.
— Фиолетовое проклятие циклам! — Раштак хлопнул своими резонаторами по полу и, не прекращая переступать с ноги на ногу, внимательно посмотрел на экран. — Гомосапиенсы летят к нам среди звезд, а они начали строить баррикады!
Он подключался к разным системам, но ему не удалось получить никаких сведений ни о Толстяке, ни о его грязных животных.
— Но что все это значит? — Раштак неуверенной походкой зашагал к пищевому автомату и нажал клешней на кнопку. Ему пришлось надавить на кнопку несколько раз.
— Фиолетовые проклятия! Что же делать?
Центральная дверь отворилась, и он увидел запруженный народом коридор. Самцы-рабы с пакетами, в которых, наверно, лежали подарки для задабривания хозяина, заполнили широкий коридор, они толкали друг друга, стремясь первыми попасть к двери. Пол гудел под их весом. Они текли сплошным потоком дребезжащих, хнычущих тел. Запах кардамона, сопровождавший всех просителей, ядовитой волной окутал Раштака.
Раштак отшатнулся, его обонятельные органы впитывали мольбу. Он поднялся в полный рост, а самцы-рабы канючили, просили о помощи, восхваляли его величие.
Он очень быстро капитулировал, их мольбы набирали силу, блокировали его мозг, и он стал забывать, почему же он в такой безумной манере покинул комнату. Один из меньших глаз уловил голографическое изображение гомосапиенса, вытаскивающего красный орган из груди мертвеца: эта картина по-прежнему заполняла одну из стен. Теперь она взывала к нему из бездны. Биология вступила в схватку с воображением, медленно уступая дорогу растущему страху.
Гомосапиенсы! Угроза Толстяка! Чиилла!
Самцы-рабы толпой ввалились в его комнату. Море громоздких тел терлось и дребезжало, выражая признательность. Звон их стенаний мешал сосредоточиться.
— Нет! — Раштак снова поднялся во весь рост, делая попытку отделить мысли от эмоций. — Нет! Циклы сейчас ни к чему! Убирайтесь отсюда!
Но они не слушали. Вот почему пищевой автомат Бакгила отказал. Циклы наступили.
Циклы? И уже поздно…
— О, фиолетовые проклятия! Нет! Не сейчас!
В отчаянии Раштак ринулся вперед, ему приходилось перелезать через тела плачущих просителей. Наконец его шаги загрохотали по коридору.
Не обращая внимания на хнычущих самцов-рабов, он добрался до комнат Аратака. За ним следовал бесконечный поток дребезжащих, щелкающих просителей, которые умоляли его о защите.
— Сумасшествие! — на бегу пробурчал сам себе Раштак — Гомосапиенсы рядом что-то затевают, а мы все тут спятили!
* * *
Постукивая кончиком ручки по подбородку, Рива читала записи Катерины. От долгого сидения тело затекло, и она положила ногу на ногу. За ее спиной светился экран, изображающий буквы Ахимса и Пашти.
— Это какая-то бессмыслица. Где ключ? — Рива вздохнула и положила бумаги на стол, откинулась назад и помассировала кончиками большого и указательного пальцев переносицу.
— Это что-то среднее между греческим и китайским, — Катерина встала и направилась к автомату, заказывая еще одну чашку кофе.
— Раньше ты не пила кофе.
— Это легко объяснить, — улыбнулась Катерина. Вид у нее был усталый. — Я не пыталась переводить языки пришельцев на английский раньше, а к тому же, чтобы быть более точной, скажу тебе, что в Хабаровске трудно было достать кофе.
— Значит, греческий и китайский? — Рива обратила внимание на криптограммы, изображенные на мониторе. — Греческий и китайский, но гораздо более акцентированный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153