– Претор?
– Ты не представляешь себе, Скайла, каким он был. Злым, циничным, разочарованным в жизни и подлым до мозга костей. Стаффа являлся его навязчивой идеей, а поскольку Главнокомандующий находился вне досягаемости Претора, то он вымещал свои комплексы на мне. – Крисла подняла глаза. – Я была его собственностью в течение двадцати, лет. Ты принадлежала Арте всего несколько месяцев. Я подчеркиваю это обстоятельство только для того, чтобы ты поняла, что чувствовала я, и что я знаю, что чувствовала ты.
Скайла молча слушала. Горечь и печаль искривили черты Крислы.
– Что мне оставалось делать? Дать ненависти разъесть мою душу и стать таким же чудовищем, как Претор? Или выбрать более высокую цель, чтобы когда-нибудь победить? Претор обращался со мной, как со шлюхой, именно поэтому я не могла позволить себе стать ей. В таких битвах борьба идет каждый день в течение многих лет. Тут один выход – собрать волю в кулак и только во сне позволять себе надеяться. Возможно, именно это и научило меня оптимизму.
– Претор очень плохо обращался с тобой?
Руки Крислы сжались в кулаки.
– Он имел меня в течение двадцати лет. За это время многое можно успеть.
Претор изощрялся в утонченных унижениях. В некотором мне повезло: во-первых, его сперма была стерильной, а во-вторых, с годами он стал импотентом. В руках психолога эта информация обладает огромной силой.
– Претор был тщеславным человеком. Должно быть ты постаралась доставить ему немало неприятных минут.
– Ему тоже пришлось пострадать. – Крисла махнула рукой. – Довольно говорить обо мне. Что заставило тебя разыскивать меня, Скайла? Я видела твое отражение на поверхности медицинского агрегата. Когда ты попыталась уйти, я почти позволила тебе это сделать, но потом подумала, что, если ты пришла ко мне, это должно быть важно.
Скайла пожала плечами, понимая, что пришел ее черед смотреть в пространство.
– Видишь ли, Крисла, у меня раз за разом появляется один и тот же кошмар.
Начинается он с того, что я вижу себя, привязанную к спальной платформе на своей яхте. Арта заигрывает со мной, целует, лижет, пристально наблюдая за моей реакцией янтарными глазами. Мое тело начинает реагировать, и я ненавижу себя за это. Я пытаюсь вырваться из стягивающих меня пут, и в этот момент обычно просыпаюсь.
Затем засыпаю снова, и сцена меняется. Я – в комнате для допросов. Передо мной Или Такка. Я по-прежнему обнажена, мне холодно и муторно от митола. Или задает мне те же вопросы, что и в действительности: это вопросы о тебе и об Арте, а так же о том, нашли ли мы твое тело на борту «Пайлоса». Она интересуется, чувствует ли Стаффа за собой вину по поводу твоей гибели.
Спрашивает, можно ли манипулировать Главнокомандующим, используя это. – Скайла нахмурилась. – Или спрашивает, не от Стаффы ли мне известно это, и я отвечаю, что нет, от Андрея Сорнсена. Что ты хотела создать психологический Департамент на Итреате, и Сорнсен перебрался туда, потому что любит тебя.
Крисла склонила голову к плечу.
– Смешно. За эти годы я почти забыла Андрея. Продолжай, Скайла.
– Или спрашивает о Сорнсене, о его отношении к Стаффе. Я отвечаю, что Сорнсен любил тебя и был фактически пленником Компаньонов. Он чертовски обижен на Стаффу.
Крисла кивнула, пряча страдание в глубине глаз. Скайла продолжила.
– В этот раз я проснулась до того, как кошмар закончился. Продолжение у него такое: Или продолжает допрашивать меня о военных секретах Итреаты. Вдруг я оказываюсь одна. Меня охватывает тоска, я понимаю, что проиграла. В полном отчаянии и ужасе я кричу, но облегчения не наступает. Комнату заполняет смех Арты, я открываю глаза и вижу себя, дубликат Скайлы. Этот дубликат, мой двойник уходит прочь сквозь открытые двери в место, которое я узнаю, как Итреату. Когда двойник поворачивается, чтобы посмотреть на меня, привязанную к стулу, у него… у него глаза Арты.
Скайла с трудом перевела дыхание.
– Этот сон повторяется снова и снова. Ты, Арта и Или. И ударение всегда на том, что Арта является твоим клоном.
– Может, ты не правильно понимаешь это, Скайла?
– Нет, погоди, дай мне закончить. Я понимаю ситуацию. Стаффа мне все объяснил. Я понимаю и тебя, и его… и Мака Рудера. И, черт меня побери, я поняла бы, если бы вы со Стаффой снова сошлись.
Меня интересует не это, а мой собственный мозг. Когда ты применила ко мне гипнотическое внушение, Крисла, лед между нами треснул. Теперь мы должны растопить его раз и навсегда. Пусть мне даже придется провести с тобой рядом оставшуюся часть полета, чтобы доказать своему подсознанию, что ты и Арта разные люди.
На губах Крислы появилась удивленная улыбка.
– ТАКИМ образом ты решила решить свои проблемы, Командир Крыла? Так держать! А если серьезно, я думаю, что твой кошмар не верен.
– Не верен? Как он может быть правильным или не правильным? Он такой, какой есть. И мучает меня каждую ночь.
– Извини, я не так выразилась. Не верна твоя интерпретация. Ты не можешь объяснить свой сон и поэтому видишь его снова и снова. Одна часть твоего мозга пытается послать сообщение другой. Как часто по ошибке ты называешь меня Артой?
– Никогда.
– В этом-то и дело. Ты не путаешь нас, так как инстинктивно знаешь, что Крисла Аттенасио и женщина, которая мучила тебя – разные люди. Именно поэтому, когда ты находишься рядом со мной, твои ретроспекции исчезают. Иногда они преследуют тебя кошмарами, но это не должно быть постоянным.
Скайла продолжала смотреть в темень пространства.
– А сам сон?
– Другие моменты допроса или сцены с Артой тоже повторяются?
– Иногда. Но так, как в этом кошмаре – в непременной последовательности одна за одной – нет.
– Тогда давай попробуем разобраться. Во-первых, ты связана по рукам и ногам. Это называется в психологии «бессильный спаситель» – тебя что-то держит, не давая возможности делать то, что, по твоему мнению, ты должна. Во-вторых, сексуальная природа насилия аномальна, и Арта видит твою ранимость в этом отношении. И, наконец, когда ты борешься – испытываешь иллюзию свободы, а в результате оказываешься в комнате, где насилуют твой мозг.
Крисла опустила голову и нахмурилась.
– Допрос воспроизводится точно так, как проходил на самом деле?
– Да.
– Здесь и спрятан ключ. Твои кошмары вызваны тем, что ты сказала во время этого допроса, – она кивнула, будто подтверждая свои выводы. – Но в конце ты опустошена и кричишь в панике… Если бы ты плакала, это означало бы искупление, очищение, однако тебя переполняют страдание и боль.
– Ты права. Когда я просыпаюсь, сердце прямо выскакивает у меня из груди, и я с ног до головы покрыта холодным потом.
– Самая главная часть, Скайла, это – дверь. Когда ты видишь себя уходящей в коридоры Итреаты с глазами Арты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226