Сидишь, будто на высоком холме. Едва Северин утвердился на седалище рядом с вандалом, как Гундамир непринужденно дернул ученого картулярия реймсской диоцезии за перепачканный рукав рубахи и вытянул руку в сторону востока.
– Ух ты, как красиво… И опасно. Это горячит кровь, Скильд!
– Скорее замораживает, – процедил ант и быстро перебрал пальцами стрелы в туле. Мимолетно погладил ладонью роговые пластины составного гуннского лука, незнамо как оказавшегося в оружейне Хеорота. – Скоро ничего рассмотреть не сможем…
Возвышенность, на которой стоял Хеорот, теперь казалась островом, который захлестывался неудержимой волной бело-голубого туманного прибоя. Потоки подсвеченной лучами восходящей луны плотной мглы обтекали сопки и гигантские валуны, затопили подножие холма, укрыв общинные дома, пальцы тумана касались конюшен и хозяйственных пристроек, моментально укрывая их от человеческого взгляда.
Северин всего лишь однажды в жизни видел, как туман с невероятной быстротой – пожалуй, ничуть не медленнее всадника, пустившего лошадь размашистой рысью! – замещает чистый и прозрачный ночной воздух. Это было совсем недавно, на побережье, когда ладья Нибелунгов пристала к берегам Даннмёрка – но тогда марево пришло со стороны океана. В этом зрелище, особенно наблюдаемом с высоты почти полного десятка локтей, было нечто магическое – в природе ничего подобного не бывает! Далеко-далеко чернеют верхушки скал и курганов, кое-где видны кроны вековых сосен, слева искрится в лунных лучах Германское море…
Настоящая сказка, страшноватая, но завораживающая.
Одномоментно, будто по неслышному сигналу, вершины отдаленных сопок полыхнули зеленоватым пламенем. Над бескрайней равниной, затянутой туманом, загорелись призрачные огни.
Алатей охнул и шепотом выругался на своем наречии. Вандал замер в восхищении – племя Гундамира спокон веку ценило все красивое и необычное, а опасно оно или нет, дело десятое.
– Не верю, – тихонько пробормотал Северин. Зажмурился, снова открыл глаза, встряхнул головой, будто желая отогнать наваждение. – Просто не верю, и все тут. Это какой-то другой мир, иной Универсум, ничего похожего на сотворенной Тверди нет и быть не может…
– Может, – прошептал Алатей. – Помни, что ночью открываются прорехи, ведущие… Ведущие туда, где нет места людям.
Северину остро захотелось спрятаться – куда угодно, в любую норку, в любой темный и теплый закуток. Ему было страшно как никогда в жизни – даже приключение с ubilsaiwalas в Стэнэ не шло ни в какое сравнение с этой жуткой ночью!
Мглистый прилив поднялся по склонам холма, осторожно лизнул стены мужского дома, белые ручейки потекли дальше, к Оленьему залу. Внизу, сколько хватало глаз, расстилался океан тумана с пылающими блеклым изумрудным огнем островками.
В небе сверкал Звездный мост и плыл невозмутимый лик луны, в отдалении рокотал морской прибой. Странный ночной мир уже не принадлежал человеку.
– Тс-с… – Гундамир прижал палец к губам. – Слышите?
Северин замер.
Точно, слышен звук осыпающихся камешков. Размеренная, тяжкая поступь, где-то ниже, на откосе. Хриплое прерывистое дыхание.
Грендель! Он снова пришел в Хеорот.
Вокруг был лишь густой туман и серебристо-синее, не согревающее зарево ночных светил…
Глава восьмая
В которой Грендель нападает на Хеорот, Беовульф становится обладателем клинка Фрейра и вступает в битву с чудовищем
Весна 496 года по Р. X.
Даннмёрк, Хеорот
Грендель словно дразнил засевших в мужском доме людей – было слышно, как он бродит снаружи, то приближаясь, то отходя подальше. Раздался треск ломаемого дерева – Хродульф шепнул епископу, что чудовище наверняка решило заглянуть в Олений зал и снесло притвор за большим крыльцом.
– …Хродгара тролль не убьет, он никогда не покушался на жизнь конунга. Тварь убивает только его ближних, словно желая, чтобы Хродгар видел, как погибает род Скёльдунгов…
– Тихо! – поднял руку Ремигий. Шагнул к очагу, взглянул наверх, окликнул Гундамира: – Где он? Вы его видите?
– Нет, – донеслось из отдушины. – Туман, будь он проклят!
У Северина, оседлавшего гребень крыши, зуб на зуб не попадал. В ясные ночи всегда холодно, обе рубахи стали влажными, ледяные капли стекают по волосам за ворот, а где-то совсем рядом…
Разглядеть Гренделя никак не удавалось, хотя он несколько раз прошел совсем рядом с домом. Во мгле различались очертания темной человекоподобной фигуры, огромная неясная тень с длиннющими, почти до земли, руками и округлой головой, выраставшей из бугристых плеч. Дважды в тумане взблеснули неприятные синие огоньки – наверное, глаза.
Стало ясно, что Грендель превосходил обычного человека ростом в полтора или два раза и был гораздо шире – гигантский тролль вполне смог бы без лишних усилий убить крупное животное наподобие вола или взрослого заматерелого медведя. Двигался он медленно, но с необычной для существа такого размера плавностью, а как рассказывал Унферт, во время предыдущих нападений на Хеорот Грендель проявлял неслыханную прыть, действуя с быстротой молнии. Опасный противник, очень опасный!
Алатей был внешне спокоен и сосредоточен, лишний раз за лук не хватался – лишь однажды выхватил стрелу и натянул тетиву: чудище прошагало вдоль стены мужского дома и коснулось лапищей конька крыши со стороны оружейни. Северин зажал рот ладонью – его коснулось дыхание Гренделя, зловонное и горячее. Картулярия немедленно затошнило, но больше от ужаса, чем от невыносимого смрада. Несколько мгновений спустя тварь исчезла в мареве и тотчас послышался глухой удар: Грендель ломился в Олений зал.
– Эй, а ну посмелее! – одними губами сказал Гундамир, пихнув Северина локтем. – Поверь, конунгу Хродгару сейчас ничуть не слаще. Он там один, а нас много.
– Хродгар безумен, – ответил Северин. – Думаю, ему все равно…
– Меньше думай, это для сбережения здоровья полезнее, – огрызнулся вандал. – Слышишь?
Со стороны хоромины донеслось тихое рычание и нечто похожее на низкое бессвязное бормотание, почти неразличимое и непонятное. Вновь хрустнуло, что-то громыхнуло.
– Скамью перевернул. Или разбил, – со знанием дела буркнул Гундамир. – Уж больно здоров, Гренделю Олений зал – как нора…
Некоторое время стояла абсолютная тишина, оставалось только догадываться, что делал тролль. Алатей вдруг поднял руку, призывая прислушаться. В отдалении кто-то плакал. Человек. Мужчина – Северин сразу понял, что это был немощный конунг, оставшийся в Хеороте.
Очень скоро всхлипы затихли, что было к лучшему – эти звуки только добавляли лишний оттенок обреченности к и без того слишком нехорошей ночи.
– Ничего не понимаю, – шипел вандал. – Куда он подевался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Ух ты, как красиво… И опасно. Это горячит кровь, Скильд!
– Скорее замораживает, – процедил ант и быстро перебрал пальцами стрелы в туле. Мимолетно погладил ладонью роговые пластины составного гуннского лука, незнамо как оказавшегося в оружейне Хеорота. – Скоро ничего рассмотреть не сможем…
Возвышенность, на которой стоял Хеорот, теперь казалась островом, который захлестывался неудержимой волной бело-голубого туманного прибоя. Потоки подсвеченной лучами восходящей луны плотной мглы обтекали сопки и гигантские валуны, затопили подножие холма, укрыв общинные дома, пальцы тумана касались конюшен и хозяйственных пристроек, моментально укрывая их от человеческого взгляда.
Северин всего лишь однажды в жизни видел, как туман с невероятной быстротой – пожалуй, ничуть не медленнее всадника, пустившего лошадь размашистой рысью! – замещает чистый и прозрачный ночной воздух. Это было совсем недавно, на побережье, когда ладья Нибелунгов пристала к берегам Даннмёрка – но тогда марево пришло со стороны океана. В этом зрелище, особенно наблюдаемом с высоты почти полного десятка локтей, было нечто магическое – в природе ничего подобного не бывает! Далеко-далеко чернеют верхушки скал и курганов, кое-где видны кроны вековых сосен, слева искрится в лунных лучах Германское море…
Настоящая сказка, страшноватая, но завораживающая.
Одномоментно, будто по неслышному сигналу, вершины отдаленных сопок полыхнули зеленоватым пламенем. Над бескрайней равниной, затянутой туманом, загорелись призрачные огни.
Алатей охнул и шепотом выругался на своем наречии. Вандал замер в восхищении – племя Гундамира спокон веку ценило все красивое и необычное, а опасно оно или нет, дело десятое.
– Не верю, – тихонько пробормотал Северин. Зажмурился, снова открыл глаза, встряхнул головой, будто желая отогнать наваждение. – Просто не верю, и все тут. Это какой-то другой мир, иной Универсум, ничего похожего на сотворенной Тверди нет и быть не может…
– Может, – прошептал Алатей. – Помни, что ночью открываются прорехи, ведущие… Ведущие туда, где нет места людям.
Северину остро захотелось спрятаться – куда угодно, в любую норку, в любой темный и теплый закуток. Ему было страшно как никогда в жизни – даже приключение с ubilsaiwalas в Стэнэ не шло ни в какое сравнение с этой жуткой ночью!
Мглистый прилив поднялся по склонам холма, осторожно лизнул стены мужского дома, белые ручейки потекли дальше, к Оленьему залу. Внизу, сколько хватало глаз, расстилался океан тумана с пылающими блеклым изумрудным огнем островками.
В небе сверкал Звездный мост и плыл невозмутимый лик луны, в отдалении рокотал морской прибой. Странный ночной мир уже не принадлежал человеку.
– Тс-с… – Гундамир прижал палец к губам. – Слышите?
Северин замер.
Точно, слышен звук осыпающихся камешков. Размеренная, тяжкая поступь, где-то ниже, на откосе. Хриплое прерывистое дыхание.
Грендель! Он снова пришел в Хеорот.
Вокруг был лишь густой туман и серебристо-синее, не согревающее зарево ночных светил…
Глава восьмая
В которой Грендель нападает на Хеорот, Беовульф становится обладателем клинка Фрейра и вступает в битву с чудовищем
Весна 496 года по Р. X.
Даннмёрк, Хеорот
Грендель словно дразнил засевших в мужском доме людей – было слышно, как он бродит снаружи, то приближаясь, то отходя подальше. Раздался треск ломаемого дерева – Хродульф шепнул епископу, что чудовище наверняка решило заглянуть в Олений зал и снесло притвор за большим крыльцом.
– …Хродгара тролль не убьет, он никогда не покушался на жизнь конунга. Тварь убивает только его ближних, словно желая, чтобы Хродгар видел, как погибает род Скёльдунгов…
– Тихо! – поднял руку Ремигий. Шагнул к очагу, взглянул наверх, окликнул Гундамира: – Где он? Вы его видите?
– Нет, – донеслось из отдушины. – Туман, будь он проклят!
У Северина, оседлавшего гребень крыши, зуб на зуб не попадал. В ясные ночи всегда холодно, обе рубахи стали влажными, ледяные капли стекают по волосам за ворот, а где-то совсем рядом…
Разглядеть Гренделя никак не удавалось, хотя он несколько раз прошел совсем рядом с домом. Во мгле различались очертания темной человекоподобной фигуры, огромная неясная тень с длиннющими, почти до земли, руками и округлой головой, выраставшей из бугристых плеч. Дважды в тумане взблеснули неприятные синие огоньки – наверное, глаза.
Стало ясно, что Грендель превосходил обычного человека ростом в полтора или два раза и был гораздо шире – гигантский тролль вполне смог бы без лишних усилий убить крупное животное наподобие вола или взрослого заматерелого медведя. Двигался он медленно, но с необычной для существа такого размера плавностью, а как рассказывал Унферт, во время предыдущих нападений на Хеорот Грендель проявлял неслыханную прыть, действуя с быстротой молнии. Опасный противник, очень опасный!
Алатей был внешне спокоен и сосредоточен, лишний раз за лук не хватался – лишь однажды выхватил стрелу и натянул тетиву: чудище прошагало вдоль стены мужского дома и коснулось лапищей конька крыши со стороны оружейни. Северин зажал рот ладонью – его коснулось дыхание Гренделя, зловонное и горячее. Картулярия немедленно затошнило, но больше от ужаса, чем от невыносимого смрада. Несколько мгновений спустя тварь исчезла в мареве и тотчас послышался глухой удар: Грендель ломился в Олений зал.
– Эй, а ну посмелее! – одними губами сказал Гундамир, пихнув Северина локтем. – Поверь, конунгу Хродгару сейчас ничуть не слаще. Он там один, а нас много.
– Хродгар безумен, – ответил Северин. – Думаю, ему все равно…
– Меньше думай, это для сбережения здоровья полезнее, – огрызнулся вандал. – Слышишь?
Со стороны хоромины донеслось тихое рычание и нечто похожее на низкое бессвязное бормотание, почти неразличимое и непонятное. Вновь хрустнуло, что-то громыхнуло.
– Скамью перевернул. Или разбил, – со знанием дела буркнул Гундамир. – Уж больно здоров, Гренделю Олений зал – как нора…
Некоторое время стояла абсолютная тишина, оставалось только догадываться, что делал тролль. Алатей вдруг поднял руку, призывая прислушаться. В отдалении кто-то плакал. Человек. Мужчина – Северин сразу понял, что это был немощный конунг, оставшийся в Хеороте.
Очень скоро всхлипы затихли, что было к лучшему – эти звуки только добавляли лишний оттенок обреченности к и без того слишком нехорошей ночи.
– Ничего не понимаю, – шипел вандал. – Куда он подевался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84