Одних светских обязанностей было достаточно, чтобы подорвать здоровье человека. Венцель же одновременно работал, как вол. Вдобавок он, по желанию Эстер, вошел в правление раухэйзеновского концерна, и это значительно увеличило его нагрузку.
Едва лишь пришла весна, Эстер начала через каждые два-три дня выезжать в Хельброннен, чтобы руководить его перестройкой и отделкой. Все эти месяцы она была в дивном настроении, резвилась, как никогда. Все время окружена была роем поклонников и воздыхателей. А Венцель чувствовал себя счастливым. Жизнь его обрела центр, вокруг которого вращалась. Его работа, его успехи, его богатство – все это как будто только теперь приобрело настоящий смысл. Он задавал тон в обществе. Его осаждали. Политические деятели, редакторы газет, знаменитые артисты и ученые искали его дружбы. Крупнейшие представители науки и промышленности обращались к нему за советом, министры отводили его в сторону, интересуясь его мнением. Он бывал в салонах дипломатических представителей всех стран, печать говорила о нем с крайним уважением. И ко всему этому Венцель пользовался превосходным, бесподобным здоровьем.
Венцель совсем не был тщеславнее других людей. Но по временам все-таки испытывал своего рода глубокое почтение к самому себе, огромное удовлетворение.
«Вот он каков, Венцель Шелленберг, поглядите! – говорил он себе порою, когда, одетый с иголочки, гляделся в зеркало. – А между тем это только начало… О, вы увидите!» Честолюбивые мечты опьяняли его.
Но однажды в мае – это было в последних числах месяца – произошел небольшой, в сущности, совсем незначительный инцидент, последствий которого никто не мог предвидеть.
В этот теплый, дивный весенний день, один из тех, какие редки в Берлине, Венцель посетил с Эстер зоологический сад. Эстер, как большинство женщин, обожала животных, а в ту пору в зоологическом саду можно было любоваться молодыми львами, обезьянами и медвежатами. Прекрасная погода привлекла огромную толпу, и сад кишел веселыми людьми и шумливыми ребятишками. Вдруг, – Венцель этого сначала даже не заметил, они стояли у клетки с медведями. – небольшая белоснежная борзая радостно подбежала к Эстер, обнюхала ее, визжа и тявкая от волнения, прыгнула на нее и попыталась лизнуть ее в лицо. Венцель рассмеялся. Собака в своем радостном порыве была в самом деле прелестна. У нее были розовые лапы, розовая морда, мягкие карие глаза в розовых ободках. Эстер с трудом отбивалась от ласк животного.
– Ах ты, маленькая Филли, как поживаешь? Да перестань! – восклицала она.
Прелестная сцена привлекла внимание окружающих.
Внезапно откуда-то раздался короткий пронзительный свист, собака опешила и мгновенно исчезла в толпе.
– Откуда она знает тебя? – спросил Венцель.
– Это собака одного моего знакомого, – улыбаясь, ответила Эстер и опять повернулась к медвежатам.
Это было все. В этом состоял весь инцидент, незначительный, мелкий, и Венцель через несколько дней совершенно забыл о нем.
Но как-то ночью, когда он поздно вернулся домой и не мог заснуть от переутомления, – Эстер уехала днем в Хельброннен и должна была вернуться только завтра, – вдруг ему снова припомнилась эта незначительная сцена с борзой собакой. Он зашагал по комнате, и совсем неожиданно, – ибо он даже улыбнулся, вспомнив эту сцену, – у него на лбу обозначилась складка. «Что же в этой истории особенного? – спросил он себя, расхаживая взад и вперед и куря сигару. – Собака приласкалась к моей жене, собака, принадлежащая какому-то ее знакомому». Но тут же он разгрыз сигару, что делал обыкновенно, когда бывал в дурном настроении.
«Все-таки есть в этом нечто особенное, – решил он вдруг. – А именно – чрезвычайная и совсем необыкновенная радость этой собаки! Животное было ведь без ума от радости. Из этого нужно заключить, что Эстер где-то видит эту собаку. А я еще ни разу не замечал ее ни на скачках, ни где бы то ни было. А затем этот свист! Почему знакомый Эстер не подошел поздороваться? Что ж, весьма вероятно, что он ее совсем не заметил, а только увидел, что исчезла собака. Но почему на мой вопрос Эстер не назвала имени этого знакомого? Может быть, это ей показалось совершенно неважным. Не повернулась ли она к медвежьей клетке очень порывисто после этого инцидента?»
В сущности, инцидент был действительно ничтожен, и смешно было вообще о нем думать. Просто это признак его нервности и переутомления.
Однако, странным образом, его не покидало какое-то беспокойство. Ему припомнился вдруг один взгляд, которым обменялся с Эстер майор Ферфакс. Этот взгляд дремал в его памяти, а теперь внезапно проснулся. Это случилось, когда они совершали свадебное путешествие и приехали из Рагузы в Венецию. Один только взгляд! Он тоже не имел значения и не стоил внимания. Возможно, что Венцель совершенно ложно истолковал этот взгляд.
Однако беспокойство не утихало. Он решил, – каким смешным ни показалось это намерение ему самому, – выяснить на всякий случай, кому принадлежит борзая. Как это сделать? О, для этого способ найдется. Он принял двойную дозу снотворного и пошел спать.
На следующее утро первой мыслью, с которой он проснулся, была мысль об этой борзой с розовыми лапами и розовой мордой. Совершенно отчетливо видел он перед собой собачонку. Он мог бы нарисовать ее по памяти. Как она подпрыгивала! Как изгибала шею! Точно газель. Он был уверен, что узнал бы ее среди ста борзых собак. Решил быть внимательным и повсюду высматривать эту собаку.
Однако она как будто исчезла из Берлина. Венцель часто бывал в зоологическом саду, на скачках, стал теперь часто приходить на чашку чая, которою Эстер угощала друзей в саду. Гости часто являлись со своими собаками. Борзая исчезла бесследно. Не уехал ли из Берлина ее хозяин? Наконец, через несколько недель Венцель начал посмеиваться над своей затеей найти в гигантском городе собаку, а потом и вовсе забыл про борзую.
23
Но однажды, когда Венцель и думать перестал о собаке, он вдруг увидел ее на небольшом от себя расстоянии, рядом с каким-то господином! Он мгновенно узнал ее. Это было на состязаниях в теннис, и он только заехал в клуб за Эстер.
Так вот она, наконец, эта борзая, которую он так долго искал! Ошибки быть не могло. Господин был в серебристо-сером летнем пальто и такой же шляпе. Одет по последней моде, преувеличенно элегантен, строен, высок, белокур. Вот он повернулся, потому что собака прыгала на него, и Венцель увидел его лицо. Увидел – и сразу побледнел.
Это был тот самый молодой человек, который весною взял приз на танцевальном турнире. Как же звали его? Венцель знал его много лет, встречался с ним порою в игорных клубах, он был другом Женни Флориан. Теперь он играл известную роль в кино и театре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Едва лишь пришла весна, Эстер начала через каждые два-три дня выезжать в Хельброннен, чтобы руководить его перестройкой и отделкой. Все эти месяцы она была в дивном настроении, резвилась, как никогда. Все время окружена была роем поклонников и воздыхателей. А Венцель чувствовал себя счастливым. Жизнь его обрела центр, вокруг которого вращалась. Его работа, его успехи, его богатство – все это как будто только теперь приобрело настоящий смысл. Он задавал тон в обществе. Его осаждали. Политические деятели, редакторы газет, знаменитые артисты и ученые искали его дружбы. Крупнейшие представители науки и промышленности обращались к нему за советом, министры отводили его в сторону, интересуясь его мнением. Он бывал в салонах дипломатических представителей всех стран, печать говорила о нем с крайним уважением. И ко всему этому Венцель пользовался превосходным, бесподобным здоровьем.
Венцель совсем не был тщеславнее других людей. Но по временам все-таки испытывал своего рода глубокое почтение к самому себе, огромное удовлетворение.
«Вот он каков, Венцель Шелленберг, поглядите! – говорил он себе порою, когда, одетый с иголочки, гляделся в зеркало. – А между тем это только начало… О, вы увидите!» Честолюбивые мечты опьяняли его.
Но однажды в мае – это было в последних числах месяца – произошел небольшой, в сущности, совсем незначительный инцидент, последствий которого никто не мог предвидеть.
В этот теплый, дивный весенний день, один из тех, какие редки в Берлине, Венцель посетил с Эстер зоологический сад. Эстер, как большинство женщин, обожала животных, а в ту пору в зоологическом саду можно было любоваться молодыми львами, обезьянами и медвежатами. Прекрасная погода привлекла огромную толпу, и сад кишел веселыми людьми и шумливыми ребятишками. Вдруг, – Венцель этого сначала даже не заметил, они стояли у клетки с медведями. – небольшая белоснежная борзая радостно подбежала к Эстер, обнюхала ее, визжа и тявкая от волнения, прыгнула на нее и попыталась лизнуть ее в лицо. Венцель рассмеялся. Собака в своем радостном порыве была в самом деле прелестна. У нее были розовые лапы, розовая морда, мягкие карие глаза в розовых ободках. Эстер с трудом отбивалась от ласк животного.
– Ах ты, маленькая Филли, как поживаешь? Да перестань! – восклицала она.
Прелестная сцена привлекла внимание окружающих.
Внезапно откуда-то раздался короткий пронзительный свист, собака опешила и мгновенно исчезла в толпе.
– Откуда она знает тебя? – спросил Венцель.
– Это собака одного моего знакомого, – улыбаясь, ответила Эстер и опять повернулась к медвежатам.
Это было все. В этом состоял весь инцидент, незначительный, мелкий, и Венцель через несколько дней совершенно забыл о нем.
Но как-то ночью, когда он поздно вернулся домой и не мог заснуть от переутомления, – Эстер уехала днем в Хельброннен и должна была вернуться только завтра, – вдруг ему снова припомнилась эта незначительная сцена с борзой собакой. Он зашагал по комнате, и совсем неожиданно, – ибо он даже улыбнулся, вспомнив эту сцену, – у него на лбу обозначилась складка. «Что же в этой истории особенного? – спросил он себя, расхаживая взад и вперед и куря сигару. – Собака приласкалась к моей жене, собака, принадлежащая какому-то ее знакомому». Но тут же он разгрыз сигару, что делал обыкновенно, когда бывал в дурном настроении.
«Все-таки есть в этом нечто особенное, – решил он вдруг. – А именно – чрезвычайная и совсем необыкновенная радость этой собаки! Животное было ведь без ума от радости. Из этого нужно заключить, что Эстер где-то видит эту собаку. А я еще ни разу не замечал ее ни на скачках, ни где бы то ни было. А затем этот свист! Почему знакомый Эстер не подошел поздороваться? Что ж, весьма вероятно, что он ее совсем не заметил, а только увидел, что исчезла собака. Но почему на мой вопрос Эстер не назвала имени этого знакомого? Может быть, это ей показалось совершенно неважным. Не повернулась ли она к медвежьей клетке очень порывисто после этого инцидента?»
В сущности, инцидент был действительно ничтожен, и смешно было вообще о нем думать. Просто это признак его нервности и переутомления.
Однако, странным образом, его не покидало какое-то беспокойство. Ему припомнился вдруг один взгляд, которым обменялся с Эстер майор Ферфакс. Этот взгляд дремал в его памяти, а теперь внезапно проснулся. Это случилось, когда они совершали свадебное путешествие и приехали из Рагузы в Венецию. Один только взгляд! Он тоже не имел значения и не стоил внимания. Возможно, что Венцель совершенно ложно истолковал этот взгляд.
Однако беспокойство не утихало. Он решил, – каким смешным ни показалось это намерение ему самому, – выяснить на всякий случай, кому принадлежит борзая. Как это сделать? О, для этого способ найдется. Он принял двойную дозу снотворного и пошел спать.
На следующее утро первой мыслью, с которой он проснулся, была мысль об этой борзой с розовыми лапами и розовой мордой. Совершенно отчетливо видел он перед собой собачонку. Он мог бы нарисовать ее по памяти. Как она подпрыгивала! Как изгибала шею! Точно газель. Он был уверен, что узнал бы ее среди ста борзых собак. Решил быть внимательным и повсюду высматривать эту собаку.
Однако она как будто исчезла из Берлина. Венцель часто бывал в зоологическом саду, на скачках, стал теперь часто приходить на чашку чая, которою Эстер угощала друзей в саду. Гости часто являлись со своими собаками. Борзая исчезла бесследно. Не уехал ли из Берлина ее хозяин? Наконец, через несколько недель Венцель начал посмеиваться над своей затеей найти в гигантском городе собаку, а потом и вовсе забыл про борзую.
23
Но однажды, когда Венцель и думать перестал о собаке, он вдруг увидел ее на небольшом от себя расстоянии, рядом с каким-то господином! Он мгновенно узнал ее. Это было на состязаниях в теннис, и он только заехал в клуб за Эстер.
Так вот она, наконец, эта борзая, которую он так долго искал! Ошибки быть не могло. Господин был в серебристо-сером летнем пальто и такой же шляпе. Одет по последней моде, преувеличенно элегантен, строен, высок, белокур. Вот он повернулся, потому что собака прыгала на него, и Венцель увидел его лицо. Увидел – и сразу побледнел.
Это был тот самый молодой человек, который весною взял приз на танцевальном турнире. Как же звали его? Венцель знал его много лет, встречался с ним порою в игорных клубах, он был другом Женни Флориан. Теперь он играл известную роль в кино и театре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94