Из передней он проник в маленькую гостиную. На полу стояло деревце в цвету. Нет, это было не деревце, это были исполинские георгины в высокой японской вазе. Рядом – грациозный, маленький туалетный комод, в котором хранились все карандаши для губ, щеточки, краски и румяна. На этом маленьком комоде стоял тяжелый бронзовый канделябр итальянской работы: сплетенные тела мужчин и женщин. Этот канделябр Венцель взял в руку и взвесил. Потом осторожно поставил его на комод. Лучше – руками. Вдруг он испугался. Из маленького бокового зеркала на него глянула белоснежная маска. Это было его лицо. «Я немного бледен», – подумал он и осторожно отворил дверь в спальню Эстер. Потом открыл ее шире. Дверь не издала ни малейшего скрипа. Чудесной работы было все в этом доме. В спальне у Эстер был свет. Венцель не удивился, он знал, что там по ночам горит маленький фонарь.
Вот он, этот миг…
Она лежала перед ним в кровати, имевшей форму раковины – широкой раковины, в которой свободно могли бы спать четверо. Кровать была серебристого цвета.
Она лежала перед ним. Красные волосы развевались, как пламя факела. Одна рука лежала на одеяле, рот был приоткрыт. Он приближался шаг за шагом. Она лежала перед ним, а он приближался, совсем не думая о том, скрипят или не скрипят его башмаки. Остановившись, он впился в нее взглядом. Вдруг Эстер зашевелилась. Глаза как будто замигали, рот открылся.
Венцель склонился над нею, задержал, дыхание, уже вытянул руки: в этот миг Эстер рассмеялась со сна. Это был тихий, но звонкий смех, страшно испугавший Венцеля. Руки у него опустились, и он долго стоял тихо. И снова засмеялась Эстер. Это был смех веселого, невинного ребенка.
Тогда Венцель начал отодвигаться. Он осторожно пятился к дверям и вышел из комнаты.
На следующее утро Эстер изумлена была тем, что все двери в ее комнатах открыты. За ранним завтраком она, смеясь, говорила своим гостям, что, по-видимому, вчера действительно выпила лишнего.
Венцель же, к большому своему изумлению, проснулся в своей простой спальне, которая еще сохранилась в здании правления и где он порою ночевал, когда бывал слишком утомлен. Он проснулся и сейчас же закрыл глаза опять. Он не решался думать.
Что случилось?
33
С закрытыми глазами Венцель пролежал много часов. Что-то случилось. Он не знал – что, в голове у него не было ни одной мысли. Что-то страшное, по-видимому, произошло. Убил ли он ее? Он не знал. Как он попал сюда? Он позвонил и заказал завтрак. Взгляд его насторожился. Он следил за всеми оттенками выражения на лице лакея. Но это лицо хранило обычное выражение. Этот человек, стало быть, ничего еще не знал. Однако был уже поздний час дня. Венцель сидел, ощущая пустоту в голове. Потом встал и медленно оделся. Не успел он окончить свой туалет, как пришел Макектин. У Макентина лицо было тоже обычное. Стало быть, ничего не произошло, а между тем он помнил, что держал в руке какую-то тяжелую вещь, что-то из бронзы.
– Вы вчера просили меня, Шелленберг, заехать за вами, чтобы вместе отправиться на скачки, – сказал Макентин, в хорошем и веселом настроении.
Венцель ответил:
– Я очень устал. Гости поздно засиделись. Который час? И какие это скачки?
Макентин громко рассмеялся и закурил сигару, конец которой по своей привычке откусил зубами.
– Вы, кажется, еще спите, Шелленберг! – воскликнул он. – Теперь три часа. Едем: сегодня разыгрывается бранденбургский приз.
Ах, теперь Венцель вспомнил. Записана была лучшая лошадь его конюшни, кобыла Шутиха.
– Ладно, едем, – сказал он, вставая, и с трудом подавил зевоту.
Он все забыл. Часть этой ночи выпала у него из памяти. Помнил он еще, что разговаривал с дворецким, потом у одной дамы порвалась нить жемчуга, – больше он не помнил ничего.
Макентин болтал всю дорогу. Он говорил о великолепном бале этой ночи. Редко так удается бал. Гости были в восторге. И Макентин рассказал забавную историю: старик дворецкий, бывший полковой командир, – правда, немного подвыпив, – сделал предложение мадам Жоржет Леблан, этакий старый озорник, – впрочем, его, кажется, подзадорила фрау Эстер Шелленберг. Но Венцель словно спал, он совсем не слушал.
Ипподром, трибуны, яркие краски, крик, шум. Он ничего не видел и не слышал. Холодно и безучастно было его лицо. Но взгляд кого-то искал.
В этот миг трибуны пришли в невыразимое волнение. Желтая шелленберговская куртка вела скачку. Шутиха имела все шансы, когда стая повернула на прямую. И вдруг лошадь замедлила темп. Желтая куртка остановилась. Этот инцидент привел трибуны в неистовство. Верный фаворит оказался побитым.
– Да посмотрите же, Шелленберг! – крикнул Макентин: – Шутиху задержали.
Венцель ничего не ответил, он только покачал головой. Взгляд его рыскал, и вдруг он нашел то, что искал. Он не знал, что делал и чего хотел. Там стояла Эстер. Стояла в кругу своих друзей, посреди своей свиты. Там были английские друзья, английские дамы, много гостей вчерашнего бала. Жоржет Леблан, наглая и непринужденная, сбежавшая от своего мужа, Вайолет Тэйлор с прическою мадонны и сластолюбивыми губами. И в некотором отдалении от Эстер стоял актер Качинский. Рядом с ним – его маленькая борзая собака; его, в сущности, Венцель не видел. Только когда он направился к Эстер и когда у нее вдруг оборвался смех, когда она посмотрела на него изумленными, страшно испуганными глазами, – только в этот миг он увидел Качинского, легкомысленно и необыкновенно весело улыбавшегося. Венцель сейчас же свернул и направился к Качинскому. Это было с его стороны непредумышленно, он внезапно очутился перед Качинским. Актер все еще улыбался.
Но вдруг Качинский заметил его и побледнел. Кончик его носа стал совсем белым, как пузырек гноя.
Совершенно спокойно Венцель взглянул на него и новым, ясным голосом, слышным всем кругом, сказал:
– Имея связь с дамой, молодой человек, не трубят об этом повсюду!
Потом он поднял кулак – и Качинский мгновенно грохнулся наземь. Венцель ударил его прямо в лицо. Затем, ни на кого не глядя, Венцель спокойно пошел своей дорогой.
Что случилось? Это было непредумышленно с его стороны Что с ним происходило?
Никто не пошел за ним. Совсем один покинул он ипподром.
34
Автомобиль остановился вдруг, и Венцель вышел из него, с трудом передвигая усталые, негнущиеся ноги. Он очутился в Хельброннене. По-видимому, он крикнул шоферу это слово, когда ушел с ипподрома и сел в автомобиль. Теперь он этого уже не помнил. Пейзажа, мимо которого они мчались, он не замечал.
Уже смеркалось, когда он вошел в комнату с большим камином.
Кто-то зажег свет и спросил, не будет ли каких-нибудь распоряжений. Ему не нужно было ничего. Безмолвно сидел он на стуле, и лицо его не менялось, даже когда он говорил. Через час кто-то доложил, что кушать подано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Вот он, этот миг…
Она лежала перед ним в кровати, имевшей форму раковины – широкой раковины, в которой свободно могли бы спать четверо. Кровать была серебристого цвета.
Она лежала перед ним. Красные волосы развевались, как пламя факела. Одна рука лежала на одеяле, рот был приоткрыт. Он приближался шаг за шагом. Она лежала перед ним, а он приближался, совсем не думая о том, скрипят или не скрипят его башмаки. Остановившись, он впился в нее взглядом. Вдруг Эстер зашевелилась. Глаза как будто замигали, рот открылся.
Венцель склонился над нею, задержал, дыхание, уже вытянул руки: в этот миг Эстер рассмеялась со сна. Это был тихий, но звонкий смех, страшно испугавший Венцеля. Руки у него опустились, и он долго стоял тихо. И снова засмеялась Эстер. Это был смех веселого, невинного ребенка.
Тогда Венцель начал отодвигаться. Он осторожно пятился к дверям и вышел из комнаты.
На следующее утро Эстер изумлена была тем, что все двери в ее комнатах открыты. За ранним завтраком она, смеясь, говорила своим гостям, что, по-видимому, вчера действительно выпила лишнего.
Венцель же, к большому своему изумлению, проснулся в своей простой спальне, которая еще сохранилась в здании правления и где он порою ночевал, когда бывал слишком утомлен. Он проснулся и сейчас же закрыл глаза опять. Он не решался думать.
Что случилось?
33
С закрытыми глазами Венцель пролежал много часов. Что-то случилось. Он не знал – что, в голове у него не было ни одной мысли. Что-то страшное, по-видимому, произошло. Убил ли он ее? Он не знал. Как он попал сюда? Он позвонил и заказал завтрак. Взгляд его насторожился. Он следил за всеми оттенками выражения на лице лакея. Но это лицо хранило обычное выражение. Этот человек, стало быть, ничего еще не знал. Однако был уже поздний час дня. Венцель сидел, ощущая пустоту в голове. Потом встал и медленно оделся. Не успел он окончить свой туалет, как пришел Макектин. У Макентина лицо было тоже обычное. Стало быть, ничего не произошло, а между тем он помнил, что держал в руке какую-то тяжелую вещь, что-то из бронзы.
– Вы вчера просили меня, Шелленберг, заехать за вами, чтобы вместе отправиться на скачки, – сказал Макентин, в хорошем и веселом настроении.
Венцель ответил:
– Я очень устал. Гости поздно засиделись. Который час? И какие это скачки?
Макентин громко рассмеялся и закурил сигару, конец которой по своей привычке откусил зубами.
– Вы, кажется, еще спите, Шелленберг! – воскликнул он. – Теперь три часа. Едем: сегодня разыгрывается бранденбургский приз.
Ах, теперь Венцель вспомнил. Записана была лучшая лошадь его конюшни, кобыла Шутиха.
– Ладно, едем, – сказал он, вставая, и с трудом подавил зевоту.
Он все забыл. Часть этой ночи выпала у него из памяти. Помнил он еще, что разговаривал с дворецким, потом у одной дамы порвалась нить жемчуга, – больше он не помнил ничего.
Макентин болтал всю дорогу. Он говорил о великолепном бале этой ночи. Редко так удается бал. Гости были в восторге. И Макентин рассказал забавную историю: старик дворецкий, бывший полковой командир, – правда, немного подвыпив, – сделал предложение мадам Жоржет Леблан, этакий старый озорник, – впрочем, его, кажется, подзадорила фрау Эстер Шелленберг. Но Венцель словно спал, он совсем не слушал.
Ипподром, трибуны, яркие краски, крик, шум. Он ничего не видел и не слышал. Холодно и безучастно было его лицо. Но взгляд кого-то искал.
В этот миг трибуны пришли в невыразимое волнение. Желтая шелленберговская куртка вела скачку. Шутиха имела все шансы, когда стая повернула на прямую. И вдруг лошадь замедлила темп. Желтая куртка остановилась. Этот инцидент привел трибуны в неистовство. Верный фаворит оказался побитым.
– Да посмотрите же, Шелленберг! – крикнул Макентин: – Шутиху задержали.
Венцель ничего не ответил, он только покачал головой. Взгляд его рыскал, и вдруг он нашел то, что искал. Он не знал, что делал и чего хотел. Там стояла Эстер. Стояла в кругу своих друзей, посреди своей свиты. Там были английские друзья, английские дамы, много гостей вчерашнего бала. Жоржет Леблан, наглая и непринужденная, сбежавшая от своего мужа, Вайолет Тэйлор с прическою мадонны и сластолюбивыми губами. И в некотором отдалении от Эстер стоял актер Качинский. Рядом с ним – его маленькая борзая собака; его, в сущности, Венцель не видел. Только когда он направился к Эстер и когда у нее вдруг оборвался смех, когда она посмотрела на него изумленными, страшно испуганными глазами, – только в этот миг он увидел Качинского, легкомысленно и необыкновенно весело улыбавшегося. Венцель сейчас же свернул и направился к Качинскому. Это было с его стороны непредумышленно, он внезапно очутился перед Качинским. Актер все еще улыбался.
Но вдруг Качинский заметил его и побледнел. Кончик его носа стал совсем белым, как пузырек гноя.
Совершенно спокойно Венцель взглянул на него и новым, ясным голосом, слышным всем кругом, сказал:
– Имея связь с дамой, молодой человек, не трубят об этом повсюду!
Потом он поднял кулак – и Качинский мгновенно грохнулся наземь. Венцель ударил его прямо в лицо. Затем, ни на кого не глядя, Венцель спокойно пошел своей дорогой.
Что случилось? Это было непредумышленно с его стороны Что с ним происходило?
Никто не пошел за ним. Совсем один покинул он ипподром.
34
Автомобиль остановился вдруг, и Венцель вышел из него, с трудом передвигая усталые, негнущиеся ноги. Он очутился в Хельброннене. По-видимому, он крикнул шоферу это слово, когда ушел с ипподрома и сел в автомобиль. Теперь он этого уже не помнил. Пейзажа, мимо которого они мчались, он не замечал.
Уже смеркалось, когда он вошел в комнату с большим камином.
Кто-то зажег свет и спросил, не будет ли каких-нибудь распоряжений. Ему не нужно было ничего. Безмолвно сидел он на стуле, и лицо его не менялось, даже когда он говорил. Через час кто-то доложил, что кушать подано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94