На стенах в милом беспорядке висели картины и голограммы, которые я старательно пытался изучать, пока она вводила зонд мне в прямую кишку.
– Твой маленький приятель вернулся, – сказала она. – Предраковые изменения. Я возьму образец, чтобы отослать на исследование.
Когда она вынимала зонд, я почувствовал странное ощущение – оно прошло очень быстро, но у меня перехватило дух – облегчение, легкую боль и дрожь, наподобие эротической.
– Ты знаешь порядок. Я дам тебе пилюлю, ничего не ешь двенадцать часов, потом примешь ее, и еще через два часа наполнишь желудок. Хлеб, картофельное пюре. – Она подошла к стальной лабораторной раковине, держа на вытянутых руках змеевидный эндоскопический зонд. – Приведи себя в порядок и оденься, пока я займусь этим.
Она должна была отослать клетки моего организма в Центрус; там составят пилюлю, наполненную механическими микрофагами, запрограммированными на то, чтобы пообедать моим раком, а затем выключиться.
Это было лишь мелкое неудобство и не шло ни в какое сравнение с лечением рака кожи: ее окрашивали каким-то составом, от которого кожа долго горела и зудела, как после сильного ожога.
Мэригей и я должны были постоянно обследоваться на предмет возникновения рака, как, впрочем, и все, кто в былые времена на госпитальной планете Небеса перенес замену какой-нибудь части тела. Теперь Человек сможет позлорадствовать.
Я присел возле стола, когда Диана уже закончила упаковывать пакет. Она тоже села и по памяти написала адрес.
– Я заказала пять штук; этого должно с головой хватить на десять лет. Исследование – это простая формальность: я была бы очень удивлена, если бы твой рак хоть как-то изменился по сравнению с первым анализом.
– Но тем не менее ты все равно будешь это проверять?
– Да. Я такая же сумасшедшая, как и ты.
Я рассмеялся, но она не поддержала меня. Она поставила локти на стол, оперлась подбородком о кулак и посмотрела на меня.
– Я никогда больше не буду беспокоить тебя по этому поводу, Уильям, но как твой доктор я должна сказать.
– Думаю, что я знаю, о чем ты будешь говорить.
– Скорее всего. Весь твой амбициозный план – это всего лишь сложный ответ на функциональное расстройство, вызванное посттравматическим стрессом Я могла бы подобрать тебе таблетки…
– Все это ты уже предлагала мне в прошлом. Благодарю, но все же не надо. Я не верю в изгнание нечистой силы химическими методами.
– Чарли и я убегаем с вами по той же самой причине. Надеемся оставить позади наших призраков, чтобы отдохнуть. Но мы не оставляем детей.
– Мы тоже. Если только они сами не захотят остаться.
– Они захотят. И вам предстоит потерять их.
– У нас есть десять месяцев на то, чтобы убедить их. Она кивнула.
– Конечно. Но если ты сможешь уговорить Билла лететь с нами, то я позволю тебе воткнуть, сам знаешь, что, в мою задницу.
– Лучшие слова из всего, что я слышал за весь этот день.
Она улыбнулась и положила ладонь мне на руку.
– Пойдем вниз и выпьем по стаканчику вина.
Глава 7
Мы с Мэригей входили в группу из двенадцати людей плюс один Человек и один тельцианин, отправившуюся, чтобы осмотреть корабль и определить, что будет необходимо для рейса. Мы не могли просто повернуть ключ и отправиться в путь после того, как эти десять месяцев закончатся. Предполагалось, что Целое Дерево поддержит политику, смысл которой сводился к тезису «скатертью дорога», и большая часть предстоящего времени ожидания должна была уйти на приведение крейсера в порядок.
Поездка на орбиту оказалась интересной: в последний раз я был в космосе, когда у нас еще не было детей. Мы поднимались вертикально вверх с постоянным незначительным ускорением. Насколько мне было известно, такое движение достигалось за счет расточительного расходования антивещества. Пилот Человек пожала плечами и сказала, что его вполне достаточно. Она не знала точно, откуда оно берется; возможно, из огромных запасов на «Машине времени».
Для космического корабля челнок был крошечным, размером с обычный школьный автобус Со всех сторон имелись окна, даже сзади, так что мы могли следить за тем, как Центрус постепенно уменьшался в размерах до тех пор, пока не слился с окружающей местностью. А впереди, в темнеющем небе, самой яркой звездой стал космический корабль. К тому времени, когда нас окружила темнота, по его слегка удлиненной форме можно было уже уверенно понять, что это не звезда.
Когда мы были примерно в тысяче километров от корабля, челнок чуть заметно дернулся и начал замедлять движение. Обратное ускорение составило около двух g, и крутить головой, следя за приближением космического корабля, стало трудновато. Но ради этого зрелища стоило напрячь шею.
Вероятно, «Машина времени» была антиквариатом, но не по моим понятиям! Она была сконструирована и построена спустя более чем тысячелетие после того, как я закончил школу. Последний крейсер, на котором мне пришлось участвовать в войне, представлял собой громоздкое собрание хаотически перемешанных модулей, соединенных друг с другом сетью ферм, тросов и кабелей. «Машина времени» имела простую элегантную форму: два округленных цилиндра, соединенных торцами. От «нижнего» края переднего цилиндра отходила сделанная из тонкого, как кружево, металла, юбка, предназначенная для защиты от гамма-излучения, порождаемого аннигиляционным двигателем, расположенным в «заднем» цилиндре.
Мы причалили почти неощутимо, дверь тамбура – лепестковая диафрагма – открылась, мои уши заложило, и я порадовался тому, что нам посоветовали надеть теплые свитеры.
Системы жизнеобеспечения судна работали на минимальном режиме. Воздух был затхлый и холодный, немного выше нуля – лишь бы не дать воде замерзнуть и избежать разрыва трубопроводов.
Давление тоже было пониженным; оно соответствовало высоте в три километра. Этого было вполне достаточно для того, чтобы вызвать головокружение. Но вскоре мы должны были к этому привыкнуть.
Цепляясь за захваты, мы неуклюже проползли через зону невесомости в подъемник, украшенный веселыми сценками из жизни Земли и Небес.
Пилотажная рубка и впрямь выглядела как часть космического корабля. Длинный пульт с четырьмя вращающимися стульями.
Когда мы вошли внутрь, пульт управления пробудился к жизни, одна за другой начали зажигаться лампочки, свидетельствующие о начале разогрева системы, и судно заговорило с нами дружественным баритоном.
– Я ожидал вас. Добро пожаловать.
– Наш эксперт по сельскому хозяйству хочет, чтобы помещение было как можно скорее нагрето, – сказала Человек. – На какой режим времени можно рассчитывать?
– Около двух дней потребуется для гидропонных плантаций. Через пять дней можно будет начать посадки в почву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Твой маленький приятель вернулся, – сказала она. – Предраковые изменения. Я возьму образец, чтобы отослать на исследование.
Когда она вынимала зонд, я почувствовал странное ощущение – оно прошло очень быстро, но у меня перехватило дух – облегчение, легкую боль и дрожь, наподобие эротической.
– Ты знаешь порядок. Я дам тебе пилюлю, ничего не ешь двенадцать часов, потом примешь ее, и еще через два часа наполнишь желудок. Хлеб, картофельное пюре. – Она подошла к стальной лабораторной раковине, держа на вытянутых руках змеевидный эндоскопический зонд. – Приведи себя в порядок и оденься, пока я займусь этим.
Она должна была отослать клетки моего организма в Центрус; там составят пилюлю, наполненную механическими микрофагами, запрограммированными на то, чтобы пообедать моим раком, а затем выключиться.
Это было лишь мелкое неудобство и не шло ни в какое сравнение с лечением рака кожи: ее окрашивали каким-то составом, от которого кожа долго горела и зудела, как после сильного ожога.
Мэригей и я должны были постоянно обследоваться на предмет возникновения рака, как, впрочем, и все, кто в былые времена на госпитальной планете Небеса перенес замену какой-нибудь части тела. Теперь Человек сможет позлорадствовать.
Я присел возле стола, когда Диана уже закончила упаковывать пакет. Она тоже села и по памяти написала адрес.
– Я заказала пять штук; этого должно с головой хватить на десять лет. Исследование – это простая формальность: я была бы очень удивлена, если бы твой рак хоть как-то изменился по сравнению с первым анализом.
– Но тем не менее ты все равно будешь это проверять?
– Да. Я такая же сумасшедшая, как и ты.
Я рассмеялся, но она не поддержала меня. Она поставила локти на стол, оперлась подбородком о кулак и посмотрела на меня.
– Я никогда больше не буду беспокоить тебя по этому поводу, Уильям, но как твой доктор я должна сказать.
– Думаю, что я знаю, о чем ты будешь говорить.
– Скорее всего. Весь твой амбициозный план – это всего лишь сложный ответ на функциональное расстройство, вызванное посттравматическим стрессом Я могла бы подобрать тебе таблетки…
– Все это ты уже предлагала мне в прошлом. Благодарю, но все же не надо. Я не верю в изгнание нечистой силы химическими методами.
– Чарли и я убегаем с вами по той же самой причине. Надеемся оставить позади наших призраков, чтобы отдохнуть. Но мы не оставляем детей.
– Мы тоже. Если только они сами не захотят остаться.
– Они захотят. И вам предстоит потерять их.
– У нас есть десять месяцев на то, чтобы убедить их. Она кивнула.
– Конечно. Но если ты сможешь уговорить Билла лететь с нами, то я позволю тебе воткнуть, сам знаешь, что, в мою задницу.
– Лучшие слова из всего, что я слышал за весь этот день.
Она улыбнулась и положила ладонь мне на руку.
– Пойдем вниз и выпьем по стаканчику вина.
Глава 7
Мы с Мэригей входили в группу из двенадцати людей плюс один Человек и один тельцианин, отправившуюся, чтобы осмотреть корабль и определить, что будет необходимо для рейса. Мы не могли просто повернуть ключ и отправиться в путь после того, как эти десять месяцев закончатся. Предполагалось, что Целое Дерево поддержит политику, смысл которой сводился к тезису «скатертью дорога», и большая часть предстоящего времени ожидания должна была уйти на приведение крейсера в порядок.
Поездка на орбиту оказалась интересной: в последний раз я был в космосе, когда у нас еще не было детей. Мы поднимались вертикально вверх с постоянным незначительным ускорением. Насколько мне было известно, такое движение достигалось за счет расточительного расходования антивещества. Пилот Человек пожала плечами и сказала, что его вполне достаточно. Она не знала точно, откуда оно берется; возможно, из огромных запасов на «Машине времени».
Для космического корабля челнок был крошечным, размером с обычный школьный автобус Со всех сторон имелись окна, даже сзади, так что мы могли следить за тем, как Центрус постепенно уменьшался в размерах до тех пор, пока не слился с окружающей местностью. А впереди, в темнеющем небе, самой яркой звездой стал космический корабль. К тому времени, когда нас окружила темнота, по его слегка удлиненной форме можно было уже уверенно понять, что это не звезда.
Когда мы были примерно в тысяче километров от корабля, челнок чуть заметно дернулся и начал замедлять движение. Обратное ускорение составило около двух g, и крутить головой, следя за приближением космического корабля, стало трудновато. Но ради этого зрелища стоило напрячь шею.
Вероятно, «Машина времени» была антиквариатом, но не по моим понятиям! Она была сконструирована и построена спустя более чем тысячелетие после того, как я закончил школу. Последний крейсер, на котором мне пришлось участвовать в войне, представлял собой громоздкое собрание хаотически перемешанных модулей, соединенных друг с другом сетью ферм, тросов и кабелей. «Машина времени» имела простую элегантную форму: два округленных цилиндра, соединенных торцами. От «нижнего» края переднего цилиндра отходила сделанная из тонкого, как кружево, металла, юбка, предназначенная для защиты от гамма-излучения, порождаемого аннигиляционным двигателем, расположенным в «заднем» цилиндре.
Мы причалили почти неощутимо, дверь тамбура – лепестковая диафрагма – открылась, мои уши заложило, и я порадовался тому, что нам посоветовали надеть теплые свитеры.
Системы жизнеобеспечения судна работали на минимальном режиме. Воздух был затхлый и холодный, немного выше нуля – лишь бы не дать воде замерзнуть и избежать разрыва трубопроводов.
Давление тоже было пониженным; оно соответствовало высоте в три километра. Этого было вполне достаточно для того, чтобы вызвать головокружение. Но вскоре мы должны были к этому привыкнуть.
Цепляясь за захваты, мы неуклюже проползли через зону невесомости в подъемник, украшенный веселыми сценками из жизни Земли и Небес.
Пилотажная рубка и впрямь выглядела как часть космического корабля. Длинный пульт с четырьмя вращающимися стульями.
Когда мы вошли внутрь, пульт управления пробудился к жизни, одна за другой начали зажигаться лампочки, свидетельствующие о начале разогрева системы, и судно заговорило с нами дружественным баритоном.
– Я ожидал вас. Добро пожаловать.
– Наш эксперт по сельскому хозяйству хочет, чтобы помещение было как можно скорее нагрето, – сказала Человек. – На какой режим времени можно рассчитывать?
– Около двух дней потребуется для гидропонных плантаций. Через пять дней можно будет начать посадки в почву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66