Первый и второй этажи представляли собой близкое подобие четвертого: 95 процентов площади занимала ферма, окруженная жилыми кварталами. Правда, здесь было меньше воды, и единственную опасность представлял собой устричный садок, настолько мелкий, что утонуть в нем можно было только лежа. (Я возражал против разведения устриц – им до первого урожая требовалось расти целых шесть месяцев, – но люди, которые могли смотреть на этих моллюсков, не испытывая тошноты, взяли верх.) В отличие от четвертого этажа, все квартиры здесь были одноэтажными, так что тут не было даже лестниц, из-за которых можно было беспокоиться.
Область под первым этажом являлась самой опасной частью корабля, но она находилась вне юрисдикции инспектора по технике и его верного помощника, гражданского инженера. Там, невидимо для нас, пылали семь тонн антивещества, сдерживаемые мощным силовым полем. Если бы с полем что-нибудь случилось, то у всех нас оказалась бы в запасе примерно одна наносекунда, чтобы подготовиться к новому образу существования в форме вечно несущихся по вселенной потоков гамма-лучей.
Кэт вызвалась воплотить в жизнь великий проект уничтожения ковра, и я уступил ей лидерство в этом деле, хотя и успел сам настроиться на него.
В течение десяти месяцев я находился в центре всех событий – споров, координации действий, принятия решений, – а теперь оказался всего лишь одним из множества пассажиров. Для утешения у меня имелся определенный ранг, вернее, почетное звание, и эфемерное подобие работы, но больше не было ответственности. Я должен был привыкнуть смотреть на то, как дело делают другие.
Глава 3
Теоретически Мэригей все время находилась при исполнении служебных обязанностей, но фактически она лишь ежедневно несла восьмичасовую вахту в ходовой рубке. Две другие вахты принадлежали Джерроду и Мухаммеду.
Их присутствие в рубке имело скорее психологическое или, может быть, политическое значение, чем вызывалось реальной необходимостью. Корабль всегда знал, где все трое находились, ну а если бы потребовалось принять какое-нибудь безотлагательное решение, то он сделал бы это без консультации с людьми. Тем более что человеческая мысль была слишком медлительной для критических ситуаций. Большинство из нас, пассажиров, об этом отлично знало, и все равно, сознание того, что полет контролируют люди, действовало успокаивающе.
Мэригей нравилось рассматривать пульт управления, сложный лабиринт табло, циферблатов, кнопок, верньеров и тому подобного, которыми была тесно утыкана четырехметровая панель с двухметровыми крыльями по сторонам. Она знала, для чего предназначался каждый прибор, досконально научилась пользоваться средствами управления за время обучения на КМЖС, так же, как я выучился водить челнок, но, несомненно, было полезно все время закреплять эти знания в реальных условиях.
(Однажды вечером я спросил ее, сколько звонков и свистков, по ее мнению, находятся на всей восьмиметровой приборной панели. Она закрыла глаза и после почти пяти минут сосредоточенного размышления ответила: «Одна тысяча двести тридцать восемь».)
Она выбрала себе вахту от 04.00 до 12.00, так что мы всегда встречались во время ленча. Обычно мы что-то готовили на скорую руку у себя, предпочитая не спускаться в «зверинец» – так по старой памяти наших солдатских столовых очень скоро стали называть кафетерий. Иногда у нас бывала компания. Прежде, на СП, по вторникам к нам почти всегда на ленч приходили Чарли и Диана, и мы не видели никаких причин отказываться от этого ритуала.
К исходу второй недели я сварил луковый суп с картофелем; в первый, но не в последний раз – в течение нескольких месяцев предстояло потреблять только те овощи, которые Тереза со своей командой смогли вырастить в невесомости. Так что около полугода не следовало надеяться ни на помидоры, ни на салат.
Первым заявился Чарли, и мы сразу же сели за нашу отложенную шахматную партию, но успели сделать по одному ходу, как вместе вошли Мэригей и Диана.
Мэригей взглянула на доску.
– Вам не кажется, что с шахмат нужно время от времени стирать пыль?
– Как ваша практика, доктор? – осведомился я, целуя Диану в щеку.
– Боже мой, лучше бы тебе не знать. Я провела все утро за обследованием прямой кишки одного из твоих любимцев.
– Элой? – Я знал, что у него возникла проблема. Она погрозила мне пальцем.
– Это тайна. И вообще, в медицинской литературе пациентов именуют по инициалам: «Больной Э».
Элой Макэби был странный человек с неприятным характером, который почти каждый день приставал ко мне с какой-нибудь жалобой или предложением. И, поскольку он был кормильцем кур, ему всегда приходилось уделять время. (Рыба и куры были единственными животными, которых мы смогли взять на корабль, с учетом невесомости. Рыбе все равно, есть у нее верх и низ или же нет, а куры слишком тупы для того, чтобы обращать на это внимание).
– Но на самом деле вы должны об этом знать. Вы оба, – сказала она Мэригей после того, как они уселись за стол. – У нас объявилась небольшая эпидемия.
Я прибавил нагрев под кастрюлькой с супом.
– Вирус?
– Если бы так… С вирусом было бы нетрудно справиться. – Мэригей налила ей кофе. – Благодарю. Это депрессия. За последние три дня ко мне обратилось двадцать с лишним человек.
– Это и впрямь похоже на эпидемию, – заметил Чарли.
– Да, люди перенимают это настроение друг от друга И это может быть опасно: возможны и самоубийства.
– Но мы ожидали этого. И были готовы, – сказала Мэригей.
– Но не так скоро и не в таком массовом масштабе. – Она пожала плечами. – И все же я не взволнована этим. Только озадачена.
Я разлил суп по тарелкам.
– А у заболевших есть что-нибудь общее?
– Естественно, в основном это люди, не имеющие постоянных рабочих мест, не занятые повседневными необходимыми делами. – Она вынула из кармана крохотный компьютер-ноутбук и нажала несколько клавиш. – Мне только что пришло в голову… Среди них нет ни одного ветерана.
– И это тоже не слишком удивительно, – сказал Чарли. – По крайней мере мы знаем, что значит быть запертыми вместе на несколько лет кряду.
– Да, – ответил я, – но не на десять лет. Скоро ты увидишь и некоторых из нас.
– Хороший суп, – сказала Мэригей. – Не знаю… Мне становится здесь с каждым днем все уютнее, когда я стала привыкать…
– Билл, – добавил я.
– Да. Полеты на кораблях были не самой плохой частью войны. Это все равно, что «неделя в добром старом доме», как мы часто говорили. К тому же теперь можно не волноваться по поводу тельциан.
– Один у нас есть, – уточнила Диана. – Но он пока что и впрямь не причиняет никаких хлопот.
– Закрылся у себя. – Я видел его, пожалуй, не больше пяти раз.
– Ему должно быть одиноко, – заметила Мэригей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66