– Нет, – сказала черная женщина. – Я думаю, что это означает завершение эксперимента. Неназванные чистят клетку.
– И что нам следует делать… – начал было безликий человек и вдруг умолк. – Моя очередь, – сказал он спустя пару секунд и тут же взорвался, но не брызгами крови, кишок и обломками костей. На его месте возник вихрь белых частиц, маленький снежный буран. Частицы попадали на землю и бесследно исчезли.
– Черт возьми! – воскликнул «священник». – Он мне очень нравился.
– Что нам следует делать, – продолжила женщина, как будто ничего не произошло, – это попытаться привлечь внимание неназванных и убедить их оставить нас в покое.
– А вы двое, – сказал «священник», указав на меня и Мэригей, – с очевидной вероятностью являетесь ключом. Это вы спровоцировали их.
Макс, все это время стоявший рядом с нами, исчез и вскоре вернулся, облаченный в боевой костюм.
– Макс, – окликнул я его, – подходи к вещам реально. Мы не можем бороться с ними таким образом.
– Мы не знаем, – глухо ответил он. – Мы не знаем ничего.
– Мы все еще не знаем, правду ли вы говорите, – вновь вмешалась Сара. – Есть неименуемые или нет, это еще на воде писано. Бы сделали это – вы уничтожили всех и каждого, а теперь играете с нами. Вы не можете доказать обратного, не так ли?
– Один из нас только что умер, – возразил «священник».
– Нет, он изменил свое состояние и исчез, – сказал я в ответ.
«Священник» улыбнулся.
– Именно так. Разве не это происходит с вами, когда вы умираете?
– Бросьте, – сказала Мэригей. – Если это дело Омни, если это они устроили такую ужасную шутку, то мы обречены независимо от того, что будем делать. Так что мы можем принять их слова за чистую монету. – Сара открыла было рот, чтобы заговорить, постояла так с секунду и закрыла его.
– Вот дерьмо, – вдруг проговорил Макс. Боекостюм покачнулся и вновь стал неподвижно.
– Ну вот, опять, – ровным голосом сказал «священник».
– Макс! – во все горло заорал я. – Ты здесь? – Молчание.
Мэригей подошла к костюму сзади: там находилась рукоять экстренного открывания.
– Я сделаю?..
– Рано или поздно придется, – ответил я. – Сара…
– Я смогу выдержать, – отозвалась она. – Я видела Аниту. – Ее и без того бледное лицо стало белым как мел.
Мэригей открыла костюм, и все оказалось именно так плохо, как я себе это представлял заранее. Там не осталось ничего, что можно было бы счесть за останки Макса. На землю, хлюпая, вытекло несколько галлонов крови и других жидкостей. Нижняя часть костюма была полна клочьями мяса и обломками костей.
Сара согнулась вдвое: ее вырвало. Я чуть не последовал ее примеру, но сохранившийся, как оказалось, старый боевой рефлекс заставил меня стиснуть зубы, сделать три очень глубоких вдоха и проглотить то, что подступало к горлу.
Макс был из тех людей, которых любишь, несмотря на то, кем он является и что делает. И они вот так запросто разделались с ним, словно смахнули с доски вышедшую из игры пешку.
– Неужели мы можем быть причастны к этому? – прокричал я. – Можем ли мы хоть что-нибудь объяснить? – Мой голос сорвался.
Звуки двух взрывов донеслись из гостиницы, и сразу же раздался истерический крик.
Мэригей застонала, ее ноги подогнулись, она потеряла сознание и растянулась на тротуаре. Сара, я думаю, даже ничего не заметила. Она стояла на коленях, захлебываясь рыданиями, обхватив себя руками, в то время как ее тело содрогалось в конвульсиях, пытаясь освободить и так совершенно пустой желудок.
Антарес-906 посмотрел на меня.
– Я готов, – медленно сказал он по-английски. – Я не хочу больше оставаться здесь. Пусть неназванные заберут меня.
Я кивнул, с трудом согнув шею, и подошел к Мэригей. Опустился на колени, приподнял ее голову и попытался платком вытереть ее лицо. Она частично очнулась и, не открывая глаз, обхватила меня рукой за талию. Ее трясло, но она молчала, лишь дышала с трудом.
Это была та близость, какую могут иметь немногие люди. Наподобие той, которую мы чувствовали иногда во время сражения или непосредственно перед боем: мы должны умереть, но мы умрем вместе.
– Забудь о неназванных, – сказал я. – Мы пользовались взятым взаймы временем с самого дня зачатия… И мы…
– Украденным временем, – поправила она все так же, не открывая глаз. – И сделали из него хорошую жизнь.
– Я люблю тебя. – Это мы произнесли одновременно.
Послышался громкий удар: боевой костюм упал. Легкий бриз, до сих пор веявший с недалекого океана, полностью переменился, превратился в сильный ветер и принялся порывами налетать на костюм. Что-то ужалило меня сзади в шею – кость или осколок кости – еще раз ужалило и со стуком упало в костюм.
Со звуком, похожим на стук пересыпаемых сухих палок, в раскрытой раковине боекостюма поднимался неполный скелет. Предплечье, локтевая кость и лучевая кости прицепились к правому локтю; на запястье выросли ладонные кости, а от них в неполную секунду отросли пальцевые фаланги.
Затем поверх таза возник комок перепутанных кишок, желудок, мочевой пузырь, все происходило быстрее и быстрее: появлялись печень, легкие, сердце, нервы и мускулы. Череп наклонился вперед на позвонках под тяжестью мозга, а потом медленно поднялся и посмотрел на меня голубыми глазами Макса. Какое-то мгновение лицо оставалось двухцветным – красным и белым, – словно медицинский препарат, с которого содрали кожу. А потом оно покрылось кожей, на голове появились волосы, сразу же кожей покрылось и все тело, а затем в нужных местах не выросли, а просто возникли волосы.
Он осторожно шагнул из костюма, и на нем появилась одежда; свободная хламида. На его лице было напряженное суровое выражение. И подошел к нам. Он или оно.
Мэригей уже сидела.
– Что происходит? – спросила она сдавленным голосом, совершенно не похожим на тот, которым говорила обычно.
Человек (или существо) уселся перед нами, скрестив ноги.
– Вы ученый.
– Макс?
– У меня нет имени. Вы ученый.
– Вы неназванный?
Он отмахнулся от вопроса.
– Уильям Манделла. Вы ученый-естествоиспытатель.
– Меня этому учили. Сейчас я преподаватель естественных наук.
– Но вы понимаете природу исследования. Вы понимаете, что такое эксперимент?
– Конечно.
Омни подошел к нам и остановился поблизости. Он кивнул чернокожей женщине.
– Выходит, она была очень недалека от истины?
– Эксперимент окончен? – вопросительно произнесла она. – И вы приступили к забою подопытных животных?
«Макс» медленно покачал головой.
– А что я могу поделать? Сначала подопытные мыши удирают из клетки. Затем они начинают соображать, что с ними происходит. А потом требуют переговоров с экспериментатором.
– Если бы эксперимент проводил я, – сказал я, – то поговорил бы с мышами.
– Да, именно так и поступил бы человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66