В лучшем случае они понимают примитивный ритм, регулярность, интервалы, как в работе часового механизма.
– А диско им нравится?
– Диско? А что это такое?
– Ну как же… Обтягивающие брюки, высокие каблуки… «Вилидж пипл» – слышала?
– Кто это?
– Они тогда гремели.
– Так же, как Элвис?
– Ну… – Меня вдруг посетила странная мысль. – А Кросби, Стиллс, Нэш и Янг?
– Это что, адвокатская контора?
– Джон, Пол, Джордж, Ринго? – Она молча смотрела на меня. – Ну же… «Битлз», ливерпульская четверка!
– Наверное, я их пропустила, – пожала она плечами. У меня голова шла кругом. Она не слышала «Битлз»!
– А Джон Кеннеди?
– Он тоже музыкант?
– Вьетнам. Даллас. Джеки. Освальд. Руби… Боже мой, неужели ты думаешь, что я в это поверю?
– Во что поверишь? Я тебя не понимаю.
– Кто сейчас президент?
– Какой страны? Ну ладно, ладно, шучу. Джордж Буш, правильно?
– Так, это уже кое-что. – Я начал немного успокаиваться. – А до него?
– Актер какой-то. И Нэнси.
– А еще раньше? Лора покачала головой.
– Я мало смотрю новости.
– А Гитлер? – прищурился я.
– Его я знаю.
– Хиросима?
– Ну конечно.
– Уф-ф… Трумэн? Эйзенхауэр?
– Да.
– А потом?
– Что потом?
Я перевел дух. Если это игра, я ее поймаю. Кто там у нас еще в 50-х…
– Дэйви Крокетт?
– В три года убил медведя. Ты что, не был в Диснейленде?
– Так, ладно… Джон Уэйн?
– Видела.
– Нэнси Синатра?
– Это жена Фрэнка?
– М-м… Вудсток?
– Погоди. Это такая желтая птичка из комиксов, правильно?
Итак, моя инопланетянка умудрилась как-то пропустить все 60-е. И 70-е тоже. Провал в памяти? Искусственная амнезия? Я закрыл лицо руками.
Лора сочувственно вздохнула.
– Послушай, я, кажется, поняла, что ты хочешь узнать. Не мучайся. Я не знаю ничего, что было после 1959-го или около того.
– Почему?
– Как раз тогда они отправили меня назад. Перелет продолжался примерно тридцать ваших лет.
– Стоп! – сказал я, закуривая очередную сигарету. Теперь не уйдешь, голубушка. Это уже физика. – Тридцать лет, говоришь?
– Да.
– А весь полет туда провела в утробе?
– Правильно.
– Значит, туда девять месяцев, а обратно тридцать лет?! Я не сводил глаз с ее лица, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Наконец-то мне удалось найти брешь. Пускай теперь попробует вывернуться!
– Я не могу объяснить, – потупилась она.
– Не можешь, – довольно кивнул я.
– Я же тебе говорила… Сама не понимаю, могу только догадываться. Наверное, полет туда проходит быстрее, чем обратно. Ну… как, например, в гору и с горы. Или же они стареют иначе, чем я. Так или иначе, какая разница! Это всего лишь время.
Она сказала это так, словно извинялась, что не заметила дорожный знак. Думаю, тогда я и начал выходить из себя. Такой отличный выстрел, и опять в «молоко».
– Так сколько же все-таки тебе лет?
– Сорок два, если по-вашему.
– Ерунда! Тебе никак не больше тридцати.
– Будем считать это комплиментом, учитывая, как вы все помешаны на возрасте. Мне сорок два.
– Неплохо сохранилась.
– Спасибо. Очевидно, полет благотворно на меня noдействовал…
– У тебя есть дети? – быстро спросил я.
Лора пристально взглянула на меня.
– Нет.
– Ты хочешь их иметь?
– Очень! – серьезно ответила она.
– Тогда поторопись. – Мне почему-то вспомнился мальчик в красном свитере. Лора молчала. – Время работает против тебя. – Я машинально взглянул на часы и улыбнулся. – А наше сегодняшнее уже закончилось. – Она молча смотрела на меня, в глазах появился страх, но я уже не мог остановиться. – Сердишься? Ах да, я и забыл: вы слишком развиты, чтобы поддаваться эмоциям. Ну и, конечно, если вовремя принимать таблетки… – И зачем только я все это говорю?
– Таблетки? – осторожно спросила Лора.
– Ну, ты знаешь… Некоторые из нас, землян, настолько примитивны, что вынуждены контролировать свои эмоции с помощью лекарств. Снимать напряжение, так сказать. Создавать иллюзию душевного покоя.
Она молчала.
– Сколько ты их пьешь, Лора?
– Что?
– Сколько валиума ты принимаешь в день? – Ее взгляд стал жестким.
– Так ты обыскивал мою сумочку?
– Не было нужды. Ты оставила ее открытой, все было видно: рецепт и горсть шоколадок.
– Ты не имел права…
– Может, все-таки расскажешь, что с тобой? Это бы мне сильно помогло… понять, что происходите моей пациенткой на этой планете! – Лора промолчала. – Ну давай, скажи хоть что-нибудь!
Опять молчание.
– Ну хорошо, я подскажу… вернее, задам вопрос. – Я задумчиво потер лоб, соображая, как лучше сформулировать. – Для чего тебе такая куча шоколадок?
– Почему ты сердишься? – вдруг спросила она.
– Я сержусь? Я? Ну да, разумеется, кто же еще! Ведь это со мной сотворили невесть что, это я утешаю себя идиотским бредом, это у меня, черт побери, два отца и ни одной матери!!!
Она вскочила с кресла и направилась к двери.
– Стой… – Я догнал ее и загородил дорогу. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, примирительно поднял руки. Отлично, док, прямо по учебнику. – Извини. Я… я погорячился. Почти не спал ночью, много курю… и вообще… Извини.
Лора молча смотрела мне в лицо. Невозможно было понять, расстроена она или в ярости.
– Лора… – снова начал я.
– Что? – Она опустила глаза.
– Ты хочешь, чтобы мы и дальше встречались? Если да, то, пожалуйста, помогай мне, работай! Не делай вид, что приходишь сюда только из-за моих прекрасных глаз или по поручению этих твоих зеленых человечков. – Я старался поймать ее взгляд. – Иначе я не смогу помочь тебе.
– Чего ты хочешь от меня?
– Правды!
– Ты хочешь сказать… – Теперь стало ясно – она в бешенстве. – Ты хочешь сказать, что все это… – Задыхаясь от гнева, она обвела рукой кабинет. – Все это время… ты не верил ни единому моему слову?!
Притворяться дальше не было смысла.
– Да, – сказал я устало.
Удар был неожиданным, я не успел даже шевельнуться. Меня никогда не били так сильно – даже мужчины, тем более женщины. Я свалился как мешок с мукой. И тогда она схватила за шиворот и – клянусь богом, это правда! – подняла меня на воздух одной рукой, как щенка, и встряхнула. Меня, здорового мужика – тоненькая, хрупкая на вид девушка. Перед глазами все плыло, я услышал ее слова:
– Тогда поверь в это!
Что было дальше, не помню. Когда я очнулся, за окнами уже темнело. Нижняя челюсть распухла и еле двигалась. Одно только радовало: эту девицу я больше никогда не увижу.
12
Ну и скатертью дорога! Кому нужна эта сучка? Черт побери, она сломала мне челюсть! Больше полугода встречались – и вдруг такое! Я несколько дней не мог прийти в себя от ярости. Получив по почте конверт с тремя двадцатками и десяткой, я порвал его в мелкие клочки вместе с содержимым и лишь много позже вспомнил, что на купюрах, как и на всех прежних, стояла подпись Айви Бейкера Приста, государственного казначея в 50-х, при Эйзенхауэре, хорошо знакомая мне еще со времен увлечения коллекционированием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– А диско им нравится?
– Диско? А что это такое?
– Ну как же… Обтягивающие брюки, высокие каблуки… «Вилидж пипл» – слышала?
– Кто это?
– Они тогда гремели.
– Так же, как Элвис?
– Ну… – Меня вдруг посетила странная мысль. – А Кросби, Стиллс, Нэш и Янг?
– Это что, адвокатская контора?
– Джон, Пол, Джордж, Ринго? – Она молча смотрела на меня. – Ну же… «Битлз», ливерпульская четверка!
– Наверное, я их пропустила, – пожала она плечами. У меня голова шла кругом. Она не слышала «Битлз»!
– А Джон Кеннеди?
– Он тоже музыкант?
– Вьетнам. Даллас. Джеки. Освальд. Руби… Боже мой, неужели ты думаешь, что я в это поверю?
– Во что поверишь? Я тебя не понимаю.
– Кто сейчас президент?
– Какой страны? Ну ладно, ладно, шучу. Джордж Буш, правильно?
– Так, это уже кое-что. – Я начал немного успокаиваться. – А до него?
– Актер какой-то. И Нэнси.
– А еще раньше? Лора покачала головой.
– Я мало смотрю новости.
– А Гитлер? – прищурился я.
– Его я знаю.
– Хиросима?
– Ну конечно.
– Уф-ф… Трумэн? Эйзенхауэр?
– Да.
– А потом?
– Что потом?
Я перевел дух. Если это игра, я ее поймаю. Кто там у нас еще в 50-х…
– Дэйви Крокетт?
– В три года убил медведя. Ты что, не был в Диснейленде?
– Так, ладно… Джон Уэйн?
– Видела.
– Нэнси Синатра?
– Это жена Фрэнка?
– М-м… Вудсток?
– Погоди. Это такая желтая птичка из комиксов, правильно?
Итак, моя инопланетянка умудрилась как-то пропустить все 60-е. И 70-е тоже. Провал в памяти? Искусственная амнезия? Я закрыл лицо руками.
Лора сочувственно вздохнула.
– Послушай, я, кажется, поняла, что ты хочешь узнать. Не мучайся. Я не знаю ничего, что было после 1959-го или около того.
– Почему?
– Как раз тогда они отправили меня назад. Перелет продолжался примерно тридцать ваших лет.
– Стоп! – сказал я, закуривая очередную сигарету. Теперь не уйдешь, голубушка. Это уже физика. – Тридцать лет, говоришь?
– Да.
– А весь полет туда провела в утробе?
– Правильно.
– Значит, туда девять месяцев, а обратно тридцать лет?! Я не сводил глаз с ее лица, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Наконец-то мне удалось найти брешь. Пускай теперь попробует вывернуться!
– Я не могу объяснить, – потупилась она.
– Не можешь, – довольно кивнул я.
– Я же тебе говорила… Сама не понимаю, могу только догадываться. Наверное, полет туда проходит быстрее, чем обратно. Ну… как, например, в гору и с горы. Или же они стареют иначе, чем я. Так или иначе, какая разница! Это всего лишь время.
Она сказала это так, словно извинялась, что не заметила дорожный знак. Думаю, тогда я и начал выходить из себя. Такой отличный выстрел, и опять в «молоко».
– Так сколько же все-таки тебе лет?
– Сорок два, если по-вашему.
– Ерунда! Тебе никак не больше тридцати.
– Будем считать это комплиментом, учитывая, как вы все помешаны на возрасте. Мне сорок два.
– Неплохо сохранилась.
– Спасибо. Очевидно, полет благотворно на меня noдействовал…
– У тебя есть дети? – быстро спросил я.
Лора пристально взглянула на меня.
– Нет.
– Ты хочешь их иметь?
– Очень! – серьезно ответила она.
– Тогда поторопись. – Мне почему-то вспомнился мальчик в красном свитере. Лора молчала. – Время работает против тебя. – Я машинально взглянул на часы и улыбнулся. – А наше сегодняшнее уже закончилось. – Она молча смотрела на меня, в глазах появился страх, но я уже не мог остановиться. – Сердишься? Ах да, я и забыл: вы слишком развиты, чтобы поддаваться эмоциям. Ну и, конечно, если вовремя принимать таблетки… – И зачем только я все это говорю?
– Таблетки? – осторожно спросила Лора.
– Ну, ты знаешь… Некоторые из нас, землян, настолько примитивны, что вынуждены контролировать свои эмоции с помощью лекарств. Снимать напряжение, так сказать. Создавать иллюзию душевного покоя.
Она молчала.
– Сколько ты их пьешь, Лора?
– Что?
– Сколько валиума ты принимаешь в день? – Ее взгляд стал жестким.
– Так ты обыскивал мою сумочку?
– Не было нужды. Ты оставила ее открытой, все было видно: рецепт и горсть шоколадок.
– Ты не имел права…
– Может, все-таки расскажешь, что с тобой? Это бы мне сильно помогло… понять, что происходите моей пациенткой на этой планете! – Лора промолчала. – Ну давай, скажи хоть что-нибудь!
Опять молчание.
– Ну хорошо, я подскажу… вернее, задам вопрос. – Я задумчиво потер лоб, соображая, как лучше сформулировать. – Для чего тебе такая куча шоколадок?
– Почему ты сердишься? – вдруг спросила она.
– Я сержусь? Я? Ну да, разумеется, кто же еще! Ведь это со мной сотворили невесть что, это я утешаю себя идиотским бредом, это у меня, черт побери, два отца и ни одной матери!!!
Она вскочила с кресла и направилась к двери.
– Стой… – Я догнал ее и загородил дорогу. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, примирительно поднял руки. Отлично, док, прямо по учебнику. – Извини. Я… я погорячился. Почти не спал ночью, много курю… и вообще… Извини.
Лора молча смотрела мне в лицо. Невозможно было понять, расстроена она или в ярости.
– Лора… – снова начал я.
– Что? – Она опустила глаза.
– Ты хочешь, чтобы мы и дальше встречались? Если да, то, пожалуйста, помогай мне, работай! Не делай вид, что приходишь сюда только из-за моих прекрасных глаз или по поручению этих твоих зеленых человечков. – Я старался поймать ее взгляд. – Иначе я не смогу помочь тебе.
– Чего ты хочешь от меня?
– Правды!
– Ты хочешь сказать… – Теперь стало ясно – она в бешенстве. – Ты хочешь сказать, что все это… – Задыхаясь от гнева, она обвела рукой кабинет. – Все это время… ты не верил ни единому моему слову?!
Притворяться дальше не было смысла.
– Да, – сказал я устало.
Удар был неожиданным, я не успел даже шевельнуться. Меня никогда не били так сильно – даже мужчины, тем более женщины. Я свалился как мешок с мукой. И тогда она схватила за шиворот и – клянусь богом, это правда! – подняла меня на воздух одной рукой, как щенка, и встряхнула. Меня, здорового мужика – тоненькая, хрупкая на вид девушка. Перед глазами все плыло, я услышал ее слова:
– Тогда поверь в это!
Что было дальше, не помню. Когда я очнулся, за окнами уже темнело. Нижняя челюсть распухла и еле двигалась. Одно только радовало: эту девицу я больше никогда не увижу.
12
Ну и скатертью дорога! Кому нужна эта сучка? Черт побери, она сломала мне челюсть! Больше полугода встречались – и вдруг такое! Я несколько дней не мог прийти в себя от ярости. Получив по почте конверт с тремя двадцатками и десяткой, я порвал его в мелкие клочки вместе с содержимым и лишь много позже вспомнил, что на купюрах, как и на всех прежних, стояла подпись Айви Бейкера Приста, государственного казначея в 50-х, при Эйзенхауэре, хорошо знакомая мне еще со времен увлечения коллекционированием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77