Мальчик вел себя очень робко и все время щурился от света. Глядя на меня, он заискивающе улыбался и был искренне удивлен и благодарен любому знаку внимания. В мою задачу входило помогать ему психологически в течение первого года опеки. Не имея никаких навыков, положенных ребенку его возраста, он тем не менее оказался способным учеником и быстро прогрессировал. Через полгода мой ученик уже вовсю смеялся, рисовал и даже пел песни. Все шло замечательно, пока до него вдруг не дошло, что все остальные дети росли совсем не так, как он – в темноте. Ужас от этого открытия, которое мальчик сделал, увы, благодаря мне, так ошеломил его, что он – не знаю даже, как сказать, – просто рассыпался на части на моих глазах и больше уже не приходил. Я его хорошо понимаю.
Недели проходили одна за другой, а я все бился над диагнозом Лоры. Все мои профессиональные инструменты лежали наготове, по так и не пошли в ход. Мой любимый синий карманный справочник Американской медицинской ассоциации, настоящая библия психотерапевта, был затерт до дыр и оказался совершенно бесполезным. Пытаясь квалифицировать симптоматику нарушений, я метался вверх-вниз по логическому дереву решений, словно обезьяна в поисках фруктов, но так и не пришел ни к чему определенному. Вокруг были лишь обломанные ветви, которые никуда не вели.
В моих внутренних дискуссиях воображаемым оппонентом всегда была Нэнси. Она и в самом деле была экспертом в подобных вопросах, поскольку часто выступала на суде по вопросам о невменяемости подсудимых. Там мы, кстати, и познакомились. Я имел честь выступить в качестве свидетеля-эксперта, поскольку мой шеф в тот раз чем-то отравился и не мог приехать. Нэнси тогда разделала меня под орех. Я испытал такое унижение, что так никогда и не решился повторить подобную попытку. С тех пор так и повелось: как только у меня появляется особенно трудный пациент, я сразу же мысленно моделирую дискуссию с Нэнси.
– Пограничный случай? – спрашивает она, подняв бровь.
– Нет, – решительно качаю головой.
– Расстройство личности?
– Это можно сказать о любом пациенте. Возможно.
– Подавленность?
– Не замечал.
– Депрессия? Маниакальное состояние? Экспансивность?
– Ничего подобного.
– Профессиональные дисфункции?
– Она вообще не работает. Имеет независимые средства.
– Всегда подозревала, что богатые – психи, – ухмыляется Нэнси. – Это утешает. Признаки бреда, галлюцинаций?
– Разумеется.
– Ага. Смотрим психотическую ветвь… Галлюцинации на протяжении месяца и больше?
– Да.
– Навязчивые слуховые или зрительные галлюцинации?
– Скорее вторичные. Но если воспоминания о детстве на другой планете считаются, то да.
– Бредовая дезориентация? Шизоидность?
– Первое – да, второе – нет. – Я вздыхаю. – Такая гибкость мышления вряд ли совместима с шизоидностью.
– Гибкость?
– Шизофреник невероятно конкретен. Ты его спрашиваешь: «Как спите?» Он отвечает: «Лежа». – Я устало потираю лоб. – Тем не менее уже теплее. Смотри «шизоидный тип».
Нэнси прилежно листает синюю книжицу.
– Так. Вот что тут написано. Симптомы должны соответствовать по крайней мере четырем из следующих пунктов. Один: устойчивые эксцентричные идеи…
– Да.
– Два: необычные верования или магическое мышление, например, вера в телепатию, шестое чувство, передачу ощущений и так далее.
– Да.
– Три: необычные ощущения, например, присутствия какого-то человека или внешней силы, которых на самом деле поблизости нет. «Я чувствовал, что моя мать стоит рядом и смотрит на меня».
– О боже, неужели так и написано? Да, конечно.
– Четыре: отсутствие друзей и доверенных лиц, кроме родственников первой ступени.
– Не могу сказать. Первой ступени – это мать…
– Кто у нас пациент – ты, что ли? – фыркает Нэнси.
– Извини. Дальше.
– Пять: эксцентричное поведение, странные привычки.
– Само собой, – отвечаю я, накручивая на палец прядь волос.
– Шесть: аффективное слабоумие или отчужденность.
– Да.
– Семь: подозрительность, параноидальные идеи.
– Инопланетное вторжение годится? – улыбаюсь я.
– А как ты думаешь? – парирует она.
– Тогда пожалуй.
– Отлично. Восемь: странные иллюзии, например, включающие явления, которые считаются невозможными.
– Прямо в точку. – Я мрачно киваю.
Нэнси весело хлопает в ладоши. Завидую ее жизнерадостности.
– Ну вот и все! Шизоидный тип, классика – прямо из учебника. Ясно как день.
– Что-то тут не то… – морщусь я, – мне кажется, мы открываем не ту дверь.
– Вечно ты все усложняешь, Джон.
– Нет, правда. Где-то есть подвох, и я никак не могу понять, где именно.
– Не валяй дурака. Мы явно имеем дело с подавленным бредовым состоянием, усложненным недавним стрессом. Согласен?
– Да, но…
– Факторы стресса сильные?
– Одновременно острые и хронические. Семь баллов по шестибалльной шкале – катастрофический уровень.
Нэнси захлопывает синий справочник.
– Значит, посттравматический стресс?
– Да, но такой силы и продолжительности, с какими я никогда не сталкивался. Абсолютное вытеснение и глубокое подавление… может быть, и ложная память. Свои настоящие кошмары она не помнит и не хочет вспоминать.
– Жестокое обращение? Изнасилование? Инцест?
– Или даже хуже. Страшно даже представить, что там на самом деле, если понадобилась такая непробиваемая защита. Больше всего меня пугает то, как она держится…
– Уверена в себе?
– Не то слово. Никаких признаков перенесенной травмы. Вполне довольна жизнью. Мне иногда кажется…
– Да?
– Может, она все врет? Играет со мной? Привлекает внимание? Просто испорченная невротичка, которая может позволить себе раз в неделю позабавиться с доверчивым идиотом.
– Но ты сам в это не веришь, так ведь? Почему?
– Она говорит, что я ей нужен, и я чувствую, что так и есть. Только зачем, не имею понятия. Мне кажется, она и сама не знает, что вызвало к жизни ее бредовую защитную систему. Подозреваю, что у нее это с детства.
– Значит, ты не удовлетворен диагнозом?
– Насчет шизоидности? Нет, почему же, вполне возможно. Паршиво, если так.
– Ты ведь знаешь, если причина органическая…
– Да, конечно. Было бы неэтично действовать психотерапевтическими методами в случае, например, опухоли мозга.
– Ты это исключаешь?
– Не совсем. Пока еще рано говорить.
– Ну и какой же вывод?
– Трудно сказать.
– А что тебе кажется? – Я передернул плечами.
– Мне кажется, она говорит правду.
– А на что ты надеешься?
– Что она врет.
– И что ты собираешься делать?
– Спроси что полегче.
Есть известная история про психиатра, который лечил знаменитого физика. Тот вообразил себя повелителем какой-то дальней планеты и долгие годы, занимаясь основной работой, втайне лелеял свою фантазию, придумывая историю своего нового мира, обычаи, языки, географию, политику и все такое прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Недели проходили одна за другой, а я все бился над диагнозом Лоры. Все мои профессиональные инструменты лежали наготове, по так и не пошли в ход. Мой любимый синий карманный справочник Американской медицинской ассоциации, настоящая библия психотерапевта, был затерт до дыр и оказался совершенно бесполезным. Пытаясь квалифицировать симптоматику нарушений, я метался вверх-вниз по логическому дереву решений, словно обезьяна в поисках фруктов, но так и не пришел ни к чему определенному. Вокруг были лишь обломанные ветви, которые никуда не вели.
В моих внутренних дискуссиях воображаемым оппонентом всегда была Нэнси. Она и в самом деле была экспертом в подобных вопросах, поскольку часто выступала на суде по вопросам о невменяемости подсудимых. Там мы, кстати, и познакомились. Я имел честь выступить в качестве свидетеля-эксперта, поскольку мой шеф в тот раз чем-то отравился и не мог приехать. Нэнси тогда разделала меня под орех. Я испытал такое унижение, что так никогда и не решился повторить подобную попытку. С тех пор так и повелось: как только у меня появляется особенно трудный пациент, я сразу же мысленно моделирую дискуссию с Нэнси.
– Пограничный случай? – спрашивает она, подняв бровь.
– Нет, – решительно качаю головой.
– Расстройство личности?
– Это можно сказать о любом пациенте. Возможно.
– Подавленность?
– Не замечал.
– Депрессия? Маниакальное состояние? Экспансивность?
– Ничего подобного.
– Профессиональные дисфункции?
– Она вообще не работает. Имеет независимые средства.
– Всегда подозревала, что богатые – психи, – ухмыляется Нэнси. – Это утешает. Признаки бреда, галлюцинаций?
– Разумеется.
– Ага. Смотрим психотическую ветвь… Галлюцинации на протяжении месяца и больше?
– Да.
– Навязчивые слуховые или зрительные галлюцинации?
– Скорее вторичные. Но если воспоминания о детстве на другой планете считаются, то да.
– Бредовая дезориентация? Шизоидность?
– Первое – да, второе – нет. – Я вздыхаю. – Такая гибкость мышления вряд ли совместима с шизоидностью.
– Гибкость?
– Шизофреник невероятно конкретен. Ты его спрашиваешь: «Как спите?» Он отвечает: «Лежа». – Я устало потираю лоб. – Тем не менее уже теплее. Смотри «шизоидный тип».
Нэнси прилежно листает синюю книжицу.
– Так. Вот что тут написано. Симптомы должны соответствовать по крайней мере четырем из следующих пунктов. Один: устойчивые эксцентричные идеи…
– Да.
– Два: необычные верования или магическое мышление, например, вера в телепатию, шестое чувство, передачу ощущений и так далее.
– Да.
– Три: необычные ощущения, например, присутствия какого-то человека или внешней силы, которых на самом деле поблизости нет. «Я чувствовал, что моя мать стоит рядом и смотрит на меня».
– О боже, неужели так и написано? Да, конечно.
– Четыре: отсутствие друзей и доверенных лиц, кроме родственников первой ступени.
– Не могу сказать. Первой ступени – это мать…
– Кто у нас пациент – ты, что ли? – фыркает Нэнси.
– Извини. Дальше.
– Пять: эксцентричное поведение, странные привычки.
– Само собой, – отвечаю я, накручивая на палец прядь волос.
– Шесть: аффективное слабоумие или отчужденность.
– Да.
– Семь: подозрительность, параноидальные идеи.
– Инопланетное вторжение годится? – улыбаюсь я.
– А как ты думаешь? – парирует она.
– Тогда пожалуй.
– Отлично. Восемь: странные иллюзии, например, включающие явления, которые считаются невозможными.
– Прямо в точку. – Я мрачно киваю.
Нэнси весело хлопает в ладоши. Завидую ее жизнерадостности.
– Ну вот и все! Шизоидный тип, классика – прямо из учебника. Ясно как день.
– Что-то тут не то… – морщусь я, – мне кажется, мы открываем не ту дверь.
– Вечно ты все усложняешь, Джон.
– Нет, правда. Где-то есть подвох, и я никак не могу понять, где именно.
– Не валяй дурака. Мы явно имеем дело с подавленным бредовым состоянием, усложненным недавним стрессом. Согласен?
– Да, но…
– Факторы стресса сильные?
– Одновременно острые и хронические. Семь баллов по шестибалльной шкале – катастрофический уровень.
Нэнси захлопывает синий справочник.
– Значит, посттравматический стресс?
– Да, но такой силы и продолжительности, с какими я никогда не сталкивался. Абсолютное вытеснение и глубокое подавление… может быть, и ложная память. Свои настоящие кошмары она не помнит и не хочет вспоминать.
– Жестокое обращение? Изнасилование? Инцест?
– Или даже хуже. Страшно даже представить, что там на самом деле, если понадобилась такая непробиваемая защита. Больше всего меня пугает то, как она держится…
– Уверена в себе?
– Не то слово. Никаких признаков перенесенной травмы. Вполне довольна жизнью. Мне иногда кажется…
– Да?
– Может, она все врет? Играет со мной? Привлекает внимание? Просто испорченная невротичка, которая может позволить себе раз в неделю позабавиться с доверчивым идиотом.
– Но ты сам в это не веришь, так ведь? Почему?
– Она говорит, что я ей нужен, и я чувствую, что так и есть. Только зачем, не имею понятия. Мне кажется, она и сама не знает, что вызвало к жизни ее бредовую защитную систему. Подозреваю, что у нее это с детства.
– Значит, ты не удовлетворен диагнозом?
– Насчет шизоидности? Нет, почему же, вполне возможно. Паршиво, если так.
– Ты ведь знаешь, если причина органическая…
– Да, конечно. Было бы неэтично действовать психотерапевтическими методами в случае, например, опухоли мозга.
– Ты это исключаешь?
– Не совсем. Пока еще рано говорить.
– Ну и какой же вывод?
– Трудно сказать.
– А что тебе кажется? – Я передернул плечами.
– Мне кажется, она говорит правду.
– А на что ты надеешься?
– Что она врет.
– И что ты собираешься делать?
– Спроси что полегче.
Есть известная история про психиатра, который лечил знаменитого физика. Тот вообразил себя повелителем какой-то дальней планеты и долгие годы, занимаясь основной работой, втайне лелеял свою фантазию, придумывая историю своего нового мира, обычаи, языки, географию, политику и все такое прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77