Подозреваемый выехал внезапно, не оплатив счет в отеле, на черном «линкольне» 1952 года выпуска».
– Это ложь! – воскликнул я. – Номер был оплачен заранее!
Старуха внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на дочь.
– Он не виноват, – буркнула она.
Из трейлера я вышел со спортивным «ежиком» на голове и в темных очках, которые Сьюзи наскоро где-то отрыла.
– Если уж скрываешься от правосудия, нужно хотя бы изменить внешность, – сказала она, довольная результатом.
Я подвез Сьюзи до стоянки грузовиков рядом с закусочной. Мы поцеловались, и она торжественно вручила мне открытку со своим адресом.
– Пошлешь?
Слизывая с губ вишневую помаду, я взглянул на открытку. Та самая картинка, что у Тима Бакли на обложке последнего альбома «Привет из Лос-Анжелеса»: вид с самолета на огромный город, покрытый облаками коричневого смога. Я не говорил ей, что еду туда! Примостив открытку на ветровом стекле, я вспомнил зеркало в спальне. Тут черт дернул меня за язык спросить:
– И много у тебя таких?
Сьюзи взглянула на меня исподлобья. В карих глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
– У меня много друзей. Ну и что? Я смутился.
– Да нет, ничего… Пошлю обязательно. Обещаю. Минутное напряжение рассеялось, она нежно прикоснулась пальцем к моим губам.
– Ты точно справишься? Я кивнул.
– Если окажешься когда-нибудь в Детройте… Сьюзи нахмурилась и рассмеялась одновременно.
– Зачем психологу какая-то официантка?
– У меня есть кое-какие идеи на этот счет, – плотоядно ухмыльнулся я.
– Воображаю себе, – рассмеялась она, потом вздохнула. – Смотри, Джон, я могу принять приглашение всерьез.
– Я не шучу, на самом деле! – слегка обиделся я. – Буду очень рад тебя видеть.
Сьюзи задумчиво смотрела сквозь ветровое стекло, залитое струями дождя.
– Хорошо, я подумаю. – И повернулась ко мне. – Ты тоже… И не забудь про открытку!
Я наблюдал, как она, набросив на голову пальто, бежит к дверям закусочной, грациозно огибая лужи на черном асфальте. Потом выехал на дорогу.
В Сент-Луис я попал уже ближе к вечеру. Припарковал пикап на стоянке в неприметном уголке и стал ждать, не выключая мотор, с работающими «дворниками» и отоплением. Дождь все шел и шел… Скоро усталость взяла свое, я зевнул и погрузился в сон.
«Линкольн» мчался по шоссе, за окнами был яркий полдень, я щурился от солнечных бликов. Аймиш болтался на ветровом стекле вместо амулета. Музыка в приемнике сменилась хорошо поставленным голосом диктора:
«Заголовки этого часа: ядерная стратегия НАТО под угрозой… новые пограничные споры в Южной Америке… марксистские повстанцы атакуют позиции правительственных войск на окраинах столицы… она вернулась, доктор Доннелли, а вы проиграли…»
Нахмурившись, я взглянул на радио, но неизвестно откуда взявшаяся детская рука выключила его. С пассажирского сиденья мне улыбнулся мальчишка в красном свитере.
– Надоела мать, спину ей сломать… – пропел он насмешливо, схватил Аймиша и запихнул в рот.
Алые перышки порхали в воздухе, медленно оседая. Зрачки вытаращенных глаз расширялись и сокращались. Потом он исчез.
Вскрикнув от ужаса, я проснулся. Было уже утро. «Дворники» шуршали по сухому стеклу, контуры крыш большого города ярко выделялись на бледно-розовом рассветном небе.
Сол так и не появился.
Черт бы его побрал! Надо ехать дальше, не торчать же тут всю жизнь…
Через несколько часов, на окраине штата Миссури, я вдруг резко остановил машину, пораженный невероятно)! догадкой. Я не ломал спину матери, уж это точно! Хоти тоже. Тогда кто? Вывод был очевиден, но так ужасен, что я поехал дальше и проехал всю Оклахому, пока решился наконец себе это сказать. Лора. Я вдавил педаль акселератора до отказа и помчался по направлению к Амарилло. Смерть этой женщины доставит мне наслаждение. Невероятное наслаждение.
28
Здесь стояла такая жара, что руль обжигал руки. О кондиционере можно было лишь мечтать. Старенький пикап, казалось, вбирал в себя все тепло и все солнечные лучи из окружающей пустыни. Пропотевшая рубашка приклеилась к спинке сиденья. Я чувствовал себя преотвратно и думал уже, что так никогда и не увижу своего набожного приятеля. Проезжая через Нью-Мексико, я решил сделать крюк, чтобы посетить Аламогордо, место первых ядерных испытаний, символ начала новой эры, когда человек окончательно доказал свою способность самостоятельно, без божественной помощи уничтожить мир. Я много слышал о национальном парке Уайт-Сэндз, расположенном в центре бывшего ядерного полигона, однако огромное белесое пятно, лежащее на горизонте, как выброшенный на берег Моби Дик, произвело на меня неизгладимое впечатление. Мне даже вспомнился серебристый купол стадиона в Детройте, где проходили матчи «Лайонз». Пятно становилось все больше и больше, пока не разлилось белоснежным морем – двадцать квадратных миль гипса посреди бескрайних красных песков. Я въехал в парк в полдень и долго кружил по белой дороге, извивавшейся между таких же белых дюн, высоких, как многоэтажные дома. Красиво необычайно, но ни единого клочка тени, так что все поры моего тела работали на износ и пот лил с меня градом. Как ни странно, остальных туристов жара, по-видимому, мало беспокоила. Ребятишки карабкались по дюнам, вытаптывая на ровной поверхности свои имена, потом, весело хохоча, скатывались вниз словно со снежных гор, покрытые гипсовой пылью с головы до ног. Наверное, так выглядят дети холоков.
На термометр страшно было смотреть. Присев на бампер, я тут же вскочил, едва не опалив себе задницу. Внезапно раздался ужасающий рев, и низко над нашими головами пронеслись один за другим два реактивных истребителя. Не успел я прищуриться, чтобы лучше их разглядеть, как они уже исчезли за горизонтом, оставив за собой лишь эхо, перекатывавшееся между дюнами еще с полминуты. Машины смерти… Все вокруг задрали головы, но продолжения так и не последовало.
Я медленно продвигался на юго-запад по направлению к Таксону. Ехал больше по ночам, а днем спал где-нибудь в тени, мучимый жуткими повторяющимися кошмарами, в которых незнакомец в белом хватал и насиловал женщину, похожую на Сьюзи. Будь это ночные кошмары, я бы, наверное, не выдержал и позвонил ей, чтобы предупредить о холоках. Тем не менее я был достаточно напуган, чтобы заехать где-то в Аризоне в церковную лавку и купить прозрачную пластиковую статуэтку Богоматери, наполненную святой водой. Не знаю, на что я рассчитывал. Во всяком случае, Сола уже не ждал. Просто ехал и ехал, выжимая из пикапа все, что он мог дать. В Лос-Анджелес – туда, где была волшебная машина, которая доставит меня к холокам и к той, которая должна получить свое.
По пути я часто разговаривал сам с собой, и водители соседних машин, особенно женщины, бросали на меня удивленные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Это ложь! – воскликнул я. – Номер был оплачен заранее!
Старуха внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на дочь.
– Он не виноват, – буркнула она.
Из трейлера я вышел со спортивным «ежиком» на голове и в темных очках, которые Сьюзи наскоро где-то отрыла.
– Если уж скрываешься от правосудия, нужно хотя бы изменить внешность, – сказала она, довольная результатом.
Я подвез Сьюзи до стоянки грузовиков рядом с закусочной. Мы поцеловались, и она торжественно вручила мне открытку со своим адресом.
– Пошлешь?
Слизывая с губ вишневую помаду, я взглянул на открытку. Та самая картинка, что у Тима Бакли на обложке последнего альбома «Привет из Лос-Анжелеса»: вид с самолета на огромный город, покрытый облаками коричневого смога. Я не говорил ей, что еду туда! Примостив открытку на ветровом стекле, я вспомнил зеркало в спальне. Тут черт дернул меня за язык спросить:
– И много у тебя таких?
Сьюзи взглянула на меня исподлобья. В карих глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
– У меня много друзей. Ну и что? Я смутился.
– Да нет, ничего… Пошлю обязательно. Обещаю. Минутное напряжение рассеялось, она нежно прикоснулась пальцем к моим губам.
– Ты точно справишься? Я кивнул.
– Если окажешься когда-нибудь в Детройте… Сьюзи нахмурилась и рассмеялась одновременно.
– Зачем психологу какая-то официантка?
– У меня есть кое-какие идеи на этот счет, – плотоядно ухмыльнулся я.
– Воображаю себе, – рассмеялась она, потом вздохнула. – Смотри, Джон, я могу принять приглашение всерьез.
– Я не шучу, на самом деле! – слегка обиделся я. – Буду очень рад тебя видеть.
Сьюзи задумчиво смотрела сквозь ветровое стекло, залитое струями дождя.
– Хорошо, я подумаю. – И повернулась ко мне. – Ты тоже… И не забудь про открытку!
Я наблюдал, как она, набросив на голову пальто, бежит к дверям закусочной, грациозно огибая лужи на черном асфальте. Потом выехал на дорогу.
В Сент-Луис я попал уже ближе к вечеру. Припарковал пикап на стоянке в неприметном уголке и стал ждать, не выключая мотор, с работающими «дворниками» и отоплением. Дождь все шел и шел… Скоро усталость взяла свое, я зевнул и погрузился в сон.
«Линкольн» мчался по шоссе, за окнами был яркий полдень, я щурился от солнечных бликов. Аймиш болтался на ветровом стекле вместо амулета. Музыка в приемнике сменилась хорошо поставленным голосом диктора:
«Заголовки этого часа: ядерная стратегия НАТО под угрозой… новые пограничные споры в Южной Америке… марксистские повстанцы атакуют позиции правительственных войск на окраинах столицы… она вернулась, доктор Доннелли, а вы проиграли…»
Нахмурившись, я взглянул на радио, но неизвестно откуда взявшаяся детская рука выключила его. С пассажирского сиденья мне улыбнулся мальчишка в красном свитере.
– Надоела мать, спину ей сломать… – пропел он насмешливо, схватил Аймиша и запихнул в рот.
Алые перышки порхали в воздухе, медленно оседая. Зрачки вытаращенных глаз расширялись и сокращались. Потом он исчез.
Вскрикнув от ужаса, я проснулся. Было уже утро. «Дворники» шуршали по сухому стеклу, контуры крыш большого города ярко выделялись на бледно-розовом рассветном небе.
Сол так и не появился.
Черт бы его побрал! Надо ехать дальше, не торчать же тут всю жизнь…
Через несколько часов, на окраине штата Миссури, я вдруг резко остановил машину, пораженный невероятно)! догадкой. Я не ломал спину матери, уж это точно! Хоти тоже. Тогда кто? Вывод был очевиден, но так ужасен, что я поехал дальше и проехал всю Оклахому, пока решился наконец себе это сказать. Лора. Я вдавил педаль акселератора до отказа и помчался по направлению к Амарилло. Смерть этой женщины доставит мне наслаждение. Невероятное наслаждение.
28
Здесь стояла такая жара, что руль обжигал руки. О кондиционере можно было лишь мечтать. Старенький пикап, казалось, вбирал в себя все тепло и все солнечные лучи из окружающей пустыни. Пропотевшая рубашка приклеилась к спинке сиденья. Я чувствовал себя преотвратно и думал уже, что так никогда и не увижу своего набожного приятеля. Проезжая через Нью-Мексико, я решил сделать крюк, чтобы посетить Аламогордо, место первых ядерных испытаний, символ начала новой эры, когда человек окончательно доказал свою способность самостоятельно, без божественной помощи уничтожить мир. Я много слышал о национальном парке Уайт-Сэндз, расположенном в центре бывшего ядерного полигона, однако огромное белесое пятно, лежащее на горизонте, как выброшенный на берег Моби Дик, произвело на меня неизгладимое впечатление. Мне даже вспомнился серебристый купол стадиона в Детройте, где проходили матчи «Лайонз». Пятно становилось все больше и больше, пока не разлилось белоснежным морем – двадцать квадратных миль гипса посреди бескрайних красных песков. Я въехал в парк в полдень и долго кружил по белой дороге, извивавшейся между таких же белых дюн, высоких, как многоэтажные дома. Красиво необычайно, но ни единого клочка тени, так что все поры моего тела работали на износ и пот лил с меня градом. Как ни странно, остальных туристов жара, по-видимому, мало беспокоила. Ребятишки карабкались по дюнам, вытаптывая на ровной поверхности свои имена, потом, весело хохоча, скатывались вниз словно со снежных гор, покрытые гипсовой пылью с головы до ног. Наверное, так выглядят дети холоков.
На термометр страшно было смотреть. Присев на бампер, я тут же вскочил, едва не опалив себе задницу. Внезапно раздался ужасающий рев, и низко над нашими головами пронеслись один за другим два реактивных истребителя. Не успел я прищуриться, чтобы лучше их разглядеть, как они уже исчезли за горизонтом, оставив за собой лишь эхо, перекатывавшееся между дюнами еще с полминуты. Машины смерти… Все вокруг задрали головы, но продолжения так и не последовало.
Я медленно продвигался на юго-запад по направлению к Таксону. Ехал больше по ночам, а днем спал где-нибудь в тени, мучимый жуткими повторяющимися кошмарами, в которых незнакомец в белом хватал и насиловал женщину, похожую на Сьюзи. Будь это ночные кошмары, я бы, наверное, не выдержал и позвонил ей, чтобы предупредить о холоках. Тем не менее я был достаточно напуган, чтобы заехать где-то в Аризоне в церковную лавку и купить прозрачную пластиковую статуэтку Богоматери, наполненную святой водой. Не знаю, на что я рассчитывал. Во всяком случае, Сола уже не ждал. Просто ехал и ехал, выжимая из пикапа все, что он мог дать. В Лос-Анджелес – туда, где была волшебная машина, которая доставит меня к холокам и к той, которая должна получить свое.
По пути я часто разговаривал сам с собой, и водители соседних машин, особенно женщины, бросали на меня удивленные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77