Только не сейчас! Только не это! Он ни за что не расстанется с ней!
Он резко подтянул колени к подбородку и выпрямил ноги, упершись в стену. И сумел остановить свое полускольжение-полуполет в никуда.
Себастьян завис вниз головой, упираясь спиной и ногами в стены провала и из последних сил сопротивляясь неизбежному.
Его ослепил свет от фонаря.
– О Боже, – вырвалось у Блисс. – Ради всего святого, держись!
Он не мог ей отвечать.
– Вик удрал. Ты свалился, а он удрал!
Себастьян перенес всю опору на ноги. Чудовищно медленно, дюйм за дюймом, он ухитрился немного вытолкнуть спину наверх, обдирая кожу о края камней и болезненно морщась. Передохнул, осмотрелся и снова толкнул спину вверх.
Потом сумел слегка подвинуть сперва одну ногу, затем другую.
Медленно, очень медленно, но даже этот незначительный успех помогал преодолеть боль.
– Да, – шептала Блисс, стараясь помогать ему, светя фонариком. – У тебя получается, Себастьян. У тебя получается, милый. Давай еще немного!
Дюйм за дюймом он двигался вверх по тесной трубе.
– Я люблю тебя, Себастьян, – шептала Блисс, и эхо от ее шепота гуляло в пустоте провала, обволакивая его, вливая силы, побеждая боль.
Каждое движение давалось с превеликим трудом, отнимало слишком много времени и усилий.
На висок закапала кровь из какой-то ссадины. Он как во сне почувствовал ее липкое тепло.
Одна нога неуверенно показалась над краем дыры.
Но стоило вспыхнуть надежде, как правая рука подвернулась и утратила опору.
Он забился в последнем, казалось бы, безнадежном усилии удержаться.
Его схватила сильная рука – нет, две руки. И еще чьи-то руки держали его за ноги.
– Мы вас держим!
– Тебе еще рано уходить. Ты совершенно к этому не готов.
А потом его потащили назад, наверх, на волю из проклятой дыры!
Раздался взрыв восторженных голосов.
Блисс прижимала его к себе, и обнимала, и целовала, и плакала, пытаясь что-то говорить сквозь рвущие душу рыдания.
У Себастьяна едва нашлись силы осторожно высвободиться от нее. Он вытащил изо рта то, что добыл в этой смертельно опасной вылазке, и улыбнулся поверх ее головы Уильяму:
– Ты подоспел как раз вовремя.
– Просто сработал инстинкт самосохранения. – И Уильям неожиданно расплылся в широкой улыбке. – Я не хотел потерять работу. А вы меня чертовски напугали. Зоя рвет и мечет. Мы повсюду разослали курьеров. Я не сумел вас нигде отыскать и вот явился сюда.
Но Себастьяну в эту минуту было наплевать и на Зою, и на ее курьеров.
– Я почувствовала, что тебе нужна помощь. – Его вторым и еще более неожиданным спасителем оказался не кто иной, как Венера Кроу. Ветер развевал ее хламиду из желтого шелка. – Но я все равно была права. Ты несешь несчастье Блисс и всему Хоул-Пойнту.
– Никаких провалов, – пробормотала Блисс, пряча лицо у него на груди. – Здесь больше не будет никаких провалов!
– Спасибо тебе, – промолвил Себастьян, проводя по ее голове ободранными пальцами. – Спасибо тебе, Уильям. Спасибо тебе, Венера. Даже если ты считаешь, что я несу несчастье, ты чудесная женщина.
Она гордо вскинула голову и повела густо накрашенной бровью:
– Рада, что сумела помочь.
И тут раздалось рычание, мигом вернувшее их с небес на землю. Это Спайки, упираясь всеми четырьмя лапами, тянула Себастьяна за штанину.
Блисс со смехом оттолкнула собаку:
– Надо же, впервые в жизни она решила меня защитить, а не напугать до смерти! Отпусти его, Спайки! Он же хозяин Битера, забыла?
Собака как будто все поняла, тут же отпустила Себастьяна и уселась рядом. Однако блеск белых клыков недвусмысленно предупреждал, что не стоит выходить за границы дозволенного.
Блисс нахмурилась, разглядывая лохмотья, свисавшие у Себастьяна из рукава.
– Это же мой шарф, – воскликнула она, пытаясь расправить то, что осталось от некогда изящной кружевной вещицы, расшитой серебристыми лилиями. – Откуда он взялся?
– Наверное, из рыбы, – сказал Плато. – Шарф можно было запихать ей в рот. Наверняка Либерти нарочно выбрала в подарок именно ее – о чем тут же пожалела, – чтобы припугнуть Вика, обратив общее внимание на эту штуку.
– Я чувствовала, что угроза где-то рядом, – сообщила Венера, прикрывая глаза.
– Наверное, ты была права, – отвечал Себастьян. – Вот это оказалось завернуто в шарф. Если повезет, то еще можно будет ее проявить. – И он высоко поднял испачканную в земле кассету с 35-миллиметровой пленкой, которую для надежности удерживал все время падения у себя во рту.
Глава 27
С помощью специальных ночных линз и светофильтров им все же удалось восстановить испорченные снимки.
Блисс следила, как Себастьян раскладывает на своем столе пачку фотографий, но не могла не смотреть и на его спину в бурых от засохшей крови лохмотьях рубашки.
– Тебе нужно в больницу, – повторяла она постоянно все эти два часа с той минуты, как они покинули Пойнт. – Ты истечешь кровью.
– Я уже истек кровью. Остальное присохло. Ничего страшного. Лучше посмотри вот на это.
– Уильям! – взмолилась Блисс. – Может, хоть вы меня поддержите?
– Спасибо за помощь, Уильям, – отрезал Себастьян. – Теперь ты можешь вернуться к работе. Я вызову тебя, если понадобишься.
Уильям с виноватым видом пожал плечами и вышел из кабинета.
– Иди сюда и взгляни на снимки.
– Я отлично вижу все и отсюда. – Ей вовсе не хотелось рассматривать их вблизи.
– Нет, не видишь. Вот-вот приедет полиция и заберет фотографии вместе с пленкой. А я хочу, чтобы ты хорошенько их рассмотрела.
Блисс с неохотой подчинилась.
– Бедный мистер Ноуз. Надо же попасться так не к месту и не вовремя! Наверное, он подсмотрел что-то лишнее, верно?
– Да. – Похоже, Себастьян чувствовал такую же усталость и опустошенность, как и она. – Он застукал Вика в тот момент, когда тот наматывал нитки из твоего шарфа на колючую проволоку возле провала, и поплатился за это жизнью.
Блисс заставила себя присмотреться внимательнее. На одном снимке Вик наматывал серебристые нити на криво торчащую проволоку, на втором – он уставился прямо в объектив. Его лицо отвратительно кривилось от злобы.
– Может быть, Вик не собирался сталкивать мистера Ноуза с обрыва, а просто пытался отобрать камеру.
– Возможно… Но возможно, этот несчастный случай был таким же случайным, как тот, что сегодня едва не стоил мне жизни?
– Может быть. – Она потерла ладонями усталые глаза. – Но я ума не приложу, зачем он пошел на такое.
– Мы разберемся во всем. Вот, взгляни-ка сюда.
Присмотревшись к снимку, Блисс вскрикнула:
– Либерти! Я поначалу не заметила ее. Она выглядит такой испуганной.
– Пожалуй, ты права. И в руках у нее отнюдь не рождественский пудинг!
У Либерти в руках ясно был виден колокольчик – тот самый, любимый колокольчик тети Бланш!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98