Блузка с мягким шуршанием легла на стол.
– Твои ссадины следует промыть как можно скорее. Удобнее всего это сделать в душе. Слава Богу, у тебя здесь есть душ.
– Слава Богу, – вторил он, простирая к ней руки. Но она увернулась. – Блисс. Иди же ко мне.
– Ты весь изранен. Боже, у тебя вполне могла быть серьезная контузия. К этому нельзя относиться так небрежно.
– Моя голова в полном порядке. Иди же ко мне, дорогая.
– Ты у меня на попечении. Знаешь, что это значит?
От нетерпения у Себастьяна свело низ живота. Тугая ширинка больно давила на рвавшуюся на свободу обезумевшую плоть.
– И что же это значит, Блисс?
– А то, что ты целиком в моей власти. – Она улыбнулась, блеснув ровными зубками. – Я не говорила тебе прежде, что со мной делают твои зеленые-презеленые глаза?
– Ты просто играешь со мной, верно?
– Они помогли мне открыть новую грань моей натуры. Чилли оттаяла, и затаенное пламя вырвалось наружу. Смотри, как оживает дремавшая на дне души склонность к авантюрам!
Он бы рассмеялся, если бы брюки не сдавили его чресла железными тисками.
– Почему бы тебе не начать демонстрацию? И скорее, как можно скорее!
Ее серьезная гримаска показалась Себастьяну очень забавной. Он скрестил руки на груди.
– Ты немножко испачкался, – сообщила Блисс, обойдя его вокруг. – А я, представь, готова устроить демонстрацию до душа, во время душа и после душа.
И она снова увернулась от его рук.
– Если ты намерена выполнить всю программу, то лучше начинать прямо сейчас. И не смей говорить, что только шутила и все это пустые слова, Чилли!
– Это вовсе не шутки, – заверила Блисс. – Но мне кажется, что с раненым следует быть милосердной. Лучше я промою тебе раны и дам отоспаться.
– Ну уж нет! – выдохнул он. – Я давно готов к демонстрации «до душа»!
– Как, уже? – Блисс расплылась в блаженной улыбке. – А тебе приходилось заниматься любовью на письменном столе?
– Нет, – то ли сморщился, то ли улыбнулся Себастьян. – Послушай, ты меня убиваешь. Раздевайся-ка и залезай на стол. Да побыстрее.
– Как бы не так. – На ходу она уже сняла брюки и отпихнула в угол вазу с китайским садом, украшавшую стол. – Это ты разденешься и залезешь на стол.
Как это ни удивительно, ее предложение заставило Себастьяна густо покраснеть. Конечно, исключительно от возбуждения…
– Ты шутишь. – Блисс же, оставшись в тонком бюстгальтере и трусиках, уселась в кресло, скрестив руки на груди и барабаня пальчиками по локоткам. – Нет, ты не шутишь, пожалуй, – угрюмо бросил Себастьян.
– Я намерена покрыть тебя поцелуями с головы до пят – естественно, чтобы тебе стало лучше, – заявила она.
Едва прикрытые бюстгальтером, ее груди вздымались и опускались излишне часто, чтобы Блисс могла претендовать на ту сдержанность, которую пыталась демонстрировать на словах. Себастьян расстегнул джинсы.
– А когда ты покроешь меня с головы до ног поцелуями, я смогу покрыть поцелуями тебя, чтобы тебе стало лучше?
– Посмотрим. – Блисс закинула ногу за ногу. Узкая резинка едва удерживала ее трусики на самых бедрах. Себастьян запросто мог бы сгрести ее в охапку и вмиг содрать и трусики, и бюстгальтер со строптивицы. А вот тогда она бы посмотрела, кто окажется в чьей милости!
Себастьян скинул туфли, избавился от прочей одежды.
– Надеюсь, ты не будешь слишком тянуть со своими поцелуями…
– Напротив, – сообщила она. – Я буду целовать и целовать тебя без конца. На твоем столе.
– Блисс…
– На столе! Иначе ты рискуешь оказаться среди тех мужчин, которым нужны покорные, безвольные женщины!
Себастьян обошел стол и встал перед ней, на сей раз уже не смущаясь под ее внимательным взглядом. А Блисс открыто любовалась его наготой. Ему же теперь были четко видны темные соски и треугольник волос внизу ее живота, просвечивавшиеся сквозь кружевное белье.
– На стол, Себастьян.
Со вздохом он уселся на прохладное дерево, затем вытянулся во весь рост – и сморщился от боли.
– Это жестоко. Я все-таки раненый.
– Ах, какая жалость. – Она моментально вскочила с кресла. – Я совсем забыла. Пойдем скорее в душ, милый. А с этим можно подождать…
Но его спина болела вовсе не так сильно!
– Боль уже утихла. А поцелуи обязательно мне помогут – если знать, где целовать!
– О, я так и знала. – Ее голубые глаза лучились состраданием. А мягкие губы сложились в такую соблазнительную гримаску… – Ну-ка, дай я погляжу, откуда лучше начать. – И она еще раз медленно прошлась взглядом по его телу.
– Я весь в твоей власти, любимая. Начинай где угодно.
Она откинула голову и с удовольствием любовалась его губами. Затем придержала его руки, когда он хотел ее обнять, и, накрыв его рот поцелуем, стала ласкать его языком. Она целовала его долго и нежно, а ее груди слегка касались его груди. И когда Блисс наконец оторвалась от него, оба дышали тяжело и часто.
У Себастьяна вырвался стон.
Чилли Уинтерс действительно собралась продемонстрировать ему, что начала оттаивать. Она покрывала поцелуями его лоб, нос, прикрытые веки глаз, его щеки, мочки ушей – прежде чем пройтись по чутким раковинам горячим, влажным язычком, отчего Себастьян чуть не взорвался.
– Я больше не могу терпеть, – признался он.
Но она не спеша погладила его по шее и по плечам и шепнула:
– Неправда, можешь…
Она целовала его грудь, мучительно медленно спускаясь к животу. Вот настала очередь пупка, и Себастьян невольно вздрогнул и попытался поднять ноги, но Блисс тут же прижала их к столу, не спеша целуя каждый дюйм, каждую складку и впадину его тела.
– Блисс, – стонал он, выгибаясь всем телом, – Блисс, мучительница, это же пытка! Как ты додумалась до такого? Кто вообще мог придумать нечто подобное!
– Ты – если бы вообще был способен тогда думать.
– Как раз об этом я и размышляю.
– Над тем, что тебе это неприятно?
– Нет, что помру, если ты прекратишь меня пытать.
– Вряд ли тебе грозит такая быстрая смерть!
Блисс на время оставила его живот и занялась ногами. Щекоча каждый палец, она не пропустила ни дюйма его разгоряченной гладкой кожи. А когда осторожно заставила Себастьяна раздвинуть бедра, он тут же попытался сесть. Но Блисс мгновенно отстранилась.
– Чертовка, – пробормотал он. – Ты сущая колдунья.
Себастьян взревел. Он не мог больше терпеть. Он взревел и уселся на столе.
Но Блисс заставила его лечь обратно и взяла в рот напряженную, трепещущую плоть. Она медленно, очень медленно вбирала в рот его копье, заставляя его снова и снова вздрагивать от вспышек страсти.
Он больше не владел собой.
– Блисс! Черт побери, Блисс!
– Не чертыхайся! – Она со смехом спрятала лицо у него в паху. – Я этого не выношу.
– О Господи! Со мной такое впервые в жизни! Господи Иисусе!
– И тебе не нравится?
– Иди сюда. Немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98