Лоуэр хихикнул на это богохульство, а я незаметно сотворил крестное знамение.
– Ну вот, Локк, вы смутили нашего нераскаянного друга-паписта, – сказал Лоуэр с усмешкой. – Суть в том, что Вуд ведет монашескую жизнь среди своих книг и манускриптов, и девушка чем-то его привлекла. Она была служанкой его матери, и бедняга Вуд почитает себя прискорбно ею обманутым.
Локк улыбнулся.
– Лишь один Вуд, как видите, мог быть изумлен подобным, – сказал он. – Тем не менее он нашел девушке место у Грова, а затем начал плести о них эти вымыслы. И, будучи злопамятным, начал распускать слухи в городе с тем результатом, что Гров для сохранения своего доброго имени должен был ее прогнать.
Лоуэр ткнул его пальцем в плечо.
– Ш-ш-ш, друг мой, – сказал он. – Ибо вот он собственной персоной. Вы знаете, как он не терпит, чтобы о нем велись разговоры.
– О Господи, – сказал Локк. – Этого я не вынесу. Только не за едой! Приношу вам свои извинения, мистер Коль.
– Кола.
– Мистер Кола. Надеюсь, мы еще увидимся. Доброго вам вечера, джентльмены.
Он встал, быстро поклонился и направился к дверям с неучтивой поспешностью, на ходу кивнув до абсурдности неопрятному человеку, который, шаркая, направлялся к нашему столу.
– Мистер Вуд! – учтиво воскликнул Лоуэр. – Прошу вас, сядьте с нами и познакомьтесь с моим другом мистером Кола из Венеции.
Вуд уже садился, не дожидаясь приглашения, и втиснулся рядом со мной, так что не заметить запаха его нестиранной одежды было никак не возможно.
– Добрый вам вечер, сударь. Добрый вечер, Лоуэр.
Я легко понял, почему Локк так заторопился. Мало того, что от этого человека пахло, и он был лишен даже подобия хороших манер – вплоть до того, что носил очки на людях, будто забыв, что уже не в библиотеке, – но и самое его присутствие немедля омрачило дух веселья, который дотоле царил за столом.
– Как я понял, вы историк, сударь, – сказал я, пытаясь снова завязать учтивую беседу.
– Да.
– Такое, наверное, интересное поприще. Вы подвизаетесь в университете?
– Нет.
Новое долгое молчание, которое затем прервал Лоуэр, отодвинув стул и встав из-за стола.
– Мне нужно подготовиться, – сказал он, словно не замечая моей безмолвной панической мольбы не оставлять меня наедине с мистером Вудом. – Если вы присоединитесь ко мне у мистера Шталя на улице Терл через полчаса…
И с легкой усмешкой, указывавшей, что он прекрасно знает, какую шутку сыграл со мной, Лоуэр ушел, покинув меня в обществе мистера Вуда. Он, заметил я, не заказал никакой еды, а начал собирать чужие подносы, выскребывать с них остатки жира и хрящики, высасывая кости омерзительно громко. Он, решил я, должен быть удручающе беден.
– Думаю, они нарассказали вам про меня всякие мерзкие историйки, – сказал он и жестом помешал мне возразить. – Не трудитесь, – продолжал он, – я ведь знаю, как они меня аттестуют.
– Но вас это словно бы не слишком-то заботит, – сказал я осторожно.
– Напротив. Ведь каждый человек хочет быть высоко ценимым, не так ли?
– Ну, о других я слышал много худшее.
Вуд крякнул и занялся подносом Лоуэра; так как способ приготовления свиной головы совсем отбил у меня аппетит, я пододвинул к нему мой поднос, все еще полный еды.
– Вы очень добры, – сказал он. – Очень.
– Вы можете считать Лоуэра лжедругом, – начал я, – но должен сказать, что он очень высоко отзывался о ваших талантах в сфере истории. И я не могу устоять перед соблазном осведомиться, в чем суть ваших занятий.
Он снова крякнул, и я испугался, как бы утоление голода не сделало его слишком разговорчивым.
– Вы ведь врач-венецианец, про которого я слышал? – спросил он вместо ответа.
– Венецианец, но не совсем врач, – сказал я.
– Папист?
– Да, – сказал я осторожно, но он не разразился оскорбительной диатрибой.
– Так вы считаете, что еретики должны гореть?
– Прошу прощения? – сказал я, дивясь неотесанности его манеры вести разговор.
– Если соблазн заставит кого-то покинуть лоно истинной церкви – вашей ли или какой-нибудь другой, – вы считаете, что он должен гореть?
– Не обязательно, – ответил я, спешно подыскивая аргументы. Казалось, разумнее поддерживать беседу на общие темы и не допускать копания в моих делах. Не терплю сплетен и слухов. – Возможно, он заслуживает потерю жизни, если вы примете доводы Фомы Аквинского, который спрашивал, почему подлежат казни те, кто подделывает монеты, но не те, кто подделывает веру. Впрочем, теперь, я думаю, это встречается очень редко, чего бы вы, протестанты, ни наслышались.
– Я имел в виду: гореть в аду.
– А!
– Если меня крестит священник-еретик, отпускаются ли мне грехи Адама? – произнес он задумчиво. – Если меня обвенчает такой, будут ли мои дети законнорожденными? Киприан сказал, если не ошибаюсь, что сила таинства проистекает ex opere operantis, и, значит, крещение, совершенное еретиком, не является крещением.
– Однако папа Стефан возразил и указал, что она существует ех opere operate, из силы действия, а не положения действующего, – возразил я. – И таким образом, вам не угрожает никакая опасность, если с обеих сторон намерение было добрым.
Он шмыгнул носом и утер рот.
– Но почему вы спросили?
– Вы же верите в смертный грех, вы, паписты, – рассеянно продолжал он. – Мрачная доктрина, по-моему.
– Менее, чем ваше предопределение. Я верую, что Бог может простить все и даже смертный грех, если такова будет его воля. Вы же говорите, что человек спасает или губит свою бессмертную душу, даже еще не родившись, и Бог не может этого изменить. Что за жалкий Бог!
В ответ он снова крякнул и словно был не склонен продолжать, что показалось мне странным: ведь диспут этот затеял он сам.
– Быть может, вы хотите стать католиком? – спросил я, подумав, что он мог коснуться этой темы не просто из-за неловкости и неумения вести беседу. – Не потому ли вы задали этот вопрос? Полагаю, для этого вам следует поискать кого-нибудь осведомленного в догматах более меня. Я плохой богослов.
Вуд засмеялся, и я почувствовал, что мне наконец удалось преодолеть его болезненную углубленность в себя. Немалая победа, считаю я, ибо нет никого более упрямого, чем протестант, погруженный в меланхолию.
– Тут вы совершенно правы, сударь. Ведь, кажется, я видел, как в прошлое воскресенье вы входили в еретическую церковь с мистером Лоуэром?
– Да, я пошел с ним на богослужение в церкви Святой Марии, но я не причащался. Хотя и мог бы.
– Вы меня изумляете. Как же так?
– Коринфяне не видели ничего дурного в том, чтобы есть мясо, предлагаемое в жертву языческим идолам, ибо знали, что боги эти не существуют, – сказал я. – И как бы ни заблуждались они во многом другом, тут я с ними согласен. Действие это безобидно, ересь же – закоснение в ложной вере.
– Если нам являют истину, а мы отказываемся признать свидетельства собственных глаз и ушей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216