..
– А как их теперь назад-то закопать?
– Ты что – «назад»! Ты, может, настоящей хохляцкой колбаски или паляндвички попробовать не хочешь? – Востряков даже вздрогнул от эдакого кощунства. – Банки эти мы с собой заберем. Дома откроем.
Он осмотрелся и повернулся наконец к Банде.
– Вроде все нормально. Ты тащи «пушки», а я принесу ветошь, бумагу и масло.
– Ты что, решил среди колбас автоматы спрятать? А если мать твоя за банкой какой в песок полезет, а вместо нее «узи» вытянет? – Банда совсем не чувствовал восторга по поводу тайника, придуманного другом. – Давай уж лучше в сено, и то, по-моему, надежнее будет...
– А кто тебе сказал, что среди колбас? Смотри! – с этими словами Востряков поддел принесенным с собой топором одну из досок пола и, с трудом приподняв ее, отвалил в сторону. Под досками тоже оказался желтый сыпучий песочек – такой же, как в ларях. – Эту схованку я еще в детстве обнаружил. У деда, видать, хозяйство помощнее нашего было, места больше требовалось. А может, время неспокойное было, стоило кое-что припрятывать. Словом, он, окромя ларей, здесь тоже продукты прятал. Мать про это даже и не догадывается.
– Ну тогда совсем другое дело! – успокоенно протянул Банда. – Тогда мне это место нравится.
Вдвоем они быстро почистили и смазали все оружие, старательно завернули в промасленную ветошь и, обвязав плотной бумагой, тщательно закопали свой арсенал в жвир: так называл Востряков этот замечательный мелкий желтый песок.
– Теперь ни одна собака, если и захочет что найти, не докопается! – удовлетворенно хмыкнул Востряков, ловко прилаживая доску на старое место и присыпая песком стыки, обеспечивая максимальную маскировку их тайника. – За свои «пушки» ты теперь спокоен будешь, надеюсь?
Банда улыбнулся и, забирая банки с деревенскими деликатесами, ответил одним словом:
– Вполне!
* * *
– Пусть оружие пока у тебя полежит. Я с собой только «вальтер» возьму, – Банда машинально дотронулся до подмышки, проверяя, на месте ли наплечная кобура с любимым пистолетом. – А ты за всем остальным присмотри, ладно?
– Не волнуйся.
– Ты анекдот про старого литовца знаешь?
– Какой?
– Ну про то, как шел однажды один литовец мимо соседского хутора, глядит – а его сосед машинным маслом клумбу поливает... Слышал?
– Нет вроде.
– Останавливается литовец да спрашивает: «Эй, Юозас, что ты делаешь? Ведь у тебя все цветы завянут!» А сосед отвечает: «Цветы? Бог с ними, Гражина новые посадит. Главное, чтобы пулемет не заржавел!..» Что, правда, не слышал? – Банда сам не смог сдержать улыбки, глядя на рассмеявшегося друга.
– Нет!.. Классный анекдот, в самый раз про нас с тобой.
– Так и я о том же: смазывай иногда, посматривай...
– Кого ты учишь, командир? – попробовал возмутиться Востряков, но Банда поспешил успокоить друга:
– Да я так, на всякий случай... Не пропадать же такому добру, правда?
– Еще бы! Да и денег это сейчас немалых стоит.
– Вот-вот. А глядишь, может, и самим когда пригодится. Кстати, если что, если тут какие разборки начнутся, с тем же Быком, или другая какая необходимость, так ты пользуйся, не стесняйся. Смотри только осторожно, чтоб ментовка не загребла.
– Вот ведь любишь ты людей поучать, Банда!
– Да нет, Олег, я не то сказать хотел... Я ведь тебя подставляю в конечном счете... Статья же есть – за незаконное хранение.
– Я про это не слышал никогда как будто!
– Да послушай ты хоть минуту, Олег, не перебивай! – искренне возмутился Банда. – Что ты мне никак высказаться не даешь!
– И так все ясно. Что тут еще говорить?
– Я про то, что если что случится, ты все на меня сваливай – мол, ты тут ни при чем, приезжал к тебе летом друг, в сарае несколько раз ночевал, на сеновале. А что он там делал, что прятал – ему одному и известно. Твоя, мол, хата, вообще с краю, и ничего-то ты не знаешь.
– Ага, прямо так и скажу: ищите бывшего старлея Вооруженных Сил Сашку Бондаровича и сажайте его подальше и покрепче – это он подкинул мне все эти игрушки. Здорово ты, Банда, придумал, ничего не скажешь!
– Олег, ну послушай ты, черт возьми. Я же серьезно! – Банда, навоображав множество сцен обыска в клуне Вострякова, все никак не мог успокоиться. – Бог знает, откуда эти «пушки» к Ахмету попали и какие на них дела висят. Может, их по всей Европе и Азии Интерпол ищет. Может, за этим самым «узи» десяток трупов числится.
– Банда, да не волнуйся ты так, никто здесь никогда ничего искать не будет.
– Правильно, и я про то же. Но если что – вали все на меня, потому как Банду они все равно не найдут. Москва большая, и человека без квартиры да без прописки, без семьи и без родных, как бы «опера» ни старались, найти никогда не смогут. Так что меня сдать не бойся.
– Знаешь, Банда, а иди-ка ты... Достал уже! – Востряков не на шутку рассердился.
– Не кипятись, Олежка. Я же как лучше хочу. И пойдем – собираться надо, – Банда встал и сладко потянулся. – Здорово я у тебя, Олежка, отдохнул.
Отоспался, отожрался, отлежался. Отпьянствовал в конце концов.
– Жаль, Сашка, что ты меня слушать не хочешь. Пожил бы еще хотя бы пару деньков. Ты же ко мне приехал совсем трупом ходячим, а теперь вроде как отошел слегка...
– Ага, на таких-то харчах!
– Какие там харчи! Я тебя еще и не начинал угощать как следует, – снова принялся уговаривать друга Востряков, но Банда решительно прервал его:
– Пойдем, Олежка, собираться в дорогу буду. И знаешь, самое главное – не обижайся. Я к тебе еще обязательно вернусь, слово даю...
* * *
Спустя несколько часов, когда солнце уже успело добраться до самой высокой точки небосклона и теперь медленно скатывалось вниз, «мицубиси-паджеро» вырулила со двора Востряковых. За рулем сидел Банда, только что отобедавший на дорожку и теперь полный сил и желания их реализовать.
Они тепло распрощались с Олегом и с его мамой, и улыбка долго еще блуждала по лицу, Бондаровича.
Но чем дальше удалялся он от города, тем строже и серьезнее становилось выражение его лица.
Он снова гнал на Москву, во второй раз собираясь покорить этот город и доказать самому себе свою силу, стойкость, способность жить в этом гражданском мире.
Теперь он был твердо уверен, что не повторит ошибок своего первого московского периода жизни. Он теперь стал стреляным воробьем, знает, что к чему в этой жизни, и уж во всяком случае постарается быть поосторожнее и с выбором друзей, и с поисками работы.
Он, по правде говоря, даже и смутно не представлял, чем займется в столице, как, в какой сфере деятельности попытается себя найти.
Но он был почему-то уверен, что сможет найти свою дорогу и дорога эта не будет больше совершать крутых зигзагов, не будет более устлана подлостью, жестокостью и трупами.
Но он также знал, что найти эту дорогу будет ох как нелегко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– А как их теперь назад-то закопать?
– Ты что – «назад»! Ты, может, настоящей хохляцкой колбаски или паляндвички попробовать не хочешь? – Востряков даже вздрогнул от эдакого кощунства. – Банки эти мы с собой заберем. Дома откроем.
Он осмотрелся и повернулся наконец к Банде.
– Вроде все нормально. Ты тащи «пушки», а я принесу ветошь, бумагу и масло.
– Ты что, решил среди колбас автоматы спрятать? А если мать твоя за банкой какой в песок полезет, а вместо нее «узи» вытянет? – Банда совсем не чувствовал восторга по поводу тайника, придуманного другом. – Давай уж лучше в сено, и то, по-моему, надежнее будет...
– А кто тебе сказал, что среди колбас? Смотри! – с этими словами Востряков поддел принесенным с собой топором одну из досок пола и, с трудом приподняв ее, отвалил в сторону. Под досками тоже оказался желтый сыпучий песочек – такой же, как в ларях. – Эту схованку я еще в детстве обнаружил. У деда, видать, хозяйство помощнее нашего было, места больше требовалось. А может, время неспокойное было, стоило кое-что припрятывать. Словом, он, окромя ларей, здесь тоже продукты прятал. Мать про это даже и не догадывается.
– Ну тогда совсем другое дело! – успокоенно протянул Банда. – Тогда мне это место нравится.
Вдвоем они быстро почистили и смазали все оружие, старательно завернули в промасленную ветошь и, обвязав плотной бумагой, тщательно закопали свой арсенал в жвир: так называл Востряков этот замечательный мелкий желтый песок.
– Теперь ни одна собака, если и захочет что найти, не докопается! – удовлетворенно хмыкнул Востряков, ловко прилаживая доску на старое место и присыпая песком стыки, обеспечивая максимальную маскировку их тайника. – За свои «пушки» ты теперь спокоен будешь, надеюсь?
Банда улыбнулся и, забирая банки с деревенскими деликатесами, ответил одним словом:
– Вполне!
* * *
– Пусть оружие пока у тебя полежит. Я с собой только «вальтер» возьму, – Банда машинально дотронулся до подмышки, проверяя, на месте ли наплечная кобура с любимым пистолетом. – А ты за всем остальным присмотри, ладно?
– Не волнуйся.
– Ты анекдот про старого литовца знаешь?
– Какой?
– Ну про то, как шел однажды один литовец мимо соседского хутора, глядит – а его сосед машинным маслом клумбу поливает... Слышал?
– Нет вроде.
– Останавливается литовец да спрашивает: «Эй, Юозас, что ты делаешь? Ведь у тебя все цветы завянут!» А сосед отвечает: «Цветы? Бог с ними, Гражина новые посадит. Главное, чтобы пулемет не заржавел!..» Что, правда, не слышал? – Банда сам не смог сдержать улыбки, глядя на рассмеявшегося друга.
– Нет!.. Классный анекдот, в самый раз про нас с тобой.
– Так и я о том же: смазывай иногда, посматривай...
– Кого ты учишь, командир? – попробовал возмутиться Востряков, но Банда поспешил успокоить друга:
– Да я так, на всякий случай... Не пропадать же такому добру, правда?
– Еще бы! Да и денег это сейчас немалых стоит.
– Вот-вот. А глядишь, может, и самим когда пригодится. Кстати, если что, если тут какие разборки начнутся, с тем же Быком, или другая какая необходимость, так ты пользуйся, не стесняйся. Смотри только осторожно, чтоб ментовка не загребла.
– Вот ведь любишь ты людей поучать, Банда!
– Да нет, Олег, я не то сказать хотел... Я ведь тебя подставляю в конечном счете... Статья же есть – за незаконное хранение.
– Я про это не слышал никогда как будто!
– Да послушай ты хоть минуту, Олег, не перебивай! – искренне возмутился Банда. – Что ты мне никак высказаться не даешь!
– И так все ясно. Что тут еще говорить?
– Я про то, что если что случится, ты все на меня сваливай – мол, ты тут ни при чем, приезжал к тебе летом друг, в сарае несколько раз ночевал, на сеновале. А что он там делал, что прятал – ему одному и известно. Твоя, мол, хата, вообще с краю, и ничего-то ты не знаешь.
– Ага, прямо так и скажу: ищите бывшего старлея Вооруженных Сил Сашку Бондаровича и сажайте его подальше и покрепче – это он подкинул мне все эти игрушки. Здорово ты, Банда, придумал, ничего не скажешь!
– Олег, ну послушай ты, черт возьми. Я же серьезно! – Банда, навоображав множество сцен обыска в клуне Вострякова, все никак не мог успокоиться. – Бог знает, откуда эти «пушки» к Ахмету попали и какие на них дела висят. Может, их по всей Европе и Азии Интерпол ищет. Может, за этим самым «узи» десяток трупов числится.
– Банда, да не волнуйся ты так, никто здесь никогда ничего искать не будет.
– Правильно, и я про то же. Но если что – вали все на меня, потому как Банду они все равно не найдут. Москва большая, и человека без квартиры да без прописки, без семьи и без родных, как бы «опера» ни старались, найти никогда не смогут. Так что меня сдать не бойся.
– Знаешь, Банда, а иди-ка ты... Достал уже! – Востряков не на шутку рассердился.
– Не кипятись, Олежка. Я же как лучше хочу. И пойдем – собираться надо, – Банда встал и сладко потянулся. – Здорово я у тебя, Олежка, отдохнул.
Отоспался, отожрался, отлежался. Отпьянствовал в конце концов.
– Жаль, Сашка, что ты меня слушать не хочешь. Пожил бы еще хотя бы пару деньков. Ты же ко мне приехал совсем трупом ходячим, а теперь вроде как отошел слегка...
– Ага, на таких-то харчах!
– Какие там харчи! Я тебя еще и не начинал угощать как следует, – снова принялся уговаривать друга Востряков, но Банда решительно прервал его:
– Пойдем, Олежка, собираться в дорогу буду. И знаешь, самое главное – не обижайся. Я к тебе еще обязательно вернусь, слово даю...
* * *
Спустя несколько часов, когда солнце уже успело добраться до самой высокой точки небосклона и теперь медленно скатывалось вниз, «мицубиси-паджеро» вырулила со двора Востряковых. За рулем сидел Банда, только что отобедавший на дорожку и теперь полный сил и желания их реализовать.
Они тепло распрощались с Олегом и с его мамой, и улыбка долго еще блуждала по лицу, Бондаровича.
Но чем дальше удалялся он от города, тем строже и серьезнее становилось выражение его лица.
Он снова гнал на Москву, во второй раз собираясь покорить этот город и доказать самому себе свою силу, стойкость, способность жить в этом гражданском мире.
Теперь он был твердо уверен, что не повторит ошибок своего первого московского периода жизни. Он теперь стал стреляным воробьем, знает, что к чему в этой жизни, и уж во всяком случае постарается быть поосторожнее и с выбором друзей, и с поисками работы.
Он, по правде говоря, даже и смутно не представлял, чем займется в столице, как, в какой сфере деятельности попытается себя найти.
Но он был почему-то уверен, что сможет найти свою дорогу и дорога эта не будет больше совершать крутых зигзагов, не будет более устлана подлостью, жестокостью и трупами.
Но он также знал, что найти эту дорогу будет ох как нелегко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84