..
* * *
Поразмыслив, Банда все-таки решил, что федералы зря пренебрегают старыми проверенными детективными способами. Внешнее наблюдение еще никогда не бывало лишним. Впрочем, он подозревал, что ФСБ может вести и еще одну, третью, совершенно непонятную для него игру, руководствуясь своими интересами. Для них, вполне возможно, розыск девушки даже не был первостепенной задачей.
Он решил сам установить наблюдение.
Вечером, когда стемнело и двор дома Большаковых опустел, Банда, осмотревшись и убедившись, что здесь он совершенно один, вооружившись монтировкой, оторвал пружину на входной двери подъезда, а затем, вставив монтировку в щель у косяка и резко дернув, вырвал дверную петлю. Использовав пару булыжников, он укрепил дверь в широко открытом состоянии так, чтобы закрыть ее было бы совсем не просто даже для очень сильного мужчины.
Расчет Банды оказался точным.
Он поставил свою «мицубиси» в тени дерева напротив подъезда и через свои полностью затонированные окна мог теперь с легкостью наблюдать все, что творится у входа, а также в самом подъезде, на площадке у почтовых ящиков, не рискуя быть замеченным снаружи. Он даже заменил лампочку на площадке, чтобы видеть все в подъезде даже ночью.
А дальше все было делом техники и терпения.
Банда практически безвылазно просиживал в своем джипе, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Он даже двигался внутри автомобиля медленно и осторожно, стараясь не раскачивать машину, чтобы все было как можно более похоже на то, что она пуста. Он сидел теперь исключительно на заднем сиденье, там, где тонировка стекол была полной, совершенно исключая возможность постороннего взгляда. Во дворе целыми сутками стояли десятки машин, чьи владельцы не смогли расстараться насчет гаража, и «паджеро» не привлекал среди них особого внимания.
Он старался предусмотреть все действия бандитов и с радостью нашел подтверждение тому, что шаги иранцев могут быть просчитаны. Буквально на следующий день после похищения Алины газета «Московский комсомолец» сообщила о происшествии в Лужниках: средь бела дня здесь сгорел «мерседес-190Е», предположительно черного цвета, без государственных номеров, с номерами кузова и двигателя, не зарегистрированными в Москве. Банда не сомневался, что это тот самый «мерс», на котором увезли Алину, и с удовлетворением отметил про себя, что предвидел попытку иранцев избавиться от самой большой улики.
За день Банда выпивал три огромных термоса кофе, который заваривала ему Настасья Тимофеевна, но почти ничего не ел. От волнения и бессонницы ему кусок в горло не лез...
Он сидел в машине уже третьи сутки, воспаленными глазами всматриваясь в двери подъезда и изо всех сил стараясь не уснуть. Была уже половина двенадцатого ночи, и дом Большаковых постепенно затихал, погружаясь в сон, когда вдруг из-за угла появился этот парень.
Он сразу привлек внимание Банды Парень был черноволосым, смуглым и бородатым, и даже в наступившей темноте Банда голову мог бы дать на отсечение, что без арабских или еврейских кровей в этом парне не обошлось Он вышел из-за угла и, на секунду замешкавшись, оглядывая двор, направился прямиком к подъезду Большаковых.
Банда съежился и вжался в сиденье, будто боясь, что его заметят в кромешной тьме за затемненными стеклами, когда араб остановился у самого подъезда, оглядывая двор А когда подозрительный гость вошел в подъезд и остановился у почтовых ящиков как раз там, где висел ящик Большаковых, Банда выскочил из машины и пулей полетел через двор прямо в подъезд.
Араб даже не успел бросить в ящик какой-то конверт, как в подъезд ворвался разъяренный Банда.
– Стоять! – крикнул Александр как можно более яростно, используя старый прием запугивания противника звуком, но араб, видимо, был подготовлен неплохо. Он отпрянул к стене, и в руках его тут же сверкнул длинный и тонкий закаленный арабский клинок, скорее, даже не нож, а что-то среднее между кортиком и короткой шпагой.
– Нэ падхады! – истерично завопил он, размахивая своим оружием, но Банда был слишком разъярен и слишком рад своей удаче, чтобы вспомнить про висевший под мышкой пистолет Он налетел на араба, как танк, как тайфун, как самое страшное стихийное бедствие, обрушив на него целый град неотразимых ударов. Нож улетел в сторону в мгновение ока, и араб, заливаясь кровью из разбитого носа и теряя сознание, привалился к стене, сползая по ней на пол.
Банда схватил его за шиворот и резко встряхнул, снова поднимая на ноги, а затем классически, как в десанте, заломил ему руку за спину, одновременно сдавливая шейные позвонки, полностью лишая противника возможности сопротивления.
Вспомнив о наручниках, висевших у него на поясе, Банда крепко сковал руки араба за спиной и потащил к машине. Затолкав его на заднее сиденье, Александр для верности прикрепил наручники к ремню безопасности, подтянув их как можно выше.
Теперь араб валялся на сиденье с высоко задранными к потолку руками, утыкаясь носом в мягкие подушки и заливая их собственной кровью – Вот так-то, урод! – удовлетворенно хмыкнул Сашка и, вытащив из кармана пленника пакет, предназначавшийся Большакову, вскочил за руль.
Взревел двигатель, и «мицубиси» стремглав вылетела из двора дома Алины, устремляясь за город...
* * *
Банда несся по ночной Москве, старательно объезжая все известные ему посты ГАИ, не желая нарваться на внезапный ночной досмотр машины, по направлению к лагерю «Валекса» Но, уже выехав за город, он резко свернул в более-менее густой лесок, на всякий случай отъезжая подальше от дороги.
Выбрав место поглуше и потише, он остановил машину и, вытащив араба, привязал его к толстой сосне – Говорить будем сразу или как? – на всякий случай, не надеясь на быстрый успех, спросил он пленника.
– Сабака! – прорычал тот в ответ, бешено сверкая своими черными глазищами.
– Ясно. Что ж, даю тебе время подумать, – Банда отошел назад, к машине, и развернул наконец конверт, отобранный у этого неудавшегося посыльного.
В несколько раз сложенный листок бумаги были вложены волосы. Маленькая каштановая прядь. Волосы Алины.
Банда почувствовал, что кровавая пелена ненависти заливает его глаза, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Боясь, что он сейчас убьет этого араба на месте, парень постарался опомниться и буквально заставил себя прочитать две строчки, кривым корявым почерком начертанные на листке:
«Владимир Александрович, осталось 2 дня. Договор наш в силе».
Подписи не было, Даты тоже. Все было ясно и так.
Банда аккуратно снова завернул волосы девушки в Записку, вложил все это в конверт и спрятал в карман. Затем снял куртку и подошел к арабу, грозно закатывая рукава.
Пленник, видимо, почувствовал, что настают самые страшные для него минуты, и дернулся, из последних сил стараясь освободиться от стянувшей его грудь веревки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
* * *
Поразмыслив, Банда все-таки решил, что федералы зря пренебрегают старыми проверенными детективными способами. Внешнее наблюдение еще никогда не бывало лишним. Впрочем, он подозревал, что ФСБ может вести и еще одну, третью, совершенно непонятную для него игру, руководствуясь своими интересами. Для них, вполне возможно, розыск девушки даже не был первостепенной задачей.
Он решил сам установить наблюдение.
Вечером, когда стемнело и двор дома Большаковых опустел, Банда, осмотревшись и убедившись, что здесь он совершенно один, вооружившись монтировкой, оторвал пружину на входной двери подъезда, а затем, вставив монтировку в щель у косяка и резко дернув, вырвал дверную петлю. Использовав пару булыжников, он укрепил дверь в широко открытом состоянии так, чтобы закрыть ее было бы совсем не просто даже для очень сильного мужчины.
Расчет Банды оказался точным.
Он поставил свою «мицубиси» в тени дерева напротив подъезда и через свои полностью затонированные окна мог теперь с легкостью наблюдать все, что творится у входа, а также в самом подъезде, на площадке у почтовых ящиков, не рискуя быть замеченным снаружи. Он даже заменил лампочку на площадке, чтобы видеть все в подъезде даже ночью.
А дальше все было делом техники и терпения.
Банда практически безвылазно просиживал в своем джипе, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Он даже двигался внутри автомобиля медленно и осторожно, стараясь не раскачивать машину, чтобы все было как можно более похоже на то, что она пуста. Он сидел теперь исключительно на заднем сиденье, там, где тонировка стекол была полной, совершенно исключая возможность постороннего взгляда. Во дворе целыми сутками стояли десятки машин, чьи владельцы не смогли расстараться насчет гаража, и «паджеро» не привлекал среди них особого внимания.
Он старался предусмотреть все действия бандитов и с радостью нашел подтверждение тому, что шаги иранцев могут быть просчитаны. Буквально на следующий день после похищения Алины газета «Московский комсомолец» сообщила о происшествии в Лужниках: средь бела дня здесь сгорел «мерседес-190Е», предположительно черного цвета, без государственных номеров, с номерами кузова и двигателя, не зарегистрированными в Москве. Банда не сомневался, что это тот самый «мерс», на котором увезли Алину, и с удовлетворением отметил про себя, что предвидел попытку иранцев избавиться от самой большой улики.
За день Банда выпивал три огромных термоса кофе, который заваривала ему Настасья Тимофеевна, но почти ничего не ел. От волнения и бессонницы ему кусок в горло не лез...
Он сидел в машине уже третьи сутки, воспаленными глазами всматриваясь в двери подъезда и изо всех сил стараясь не уснуть. Была уже половина двенадцатого ночи, и дом Большаковых постепенно затихал, погружаясь в сон, когда вдруг из-за угла появился этот парень.
Он сразу привлек внимание Банды Парень был черноволосым, смуглым и бородатым, и даже в наступившей темноте Банда голову мог бы дать на отсечение, что без арабских или еврейских кровей в этом парне не обошлось Он вышел из-за угла и, на секунду замешкавшись, оглядывая двор, направился прямиком к подъезду Большаковых.
Банда съежился и вжался в сиденье, будто боясь, что его заметят в кромешной тьме за затемненными стеклами, когда араб остановился у самого подъезда, оглядывая двор А когда подозрительный гость вошел в подъезд и остановился у почтовых ящиков как раз там, где висел ящик Большаковых, Банда выскочил из машины и пулей полетел через двор прямо в подъезд.
Араб даже не успел бросить в ящик какой-то конверт, как в подъезд ворвался разъяренный Банда.
– Стоять! – крикнул Александр как можно более яростно, используя старый прием запугивания противника звуком, но араб, видимо, был подготовлен неплохо. Он отпрянул к стене, и в руках его тут же сверкнул длинный и тонкий закаленный арабский клинок, скорее, даже не нож, а что-то среднее между кортиком и короткой шпагой.
– Нэ падхады! – истерично завопил он, размахивая своим оружием, но Банда был слишком разъярен и слишком рад своей удаче, чтобы вспомнить про висевший под мышкой пистолет Он налетел на араба, как танк, как тайфун, как самое страшное стихийное бедствие, обрушив на него целый град неотразимых ударов. Нож улетел в сторону в мгновение ока, и араб, заливаясь кровью из разбитого носа и теряя сознание, привалился к стене, сползая по ней на пол.
Банда схватил его за шиворот и резко встряхнул, снова поднимая на ноги, а затем классически, как в десанте, заломил ему руку за спину, одновременно сдавливая шейные позвонки, полностью лишая противника возможности сопротивления.
Вспомнив о наручниках, висевших у него на поясе, Банда крепко сковал руки араба за спиной и потащил к машине. Затолкав его на заднее сиденье, Александр для верности прикрепил наручники к ремню безопасности, подтянув их как можно выше.
Теперь араб валялся на сиденье с высоко задранными к потолку руками, утыкаясь носом в мягкие подушки и заливая их собственной кровью – Вот так-то, урод! – удовлетворенно хмыкнул Сашка и, вытащив из кармана пленника пакет, предназначавшийся Большакову, вскочил за руль.
Взревел двигатель, и «мицубиси» стремглав вылетела из двора дома Алины, устремляясь за город...
* * *
Банда несся по ночной Москве, старательно объезжая все известные ему посты ГАИ, не желая нарваться на внезапный ночной досмотр машины, по направлению к лагерю «Валекса» Но, уже выехав за город, он резко свернул в более-менее густой лесок, на всякий случай отъезжая подальше от дороги.
Выбрав место поглуше и потише, он остановил машину и, вытащив араба, привязал его к толстой сосне – Говорить будем сразу или как? – на всякий случай, не надеясь на быстрый успех, спросил он пленника.
– Сабака! – прорычал тот в ответ, бешено сверкая своими черными глазищами.
– Ясно. Что ж, даю тебе время подумать, – Банда отошел назад, к машине, и развернул наконец конверт, отобранный у этого неудавшегося посыльного.
В несколько раз сложенный листок бумаги были вложены волосы. Маленькая каштановая прядь. Волосы Алины.
Банда почувствовал, что кровавая пелена ненависти заливает его глаза, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Боясь, что он сейчас убьет этого араба на месте, парень постарался опомниться и буквально заставил себя прочитать две строчки, кривым корявым почерком начертанные на листке:
«Владимир Александрович, осталось 2 дня. Договор наш в силе».
Подписи не было, Даты тоже. Все было ясно и так.
Банда аккуратно снова завернул волосы девушки в Записку, вложил все это в конверт и спрятал в карман. Затем снял куртку и подошел к арабу, грозно закатывая рукава.
Пленник, видимо, почувствовал, что настают самые страшные для него минуты, и дернулся, из последних сил стараясь освободиться от стянувшей его грудь веревки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84