Неожиданное исчезновение Пардальяна-старшего, а затем и шевалье, очень насторожило маршала. По вечерам он велел тщательно запирать дом.
Лоиза уже несколько дней не отходила от матери. Жанна де Пьенн по-прежнему пребывала в состоянии тихого помешательства. Она все еще считала, что живет в Маржанси, и порой шептала, прислушиваясь:
— Вот он идет! И сейчас я ему признаюсь! О, я трепещу…
Но когда Франсуа приближался к той, которую обожал, Жанна изумленно смотрела на него и не узнавала. Несчастный герцог с болью в сердце отступал…
А Лоиза страдала из-за неожиданного исчезновения шевалье. Но виду она не показывала: ее гордое и чистое лицо казалось совершенно безмятежным. Но страшная тревога терзала душу девушки.
В субботу вечером Лоиза сидела подле Жанны де Пьенн, склонившись над вышивкой. Но глаза девушки были устремлены куда-то вдаль. Безумная Жанна вроде бы дремала; но внезапно женщина очнулась, вскинула голову, прислушалась и прошептала:
— Наконец-то! Это его шаги… Но где же, где же он?
— Где же? Где же он? Увы, никто не знает… — эхом отозвалась Лоиза.
Именно в эту минуту в комнату заглянул маршал. И такой болью и нежностью отозвалась в душе его эта сцена, что Франсуа подошел, обнял одной рукой жену, а другой дочь и прижал их головы к груди. Но невыразимая тревога не покидала сердце маршала.
В ночь с субботы на воскресенье, около двух часов ночи во дворце Монморанси все спали; бодрствовала лишь стража. Царила полная тишина. Жанна де Пьенн и Лоиза легли в одной опочивальне. Маршал после десяти вечера удалился в свои покои.
Первые же удары колокола разбудили Франсуа де Монморанси. Он встал, оделся, накинул кожаную кирасу, пристегнул боевую шпагу и прихватил кинжал. Потом маршал выглянул в окно.
С улицы доносились странные звуки. Шум раздавался все ближе и ближе… Вдали уже гремели выстрелы. Оглушительно звонили колокола. Маршал несколько минут напряженно вслушивался и все больше мрачнел.
Франсуа поспешил в опочивальню Жанны и Лоизы. Девушка тоже вскочила с первым ударом колокола, быстро оделась и теперь одевала мать.
— Ты боишься, дитя мое? — спросил Франсуа.
— Нисколько, — ответила Лоиза. — Но что происходит?
— Сейчас выясню. На всякий случай накиньте дорожные плащи… И приготовьтесь к отъезду, девочка моя…
Франсуа спустился во двор. Там уже собрались, вслушиваясь в ночь, приближенные герцога. Солдаты заняли свои посты.
— Монсеньор! — вскричал один из дворян, молодой де Ла Тремуй, которого прислал к Монморанси отец, старый герцог де Ла Тремуй. — Монсеньор, я уверен: сторонники Гиза атакуют Лувр. Надо спасать короля! Слышите, слышите! Сражение идет уже в Лувре!
Маршал покачал головой. Его беспокойство все возрастало. Нет! На Гиза это не похоже, тот бы действовал осторожней…
— Ла Тремуй и Сен-Мартен, — скомандовал Франсуа, — отправляйтесь на разведку к Сене.
Юноши выскочили из ворот.
Вернулись они около четырех утра. Взглянув на них, маршал понял, что Ла Тремуй и Сен-Мартен видели что-то ужасное: оба были смертельно бледны и дрожали.
— Маршал! — прохрипел Сен-Мартен. — Убивают гугенотов… всех до одного…
— Монсеньор! — вскричал Ла Тремуй. — Убивают моих братьев, повсюду — в домах, на улице, в Лувре!..
— Я пойду туда! — решительно сказал Франсуа де Монморанси.
И он скомандовал, как когда-то командовал войсками, идущими на Теруанн, навстречу армии императора Карла V:
— Господа, в седла! Привести моего боевого коня!
Все взлетели на коней и приготовились к бою.
— Господа, — обратился к дворянам маршал, — мы попытаемся совершить невозможное: поедем к Лувру, добьемся встречи с королем и потребуем, чтобы он прекратил эту бойню… Если Его Величество откажется — будем сражаться!
— Будем сражаться! — подхватили слова маршала его дворяне.
— Открыть ворота! — распорядился Франсуа.
Привратник бросился к воротам.
Но тут с улицы донесся странный шум: грохотали сапоги солдат, цокали копыта боевых коней, звенели клинки. Этот гул приближался к особняку. Потом наступила тишина. За воротами раздался злобный голос:
— Приготовиться к штурму дворца! Никого не щадить! Вперед! Отдаю вам дворец на разграбление!
— Мой брат! — прошептал побелевший Франсуа.
И громовым голосом, перекрывшим шум кровавой битвы, маршал де Монморанси крикнул:
— Анри! Анри! Горе тебе! Будь ты проклят!
Ответом ему был глухой стук тарана, ударившего в ворота.
— Всем спешиться! — распорядился Франсуа.
Дворяне спрыгнули на землю, лошадей увели в конюшню.
Маршал де Монморанси мгновенно построил свои силы в боевой порядок. Перед закрытыми воротами сорок солдат с аркебузами встали в четыре ряда по десять человек в каждом; первый ряд уже держал оружие наизготовку; слева от ворот замерли несколько дворян, вооруженных длинными копьями; справа — еще четыре-пять человек с таким же оружием. Сам Монморанси отдавал приказы, стоя на парадной лестнице дворца.
— Трус! Трус! — бесился за воротами Данвиль. — Я принял твой вызов! И жду тебя! Выходи! Я отхлещу тебя по щекам твоей же перчаткой.
— Открыть ворота! — взревел Франсуа.
Стоявшие по обе стороны дворяне отодвинули тяжелые железные засовы, потянули на себя громадные дубовые створы и распахнули главные ворота особняка Монморанси!..
Это был смелый и неожиданный маневр. Изумленные нападавшие отшатнулись. А спокойный и сильный голос Франсуа вновь прогремел с парадной лестницы:
— Первый ряд… Огонь!
Затрещали выстрелы десяти аркебуз; на улице началась суматоха, а солдаты первого ряда уже отступили, выпустив вперед второй ряд, и принялись перезаряжать аркебузы.
— Вперед! Вперед! — орал Данвиль.
— Второй ряд… Огонь!
И опять грянули выстрелы, заклубился черный дым, вспыхнули огни; с улицы донеслись стоны и вопли. Солдаты Данвиля в беспорядке отступали.
— Третий ряд… Огонь! Четвертый ряд… Огонь!
Отряд Данвиля отходил по той же улочке, где позже оказались Пардальяны. Тридцать трупов уже валялось на мостовой, рядом с воротами. Данвиль спешился и, взбешенный собственной беспомощностью, злобно погрозил кулаком в сторону дворца Монморанси, возвышавшегося неприступной крепостью.
— Запереть ворота! — распорядился Франсуа.
Но Анри быстро обрел хладнокровие и начал готовить новую атаку. Для начала он собрал разбежавшихся рейтар, а всадникам приказал спешиться. Лошадей отвели на берег Сены, к переправе. Затем Данвиль велел отогнать от ворот толпу обезумевших зевак. Потом он довольно долго совещался со своими дворянами. Так прошел час…
Солнце уже высоко стояло в небе, когда маршал де Данвиль закончил приготовления ко второму штурму. Он хрипло и отрывисто отдавал приказы; губы его посинели, усы подрагивали. Он не отказался от своей первоначальной идеи и по-прежнему хотел вышибить ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115